Найди меня - Фрейзер Энн

— Мне очень жаль, милая. Наверное, это все твоя работа, стресс.

Сердце у Рени мягкое, слишком мягкое для такой работы.

— Не знаю.

Розалинда почувствовала, что дочь недоговаривает.

— В высокострессовых ситуациях случается всякое, — сказала она, стараясь ободрить дочь. — А в темноте…

— Это не все.

Потрясение звучало в ее голосе, это было так непохоже на обычную собранность.

— Я никогда еще не угрожала никому пистолетом, — сказала Рени. — Всегда сохраняю ясную голову. Но лицо моего напарника в темноте… оно изменилось. Я увидела другого человека.

— Кого?

Долгое молчание.

— Папу.

— Ох, милая. — Ну что на это скажешь?

Розалинда ожидала чего-то подобного, но последнее время начала понемногу расслабляться, надеясь, что как-нибудь пронесет. Она изучала скорбь и сложные психологические травмы в колледже и после, с Бенджамином. Странно думать, что он был великолепным преподавателем, но ведь был.

Через день после ареста Бена, когда вскрылась правда, Рени ушла в себя, стоически, безмолвно. Лишь позже, после допросов, выяснилась ее связь с убийствами.

— Я вылечу первым же рейсом завтра утром, — сказала Розалинда. — Разберемся вместе.

— Ты приедешь? — Недоверие и облегчение.

— Ну конечно.

Наутро Розалинда улетела из Палм-Спрингс в Бостон. В больнице она переговорила с врачом, наблюдавшим дочь.

— Не думаю, что ей следует возвращаться на работу, по крайней мере сейчас, — сказал врач.

— Согласна. Я заберу ее домой.

— Рекомендую взять отпуск на несколько месяцев. Настоятельно советую обратиться к психиатру, если она еще не консультируется у кого-то. Нужно принимать лекарства, исключить стресс. Возможен посттравматический приступ. Честно говоря, ничего необычного. Считаю, большинству наших военных и полицейских необходима психологическая поддержка в той или иной форме и умение справляться со стрессом. Уверен, она обрадуется вашему приезду.

Розалинда не ожидала увидеть Рени такой. Она припомнила, когда они последний раз виделись — прошло всего несколько месяцев. Рени успела исхудать, щеки ввалились, скулы выступили, а подглазья заполнили темные тени. Такое не происходит за одну ночь.

— Все будет хорошо, поедем домой. — Она заметила, что Рени не поняла, что значит «домой», и пояснила: — В Калифорнию.

Наверное, не лучшая идея везти ее в тот самый дом, где все началось. Но ведь это и место утешения, по крайней мере было им когда-то.

— Хочу в бабушкину хижину.

Розалинду всегда раздражало, что именно Берил Фишер удалось справиться с новорожденной Рени.

— О, Рени. Я ненавижу пустыню. Ты же знаешь.

— Тебе вовсе не обязательно туда ехать.

— Там нет электричества, и даже с привозной водой проблемы. Сотовой связи нет. Не стоит тебе туда сейчас ехать. Давай для начала доберемся до дома там и поговорим. Ладно?

Рени кивнула.

Розалинда помогла ей одеться. Медсестра вручила Розалинде пакет с лекарствами и назначениями. До квартиры Рени они добрались на такси. Пока Рени оцепенело сидела в кресле, Розалинда побросала в чемодан одежду и туалетные принадлежности. И тут она заметила собачьи миски на кухне. Проклятье. Совсем забыла о собаке.

— Где Сэм?

— У соседа.

Это вам не карманная собачка. Здоровенный лабрадор. Придется менять планы, ехать на машине через всю страну. Розалинда понимала, что, даже напичканная лекарствами, Рени не согласится отправить собаку отдельно. Розалинде и самой эта идея была не по душе.

— А моя рыбка? — Рени показала на аквариум, где плавала красно-лиловая бойцовая рыбка.

К счастью, сосед жил в том же здании. Розалинда обменяла рыбку на пса, вручив аквариум и корм мужчине в спортивном костюме.

— Дочка как раз хотела рыбку, — сказал он.

— Вот и отлично.

Они упаковали вещи для переезда и пять дней спустя уже были в Калифорнии, где Рени отправилась в свою прежнюю комнату, а Сэм улегся рядом с ней на кровати.

ГЛАВА 5

Наши дни

Возвращаться в дом, откуда полиция вывела в наручниках ее отца, всегда было трудно. Рени всеми силами избегала появляться в этих знакомых стенах. Ей очень хотелось рассказать матери о сделке, которую пытался заключить Бенджамин, по телефону. Так было бы проще. Но в конце концов решила, что мать, которая последнее время так много ей помогала, заслуживает услышать все при личной встрече.

И вот, положив одну руку на руль и сняв ногу с педали газа — четырехполосная трасса идет под уклон, — за час она спустилась из горной пустыни к Палм-Спрингс, наблюдая, как с каждой милей растет температура. Внизу иногда бывало на двадцать градусов жарче.

После появления Дэниела Эллиса у ее хижины прошло три дня. С тех пор она успела побывать на ярмарке, где продала достаточно керамики, чтобы продержаться весь следующий месяц. Она сомневалась, что когда-нибудь вернется в ФБР, а отпускные давно кончились, и приходилось обходиться лишь самым необходимым; только благодаря керамике удавалось сводить концы с концами и платить небольшую ипотеку. Ее вполне это устраивало, даже нравилась постоянная угроза мгновенного крушения. В любой день все могло кончиться. Или нет.

Мать предлагала помочь ей деньгами, но Рени отказалась по целому ряду причин. Розалинда Фишер любила держать все под контролем, и Рени не хотела отдаваться на ее милость. Между ними наконец установились более-менее приличные отношения, не особенно близкие, но лучше, чем раньше. Не хотелось рисковать их испортить.

Она пересекла городскую черту и въехала в туристический район.

Палм-Спрингс на первый взгляд напоминал прибрежный калифорнийский город, но располагался в сотне миль от пляжей, на краю Внутренней Империи. Туристы вечно шутили, что ждали, что через улицу или сразу за поворотом откроется океан. Ничего подобного. Еще ехать и ехать.

Здесь она родилась и выросла, и в детстве не слишком задумывалась о том, что ее окружает. Но прошли годы, и Рени поняла, что Палм-Спрингс напоминает раскрытый глянцевый журнал, забытый кем-то на солнце возле бассейна. Город в пустыне прославился как родина модерна середины двадцатого века, влияние которого бросалось в глаза повсюду, от кафе и отелей до частных домов. Расположенный в двух часах езды от Лос-Анджелеса, город привлекал звезд, и обсаженные пальмами улицы с названиями вроде Джин-Отри-трейл и Фрэнк-Синатра-драйв напоминали приезжим о старом Голливуде. В аэропорту один из залов носил имя Сонни Боно.

Когда температура в долине Коачелла поднимается слишком высоко, можно уехать от жары вторы Сан-Хасинто на канатной дороге или сесть в машину и помчаться по автостраде мимо полей знаменитых гигантских белых ветряков, лениво взбивающих насыщенный озоном воздух, плывущий по долине от самого Лос-Анджелеса. Озон обычно сопровождался предупреждениями о качестве воздуха и как минимум головной болью. Если это недостаточно впечатляет, то всего в нескольких милях от города, где-то глубоко в недрах, таятся разломы Сан-Андреас и Уокер-Лэйн. В прошлом тут случались довольно сильные землетрясения, но все ждали, когда тряхнет по-настоящему.

Давай посильнее.

Как всегда, с замиранием сердца, Рени свернула у знака «стоп» и покатила по широкой ровной улице к тупику, где стоял дом ее детства. Дом, построенный в пятидесятые годы, являл собой классический образец местной архитектуры: белые шлакобетонные блоки, двускатная крыша и гигантские пальмы вокруг. Прекрасный пример сочетания модернизма середины века с «пустынным модерном». В последние годы его даже включали в экскурсии по городским домам, чем мать очень гордилась. Рени подозревала, что людям просто интересно посмотреть на дом Убийцы Внутренней Империи.

Она не предупредила мать о своем приезде, и, стоило ей войти и бросить сумку на низкую кушетку, Розалинда Фишер начала свой очистительный ритуал, как они обе стали это называть.

Рени не сразу осознала, что в ее состоянии, которое в конце концов диагностировали как сложную травму, запахи играют роль триггеров. Запах дома всегда обрушивался на нее как удар, сколько бы она ни готовилась к этому и сколько бы ни прошло времени. Пусть стены давно перекрасили, пусть семейных фото нигде не осталось, пусть она прожила здесь еще несколько лет после ареста Бенджамина. Стоило ей уехать — неважно на сколько, — возвращение каждый раз вызывало нервную реакцию, так что руки сжимались в кулаки и ногти вдавливали кровавые полумесяцы в ладони.