Лоуренс Сандерс - Торговцы плотью
— Он будет получать жалованье, и ему не придется участвовать в «сценах», если, конечно, сам не захочет. По-моему, он ухватится за такую возможность.
— Надо только его приодеть.
— Нет проблем. Потом расплатится.
И я повел Кинга к «Братьям Брук», где мы купили два костюма-тройки, один из серой фланели в мелкую полоску, другой — шерстяной, темно-синий. Официально-элегантные рубашки, галстуки, башмаки. Кинг непрестанно хохотал.
В роли хозяина он пользовался неизменным успехом. Любезный, но не лебезящий, он прекрасно помнил имена и улаживал жалобы с обезоруживающим юмором. Он перестал участвовать в «сценах», и я получил посылку с галстуком от Сулка и карточкой с надписью: «Спасибо. Луэлла».
Появлялась Марта в таком состоянии, что Янсу приходилось сидеть рядом с ней и смотреть, чтобы она правильно регистрировала заказы. Я не сомневался, что шпионская сеть держит Канниса и Гелеско в курсе событий.
В пятницу в середине сентября я дежурил во вторую смену. Мы крутились как сумасшедшие, в какой-то момент все верхние спальни, включая мою, были загружены.
Я ощутил неимоверное счастье, когда к половине третьего ночи все — клиентки и сотрудники — разошлись, и можно было ослабить галстук, распустить пояс, вздохнуть полной грудью. Я решил отправиться в «Дружескую компанию», выпить чаю с хлебцем.
Когда я возвращался, не дойдя до клуба примерно полквартала, из тени вышли двое, преградив мне путь. Я было принял их за грабителей, но один произнес: «Мистер Скуро?» — и я вгляделся внимательней.
Два маленьких проворных субъекта латинского типа в черных костюмах. У обоих маленькие усики, но у одного еще шрам от лба до подбородка. Оружия не видно, но ребята явно не из тех, кого хочется видеть в числе приглашенных на бармицву собственного племянника[50].
— Да, — сказал я, размышляя, не стоит ли закричать.
— На минуточку, — сказал человек со шрамом, — por favor[51].
Он указал на большой «мерседес»-седан, стоящий у тротуара. Дверь распахнулась, в салоне зажегся свет, и сидящий на заднем сиденье человек махнул мне рукой.
Хотя коротышки не прикасались ко мне, я был уверен, что при попытке к бегству они пронзят мне сердце, прежде чем успею свернуть за угол.
Пришлось лезть в «мерседес». Сидевший там человек был таким же коротышкой, как два его прихвостня. Я плохо видел в тусклом свете ближайшего уличного фонаря, но разглядел, что на вид ему около пятидесяти, холеный, с волнистыми волосами стального цвета. Печальное, задумчивое лицо. Костюм, сшитый на заказ. Благоухает одеколоном. С фруктовым ароматом.
— Примите, пожалуйста, мои извинения, мистер Скуро, — заговорил он высоким мелодичным голосом, — за столь необычное приглашение на беседу. Но мне показалось, так будет лучше, чем являться к вам в клуб. Меня зовут Ивар Гутьеррес, — представился он, не предлагая обменяться рукопожатием. — Я владелец нескольких предприятий, в том числе сети срочных химчисток «Квик Клин». Возможно, вы слышали. Более ста заведений в районе Нью-Йорка.
— Мистер Гутьеррес, «Питер-Плейс» уже не нуждается в услугах химчисток и прачечных. Мы заключили все необходимые контракты.
— Я знаю! Я много знаю о вашем бизнесе. Например, что вам лично принадлежит двадцать шесть процентов акций. Я желал бы купить эту долю за разумную цену. Наличными.
У меня перехватило дыхание. Я никак не предполагал, что ему известна точная доля моей собственности в «Питер-Плейс».
Но еще удивительней предложение купить мои акции. Я вдруг понял, каким ценным достоянием владею, и решил ни за что не выпускать его из рук.
— Мне очень жаль, мистер Гутьеррес, но мои акции не продаются.
— Не спешите, — вежливо попросил он. — Подумайте. По моим оценкам, за свои двадцать шесть процентов вы заплатили сто четыре тысячи. Я готов предложить четверть миллиона долларов. Неплохая прибыль, мистер Скуро?
Подумать только! Ведь три года назад я довольствовался спагетти и фрикадельками у «Блотто»! Я сию секунду подписал бы договор о продаже, если б не перспектива создания всемирной сети «Питер-Плейс». Она сулила доходы, по сравнению с которыми четверть миллиона превращались в карманную мелочь.
— Естественно, — продолжал Гутьеррес, — я не жду, что вы сразу примете решение. Но вы подумаете? Молодой человек вроде вас многое может сделать с такими деньгами. Не правда ли?
— Да, — хрипло сказал я, — правда.
— Значит, надеюсь в скором времени получить ответ.
Резким движением он выхватил из бокового кармана визитную карточку и сунул мне.
— Звоните по этому телефону в любой момент. Днем и ночью. Если меня нет на месте, оставьте сообщение: да или нет. Искренне верю, что здравый смысл подскажет вам положительный ответ.
— Я тщательно обдумаю ваше любезное предложение, — официально заявил я.
— Правильно сделаете, — сказал он, впервые улыбнувшись и показывая один золотой зуб.
Я выбрался из машины, и головорезы позволили мне уйти. Я старался шагать уверенно, не оглядываясь, и только войдя в «Питер-Плейс», закрыв дверь на замок, задвинув засовы и набросив цепочку, почувствовал, что весь мокрый от пота.
Глава 159
Когда на следующее утро Марта не вышла на работу, я около одиннадцати позвонил ей по телефону.
— Наверно, прийти не смогу, — донесся ее слабый голос.
— Ясно, но мне надо сказать тебе кое-что важное. Нельзя заскочить на минутку?
— Я просто не в состоянии поддерживать беседу.
— Ну так я тебя поддержу. Тебе плохо, дорогая? Могу прихватить телячьего холодца.
— Лучше арманьяку, — попросила она.
Я думал, что найду распустеху с растрепанными волосами и мутным взором. На ней будет грязное платье и «Кровавая Мэри»[52] в дрожащих руках. Кругом толстый слой пыли и окурки.
Ничего подобного. Марта была одета с достойным и сдержанным шиком, причесана, рука ее оказалась твердой. В квартире чисто, пепельницы пусты.
— Я уже собралась идти в клуб, — призналась она, — и не смогла сдвинуться с места. Питер, что со мной?
— Упадок духа, — сказал я. — Хандра. Все, что требуется, это немножко испытанного тошнотворного лекарства.
Я откупорил арманьяк и налил два бокала. Сел рядом с ней на черный кожаный диван, обнял за плечи. Я действительно любил эту женщину, и мне было больно видеть, как она страдает из-за какого-то дерьмового политикана.
Я сыграл перед ней кусочек только что придуманного шоу, изобразив Канниса и Гелеско перед Венерой Милосской:
— Эй, Тони, да эта сучка без рук!
Она хохотала до слез, еле переводя дух.
— Господи, Питер, ты — то, что доктор прописал!
— И являюсь по вызову!
Потом рассказал о вчерашней встрече с Иваром Гутьерресом и о том, сколько он посулил мне за долю в «Питер-Плейс».
— Забудь об этом, — посоветовала она. — Он похож на мелкого жулика, который пытается дорваться до легких деньжат.
— Ты думаешь? Для мелкого жулика он слишком хорош. И путешествует с эскортом.
— Пара головорезов, которых он нанял на час. Просто позвони ему, Питер, и скажи, что ты не заинтересовался его предложением. И все.
— Так и сделаю. А теперь поговорим о тебе. Марта, ты мне в последнее время не нравишься.
— Чему уж тут нравиться, — согласилась она. — У меня просто сил больше нет. Клуб я совсем забросила. Наши бандюги знают, сколько дней я прогуляла?
— Я им не сообщал, но они знают.
— Еще бы. Должны знать. Ну и черт с ними…
— А с Янсом и со мной? — спросил я. — Даже с Кингом в роли хозяина мы еле справляемся. Делаем твою работу. Это нечестно.
— Налей еще, — сказала она.
Мы молча выпили по второй. Я оглядывал эту комнату с трубящими толстокожими слонами, припоминал каждый свой прежний визит и думал, что все важные перемены в моей жизни начинались здесь.
— Что-нибудь новенькое от мистера Боукера? — небрежно спросил я.
— Да. Помнишь, я говорила, что он грозится покончить с собой, если я его брошу? А теперь заявил, что сначала убьет меня, потом себя.
— Господи Иисусе! — воскликнул я. — Марта, он просто безумец.
— Он политик, — пожала плечами Марта. — Ты думаешь, нормальный человек пойдет в политики?
— Тебе непременно надо избавиться от него, — твердо сказал я. — Может, он просто пугает тебя, и все же не стоит испытывать судьбу.
Она кивнула:
— Ты прав, Питер. Мне надо думать не только о себе, но и о сыне. Я решила: вернусь в Чикаго. Расторгну контракт — никто возражать не будет, — а свои двадцать шесть процентов оставлю, они что-нибудь принесут. Может, смогу открыть небольшой бутик… Как думаешь?
— Ну… — заколебался я, — мне страшно не хочется, чтоб ты уезжала, но другого решения предложить не могу. Когда собираешься ехать?
