Алексей Шведов - Голова-гнездо
Нина экс-Голикова продолжала говорить что–то о своей беременности, о чудо–муже и о том, что она по–прежнему понятия не имеет о причине визита к ней следователя. Юрий наконец отвлёкся от своих эротико–философских мыслей и коротко объяснил женщине суть дела, которое расследовал. Та восприняла информацию достаточно спокойно и вот что сказала:
— Поймите, женщине нужна эта… стабильность, может быть? Сашу положили в больницу, причём, похоже, надолго и без особой надежды на выздоровление. Скорое. А мне было уже почти двадцать шесть. В таком возрасте женщина просто обязана обзавестись семьёй и жить спокойно. Может, я и не права, что бросила Сашу в трудное для него время, но угрызений совести я всё же не испытывала и не испытываю.
Юрий про себя отметил, что понятие «угрызения совести» вообще нельзя отнести к женщинам. Они обычно кормятся инстинктами, а совесть — это уже из другой области. Но Голиковой он, естественно, говорить ничего не стал. Всё равно не поймёт.
— Сейчас я намерен задать вам один весьма нескромный вопрос. У вас с Лаховским были интимные отношения?
Женщина покраснела. Юрий почему–то обрадовался этому и теперь даже испытывал какое–то извращённое патологическое удовольствие от того, что вогнал её в краску. Прокручивая в голове следующие свои вопросы, он стал ждать ответа на первый.
— Да, — произнесла наконец беременная, поглаживая арбузоподобный живот. — Такие отношения у нас были. Но не понимаю, какую это имеет связь…
— Боюсь, что связь имеется, — вздохнул Юрий. — Скажите, а не было ли у Лаховского каких–либо сексуальных девиаций? — это слово он подцепил от Женьки.
Она посмотрела на него недоуменно.
— Простите, чего не было?
Ох, подумал Юрий. Женщина есть женщина и всегда останется женщиной. Разума, что у коровы.
— Отклонений от нормы, — пояснил он. — Сексопатологий, извращений, перверсий.
Теперь она поняла.
— В каком смысле?
— Дело в том, — снова вздохнул Юрий, — что Лаховского, перед тем как убить, изнасиловали в задний проход. Сделал это, естественно, мужчина. Мне нужно знать, не был ли Александр бисексуален раньше и, если да, то с кем он встречался?
Женщина вздрогнула и несколько раз моргнула. Юрий отметил, что для разнообразия было бы довольно интересно заняться сексом с беременной. Патологично такое желание или нет? Нормально ли, что он вообще об этом думает? А, чего волноваться, у каждого человека бывают подобные мысли. Не только у следователей.
— Я… я не знаю, — прошептала Русакова. — Вроде бы всё было как и положено. Не думаю, что он мог быть голубым.
— Ещё один нескромный вопрос. Не предлагал ли вам Лаховский когда–нибудь совершить половой акт анально?
Женщина покраснела сильнее.
— Я отказываюсь отвечать.
Пришлось объяснить ей, что утаивание от следствия нужной информации уголовно наказуемо. Она просто обязана ответить во избежание ненужных проблем.
— Вы злоупотребляете своим положением! — заявила наконец Русакова. — Вы не имеете права задавать мне подобные вопросы!
Ещё не хватало, чтобы ты, сука, накатала жалобу, подумал Юрий. Нет, ты должна мне ответить, и ты ответишь. Мне нравится вгонять тебя в краску.
— Убийца до сих пор на свободе! — избрал он другую линию повеления. — Поймите, Нина, мужчины теперь подвергаются огромной опасности. Что, если следующей жертвой маньяка станет ваш муж? Не думаю, чтобы вы хотели этого. Вдруг убийство как–то связано с прошлым Саши и с теми, кто был с ним когда–то близок? Вдруг опасность угрожает и вам?
Кажется, ему удалось посеять в сознании женщины зерно сомнения. Она задумчиво уставилась в пол, обдумывая сказанное Юрием.
— Я повторяю вопрос, — начал тот, но беременная не дала ему договорить.
— Я поняла вопрос, не надо мне ничего повторять. Да, Саша предлагал мне однажды заняться этим, но как порядочная девушка, я ему отказала. Вскоре после этого его положили в больницу, и… больше я его не видела. При мне он ни о каких мужчинах и о связях с ними не говорил. Он вообще говорил мало. А в последние недели перед… ну, перед тем как он лег в больницу, был таким мрачным, ничего не хотел делать.
— Так Лаховский сам лёг в больницу?
— Ну да. Он понял, что с ним происходит что–то не то, и… ну, он говорил что–то про как бы добровольную изоляцию. Не помню. Ну а с работы его уволили, и он всё время дома сидел. Не гулял со мной, ничего. А думаете, мне интересно было сидеть каждый вечер на диване и слушать, как он молчит? Я тогда ещё работала — за кассой в универсаме сидела. Это сейчас мне муж работать запретил — говорит, что женщины работать не должны, а обеспечивать их должен муж. И я с ним в общем–то согласна. В общем, я по вечерам сама к нему приходила, потому что Саше, видите ли, неохота было ко мне тащиться. Я сказала, что уйду от него, если всё будет продолжаться в таком же духе. Зачем мне это? Он попытался покончить с собой, но… сестра его спасла. А потом он лёг в больницу.
— Понятно. И последний вопрос. Тоже, если прямо сказать, не очень–то скромный. Ваш муж, Юрий Русаков, он, случайно…
— В ту ночь он был дома!
— Как он относится к гомосексуализму, я хотел спросить.
— Никак. Не знаю. Откуда я знаю?! — закричала Русакова вдруг. — Вы что, подозреваете его?!
— О, господи, нет! — воскликнул Юрий. — Я только задал вопрос. Последний. В общем, спасибо, Нина, вы нам очень помогли.
Она лишь недовольно фыркнула и ничего не сказала. Юрий вновь подумал о том, что неплохо было бы заняться с ней сексом, причём, именно анальным, но тут же эту мысль от себя отбросил. У него родилось нехорошее предположение, что это дело каким–то образом на него влияет, разлагая психику и отклоняя её от пределов нормы. С кем поведёшься, от того и наберёшься. Хотя, если рассудить, то так и должно быть. Кто–то из авторитетов криминалистики (а может и нет — Юрий не помнил) говорил, что для того, чтобы поймать преступника, следователю прежде всего нужно понять его психологию. Он должен сам научиться мыслить патологично, если хочет выиграть.
Открыв папку, Юрий начал писать, что не очень–то и любил. Упрощённый до минимума протокол допроса занял всего страницу. Затем он предложил Русаковой ознакомиться с написанным, что та и сделала. Потом — «с моих слов записано верно» и подпись. И ещё Юрий оставил ей свой рабочий телефон. Так, на всякий случай. Вдруг что вспомнит.
В кафе
Когда Юрий сел в машину, он неожиданно осознал, что проголодался. Ехать домой и самому готовить ему не хотелось, в буфете на работе тоже неохота было появляться, поэтому он и остановил выбор на первом попавшемся в этом районе кафе. Чёрт, как здорово всё–таки было, когда у него была связь с Ольгой. Она и готовила, и убирала… и слишком уж многого хотела. Дети, штампик в паспорте. Нет уж, спасибо, и без этого пока обойдусь. Если надо будет, сам приготовлю или в кафе вот поем.
Поглощая картошку с холодной котлетой, Юрий пытался решить поставленный перед ним вопрос: кто же убил Александра Лаховского? Ясно было лишь одно: убийца явно ненормален психически и к тому же активный гомосексуалист. Хорошо, если он остановится, но если нет? Что ж, добро пожаловать в мир серийных убийц.
Юрий ни разу ещё не имел дела с маньяками, хотя как–то присутствовал при допросе воспитателя детского сада, подозреваемого в убийстве шести детей. Психопат выглядел вполне респектабельно, а в разговоре продемонстрировал себя как человека эрудированного и начитанного, с философским складом ума. Может, и этот убийца такой же?
Откинувшись в кресле и попивая кофе, Юрий вновь мысленно вернулся к Марине. Она почти на три года его старше! Двадцать семь и до сих пор не замужем? В наше время это практически нереально, тем более, если учитывать её внешность. Давно бы уже нашла себе какого–нибудь «нового русского». Значит, не хочет. Живёт одна…
«Мать была сумасшедшей, она отравилась транквилизаторами», — что–то подобное говорила Марина Юрию. А у брата тоже крыша съехала: попытка суицида, депрессия инициальная, депрессия эндогенная… Чёрт бы побрал всех этих психиатров со всеми этими их терминами… Как они их только запоминают? Интересно, что же всё–таки делал Лаховский вечером на кладбище? К тому же, у могилы бывшего друга? И каким образом он встретился с убийцей? Догадывался ли Саша, что его собираются убить или нет? От удара каким предметом наступила его смерть, и где он, этот самый предмет?
Ответов на эти вопросы у Юрия пока не было. Ему пришли на память слова шефа о секте — что, если это действительно секта? Нет. Вряд ли. Какая ещё, к дьяволу, секта? Сатанистов–педерастов? Глупости всё это!
Юрий вдруг вспомнил, что забыл спросить Марину о личности того толстяка, которого он вчера видел на кладбище. Он говорил, что Лаховский не умер: «Мы должны выкопать его, сейчас же! Вы похоронили живого человека!» Не мог ли он быть убийцей? Марина сказала, что он сумасшедший, и Юрий был с ней в этом согласен. Толстый маленький придурок, место которого в психушке.
