Артур Хейли - В высших сферах
— Мне плевать, что сейчас поздно, — сказал лидер партии тому, кому звонил. — Я говорю, чтоб ты сейчас же приехал в центр, я буду ждать тебя в ресторане «Джаспер».
4
Бледный молодой человек в очках с черепаховой оправой, которого вытащили из постели, нервно вертел в руке ножку бокала.
— Я, право, не знаю, смогу ли я это сделать, — жалобным тоном произнес он.
— А почему? — спросил Брайан Ричардсон. — Ты же работаешь в департаменте обороны. Тебе достаточно сделать запрос.
— Все не так просто, — ответил молодой человек. — Это же засекреченная информация.
— Какого черта! — убеждал его Ричардсон. — Такое старье… да для кого это все еще имеет значение?
— Явно для вас, — сказал молодой человек, демонстрируя, что он вовсе не глуп. — Это-то в известной мере меня и беспокоит.
— Даю тебе слово, — сказал Ричардсон, — что, как бы я ни использовал информацию, к тебе это никогда не приведет.
— Но это будет трудно даже найти. Старые папки хранятся в задних частях зданий, в подвалах… На это может потребоваться не один день, а то и недели.
— Это уже твоя проблема, — отрезал Ричардсон. — Вот только недели я ждать не могу. — Он поманил официанта. — Еще раз то же самое.
— Нет, благодарю, — сказал молодой человек. — Мне достаточно.
— Как хочешь. — Ричардсон кивнул официанту. — В таком случае одну порцию, и все.
Когда официант отошел от них, молодой человек сказал:
— Мне жаль, но, боюсь, ответ будет «нет».
— Мне тоже жаль, — сказал Ричардсон, — потому что твое имя стало приближаться к верхней строке списка. — Помолчал. — Ты знаешь, о каком списке я говорю, верно?
— Да. Знаю.
— Мне немало приходится заниматься подбором кандидатов в члены парламента. Собственно, есть люди, которые говорят, что я, по сути, подбираю всех новых кандидатов из нашей партии, которых потом выбирают.
— Да, я тоже такое слышал.
— Конечно, последнее слово за местной организацией. Но они, как правило, поступают так, как рекомендует премьер-министр. Или как я рекомендую премьер-министру.
Молодой человек промолчал. Он провел по губам кончиком языка.
Брайан Ричардсон тихо сказал:
— Заключаю с тобой сделку. Сделай это для меня, и я поставлю твою фамилию во главе списка. И не на место кого-то из стариков, а на такое, где ты непременно пройдешь.
На щеках молодого человека появились красные пятна, и он спросил:
— А если я не сделаю того, о чем вы просите?
— В таком случае, — мягко произнес Ричардсон, — я гарантирую, что, пока буду в партии, ты никогда не будешь сидеть в палате общин и никогда не будешь кандидатом на какое бы то ни было место, которое ты надумаешь завоевать. Будешь ходить в помощниках, пока не сгниешь, и все деньги твоего отца ничего тут не изменят.
Молодой человек с горечью произнес:
— Вы предлагаете мне начать политическую карьеру с разложения.
— На самом деле я оказываю тебе услугу, — сказал Ричардсон. — Приоткрываю тебе некоторые факты жизни, которые иные люди обнаруживают лишь через многие годы. — Официант снова подошел к ним, и Ричардсон спросил: — Ты уверен, что не передумал и не выпьешь еще?
Молодой человек осушил бокал.
— Хорошо. Выпью.
Когда официант отошел от них, Ричардсон спросил:
— Если считать, что я правильно поступаю, сколько тебе потребуется времени, чтобы добыть то, что мне нужно?
— Ну… — Молодой человек медлил. — Я думаю, пара дней.
— Да не унывай ты! — Брайан Ричардсон похлопал его по колену. — Через два года ты даже и не вспомнишь, что такое вообще было.
— Да, — с несчастным видом сказал молодой человек. — Этого-то я и боюсь.
Глава четырнадцатая
«Задержан и депортирован»
С рабочего стола Алана Мейтленда на него смотрел приказ о депортации Анри Дюваля.
…сим приказываю вам быть задержанным и депортированным в то место, откуда вы прибыли в Канаду, или в ту страну, к которой вы принадлежите или гражданином которой являетесь, или в страну вашего рождения, или в страну, которая может быть одобрена…
Со времени специального расследования, проходившего пять дней назад, этот приказ не выходил из головы Алана, так что он с закрытыми глазами мог воспроизвести его по памяти. И он часто повторял слова приказа, пытаясь найти в казенной фразеологии крошечную дырочку, малюсенькую слабость, ямку, в которую можно было бы воткнуть прощупывающий зонд закона.
Но ничего такого там не было.
Он читал каждый вечер до покраснения глаз и до того, что все тело начинало ныть от недосыпа, статуты и старые дела, написанные высокопарным стилем, сначала дюжинами, а потом сотнями, с трудом разбирая их запутанный язык. Большую часть дневных часов Том Льюис сидел с ним в юридической библиотеке Верховного суда, где они просматривали индексы, проверяли сокращения и изучали отчеты о судебных делах в старых, редко раскрываемых томах.
— Я не буду есть ленч, — сказал на второй день Том. — Вдоволь наглотался пыли.
Они пытались найти прецедент, который помог бы доказать, что департамент по иммиграции допустил ошибку при разборе дела Дюваля и, следовательно, решение его противозаконно. Том суммировал:
— Нам надо найти такое, что мы могли бы положить перед судьей и сказать: «Джек, эти халтурщики не могут на нас наплевать, и вот почему».
А позже, устало взобравшись на верх библиотечной лесенки, Том объявил:
— Адвокат ценен не своими познаниями, а умением найти нужное, мы же до сих пор не обнаружили нужного места.
Да и в оставшиеся для поисков дни, которым нынче пришел конец, они его не обнаружили.
— Выше головы не прыгнешь, — сказал наконец Алан. — Я считаю, нам надо складывать оружие.
Было это девятого января, во вторник, в два часа дня. И они уже час как перестали искать.
В их бдении в юридической библиотеке произошел небольшой перерыв — накануне утром совет департамента рассматривал апелляцию Анри Дюваля по поводу результата специального расследования. Но это была пустая, чисто формальная процедура с предсказуемым концом, поскольку председателем совета был Эдгар Крамер, а членами — два сотрудника департамента по иммиграции.
Эту процедуру Алан первоначально надеялся оттянуть. После того как ему ничего не удалось добиться в суде, все пошло стремительно быстро…
Алан хотя и знал, что усилия его напрасны, все же старательно изложил свои аргументы, словно перед судьей и присяжными. Совет — включая Эдгара Крамера, который на протяжении всего заседания держался чрезвычайно любезно, — внимательно выслушал Алана, затем торжественно объявил свое решение, подтверждавшее ранее вынесенный вердикт. Алан сказал потом Тому Льюису: «Это было все равно как доказывать что-то королеве из «Алисы в Стране чудес», только в гораздо более нудной атмосфере».
Сидя в крошечном, заваленном бумагами кабинете, Алан покачался на кресле, и ему стало жаль, что дело Дюваля почти подошло к концу. Похоже, он больше ничего не может сделать. «Вастервик» — ремонт судна был закончен, и его теперь заново загружали — должен отплыть через четыре дня. До этого — наверное, завтра — он должен пойти на корабль и сообщить последние новости Анри Дювалю. Но он знал, что это не будет неожиданностью: молодой безбилетник уже столько узнал о человеческом безразличии, что еще один отказ дать ему приют не слишком удивит его.
Алан поднял с кресла свое шестифутовое тело, почесал коротко остриженную голову и вышел из застекленного куба в скромную приемную. Там не было никого. Том Льюис уехал в центр в связи с делом о недвижимости, которое дня два назад им посчастливилось получить, а их вдовствующая бабушка-машинистка, измученная нагрузкой последних нескольких дней, отправилась в обеденный перерыв домой, заявив: «Надо сутки отоспаться, мистер Мейтленд, и вам советую последовать моему примеру». Может, это и разумно, подумал Алан. Его потянуло пойти домой, в тесную квартирку на Гилфорд-стрит, вытянуть из стены складную кровать и забыть все, включая безбилетников, иммиграцию и неприятное человечество вообще. Исключение составляла Шэрон. Точно: он сосредоточит мысли исключительно на Шэрон. Интересно, где она сейчас; что делала со времени их последней встречи два дня назад — нескольких минут за кофе, вырванных из сидения в юридической библиотеке; о чем думает; как выглядит; улыбается или подзадоривающе хмурится, как с ней иногда бывает…
Он решил позвонить ей. У него было свободное время: для Анри Дюваля он ничего больше уже не мог сделать. И он набрал номер Деверо с телефона в приемной. Ответил дворецкий. Да, мисс Деверо дома. Не будет ли мистер Мейтленд так любезен подождать?
Через минуту-другую он услышал легкие шаги у телефона.