Матс Ульссон - Наказать и дать умереть
– Давай по делу, а?
– Вы, молодежь, такие нетерпеливые. Но… Айне приходилось несладко.
– Айне?
– Его матери. Ей было семнадцать, когда она родила мальчика. А в одиннадцать Эверт впервые ее взял.
– Что еще за Эверт?
– Ее отец.
Должно быть, вид у меня в эту минуту был действительно идиотский. Старик улыбался, наслаждаясь моей реакцией.
– Не ожидал, да?
– То есть этот Эверт…
– И отец, и дед Герта-Инге одновременно.
На экране беззвучно плакал мальчишка в ярком полосатом костюме и с торчащими в разные стороны волосами. Создавалось впечатление, что, рыдая, он сорвал себе голос.
– Айна была красавицей и любила праздники. Я был частым гостем в ее доме и не стыжусь того, что частенько ложился с ней в постель. Секс нравился Айне не меньше, чем выпивка. – Йоте Сандстедт разговорился. Больше мне не нужно было его подгонять. – Эверт устроил так, что в церковных книгах стояло «отец неизвестен», но Айне это не нравилось. Не то чтобы она очень любила малыша, однако считала, что у ребенка должен быть отец. В общем, мне пришлось кое на кого нажать, чтобы отцом записали меня.
– Великодушно, – похвалил я.
– После Айна больше не требовала от меня ни денег, ни подарков.
– А люди что, неужели молчали?
– Айна вбила в голову сыну то, что хотела. Она все еще надеялась создать настоящую семью, но так и не смогла заставить себя жить с одним мужчиной. В конце концов ее муж не выдержал. Он был официантом. В «Грипсхольме», если я правильно помню, а потом уехал в Америку. Больше о нем ничего не слышали. Мне кажется, он любил мальчика.
– Но об этом человеке вообще ничего нет в бумагах, – удивился я.
– И кому от этого плохо?
– Мальчику, Герту-Инге.
– Все шло своим чередом, пока ты не вмешался. Чего ради? – недоумевал Йоте.
– Правды.
Старик вздохнул:
– Кому она нужна?
– Разве ты не знаешь, чем сейчас занимается Герт-Инге?
– Он много работает, – ответил старик. – Больше, чем другие, поэтому устроил свою жизнь лучше многих.
– И развлекается тем, что бьет розгами женщин, ты в курсе?
– Теперь да.
– Неужели у тебя раньше не возникало подозрений? Помнишь, мы говорили о Бодиль Нильссон? – (Йоте молчал.) – Тебе не приходило в голову, что это сделал Герт-Инге?
Он вздохнул и снова посмотрел в окно. Снаружи совсем стемнело. Передача о моде закончилась, и теперь на экране распинался повар в белом колпаке.
– Даже если и так, – услышал я голос Йоте. – Это хулиганская выходка, не более. Он не мог найти подход к девушкам…
– …и стал отлавливать их по округе и пороть розгами, – закончил я его мысль.
– Но ведь от этого никто не умер?
– И поэтому ты наплевал на расследование.
– Здесь нечего было расследовать.
– И потом, – продолжал я, не обращая внимания на его оправдания, – ты ошибаешься, если считаешь, что никто не умер. Убиты по крайней мере три женщины, а может, и больше.
– Но этого я действительно не знал.
– И сдается мне, твой «мальчик» имеет к этому самое непосредственное отношение.
Йоте Сандстедт впервые посмотрел мне в глаза. Он молчал.
– Я не прощаюсь. – Я поднялся со стула. – Возможно, в следующий раз тебе предстоит беседовать с инспектором криминальной полиции Эвой Монссон. А до ресепшена и сам доковыляешь, если понадобится.
С этими словами я схватил шнур и выдернул звонок для вызова персонала.
Оставив Йоте наедине с кричащим телевизором, я вышел во двор и по аллее направился к своей машине. Было совсем темно, и я никого не видел. И надеялся, что никто не видит меня.
Дома Арне готовил мешанину из остатков недоеденных в обед колбасок, лукового соуса и картофельного пюре. Я рассказал ему, как провел день, не упомянув лишь о расправе, которую учинила мне Эва в полицейском участке. Если Арне и впечатлил мой монолог, виду он не подал.
– Здесь всегда творилось черт знает что, – подытожил старик, убирая посуду.
Потом настал черед кофе и коньяка, и настроение Арне поднялось.
Глава 51
Мальмё, ноябрь
Он был так ошеломлен, когда женщина схватила его за руку, что чуть не упал на раскрытую дверь машины.
– Простите, не хотела вас пугать, – рассмеялась она.
А он не просто потерял равновесие – он лишился дара речи.
Он помнил ее красивой, но не настолько. И теперь, глядя ей в лицо, узнавал каждую деталь: коротко остриженные светлые волосы, улыбку, манеру говорить.
– Вы меня помните? – спросила она, и он кивнул. – Вот и отлично. А я припарковалась неподалеку и вдруг узнала вашу машину. Теперь вижу, что не ошиблась. Решила поздороваться с вами. Я что, действительно так вас напугала?
Он молча замотал головой. Что он должен был ответить?
День выдался солнечный, но ветреный. Ее волосы разлетались в разные стороны.
Ему захотелось к ним прикоснуться, схватить ее, вцепиться, но что потом? Примерно то же было с Катей Пальм, которую он любил, как и эту женщину. Но Катя, в отличие от Лизен, его не замечала.
– Вам куда? – спросила Лизен. – Мне в «Савой», у меня там встреча.
Она показала в сторону Центрального вокзала.
– У меня тоже встреча, мой офис там. – Он махнул в том же направлении.
– Отлично, значит нам по пути.
Он взял пальто с заднего сиденья, закрыл дверь машины и включил сигнализацию. В замке запищало, вспыхнули задние и передние фары. Он надел пальто и побрел к каналу под руку с Лизен Карлберг. Он никогда еще не ходил вот так, рядом с женщиной.
– Вам известно, что в этом отеле произошло убийство? – спросила Лизен и показала в сторону переулка, где виднелся вход в отель «Мэстер Юхан» со стороны площади.
Он пожал плечами.
– Об этом так много писали и говорили, что вы не могли пропустить. Ее нашли мертвой в постели Томми Санделля, слышали о таком?
Он покачал головой. Он знал о Томми Санделле больше, чем она могла представить.
– Лично я не в восторге от его музыки, но после этого случая Санделль стал особенно популярен. Почему вы молчите?
– Наверное, в это время я был за границей, – ответил он.
– Вы часто путешествуете?
– Случается.
– Я даже не знаю, как вас зовут, – печально сказала она.
– Бергстрём. – Он всегда называл сначала фамилию, потому что не любил свое имя. – Герт-Инге Бергстрём.
– Чем вы занимаетесь?
– Я владелец нескольких предприятий.
– Вот как…
– Я прошел долгий путь. Начинал сам, с нуля, вот этими руками.
Она рассмеялась, и он вздрогнул, как от боли.
– А я дочка богатого папы.
– Ну… вы… – Он не знал, что на это сказать.
– Вы не знаете, кто такой Томми Санделль, а какую музыку любите?
Он вспомнил «Living Doll» Клиффа Ричарда.
– Я ее вообще не люблю, – ответил он.
– Не верю. Все любят живопись, даже если в этом не признаются, и каждому человеку нравится какая-нибудь музыка.
– Старые шлягеры, – нашелся он. – Лилль-Бабс, Сив Мальмквист, Анита Линдблум.
– А я люблю Леди Гагу, вы ее слышали?
– Кажется, по радио.
– Я почти не знаю певцов вашего поколения, – призналась Лизен.
– У моей матери было много пластинок.
– Она любила музыку?
– Наверное; она ставила их, когда возвращалась домой в хорошем настроении. Но… я не хочу о ней говорить.
– Вы храните ее пластинки?
– Да.
– И старый проигрыватель?
– Да, но СD-плеер у меня тоже есть.
– А я видела проигрыватели и виниловые пластинки только на картинках.
Ему давно надо было повернуть на Вестергатан, но он продолжал идти с Лизен под руку.
– Вы живете в Мальмё? – спросила она.
– Нет, за городом.
– Я тоже. Я из Хелльвикена, если вам это о чем-нибудь говорит.
Они обогнули угол и вышли к каналу.
– Что ж, Бергстрём, я на месте.
– О… а я прошел с вами лишний переулок.
– У вас есть визитка?
– Нет.
– А номер телефона не дадите? Кто знает, когда меня еще сюда занесет?
Она забивала его номер в мобильный, а у него гудело в голове.
– Где вы, сказали, живете?
Он не говорил.
– К северу от Андерслёва, если знаете, где это.
Лизен кивнула, спрятала мобильный в сумочку и обняла мужчину. Когда она прижалась щекой к его груди, у него перехватило дыхание. На глазах выступили слезы.
– Вы плачете? – удивилась Лизен, отпуская его.
– Это ветер, – ответил он.
– В этом городе всегда дует, – кивнула Лизен.
Она пошла к отелю, он провожал ее взглядом.
На лестнице Лизен повернулась и помахала ему рукой.
Он помахал в ответ.
Он еще стоял на продуваемом всеми ветрами углу и с тоской смотрел вдаль, когда зазвонил мобильник. На дисплее высветился незнакомый номер. Герт-Инге прижал телефон к уху и молча слушал. Завершив разговор, вздохнул и почувствовал страшную усталость.
Глава 52
Андерслёв, ноябрь
Не особенно себя утруждая, я тем не менее многого добился.
Этот метод подходит журналисту, прокурору или следователю: развались в кресле, и пусть события идут своим чередом. Бездействие порой эффективнее любого действия. Предоставь собеседнику высказаться самому.
