Вьери Раццини - Современный итальянский детектив. Выпуск 2
Взглянула на морщинистое, словно пергаментное, лицо, на бледные потрескавшиеся губы, потом перевела глаза на розовый куст, весь в бутонах, и ничего не сказала.
— Слава Богу, кончился этот кошмар, — продолжал нотариус. — Полиция подоспела вовремя: парочку едва спасли. Он уже подошел вплотную к машине и достал пистолет.
— Откуда ты знаешь? — спросила Матильда.
— По телевизору передавали, в дневных новостях. Газеты готовят экстренный выпуск. В центре уже весь народ высыпал на улицы. Даже магазины позакрывали, как в праздник.
— Это точно он? — Матильда пристально смотрела на старого приятеля. Каждая клеточка ее тела, кроме губ, замерла.
— Ну да, ошибки быть не может. Я же говорю, взяли на месте преступления. Я думаю, эта парочка была подсадной, потому что полиция оцепила все вокруг. Говорят даже, эти двое первыми начали стрелять и ранили его, но это не точно. В общем, его взяли, а при нем огромный нож и пистолет. Да он и сам сразу сознался, так что никаких сомнений.
Матильда уставилась куда-то далеко, в одну точку на фьезоланском холме. Кожа у нее на лице стала такой прозрачной, точно кровь внутри остановилась.
— Теперь все могут быть спокойны, — заключил Коламеле. — И ты в том числе.
Матильда вздрогнула и вперила в него взгляд.
— Я? Почему я?
Нотариус ответил не сразу:
— Потому, что ты тоже живешь в нашем городе, а если злодейству положен конец, то это лучше для всех, правда ведь?
Джордж Локридж застал Коламеле еще у Матильды. Они встретились под колоннадой и поздоровались на ходу. Англичанин слегка кивнул, а Коламеле, проходя мимо, протянул ему руку.
Начинало темнеть, и Матильда пригласила Джорджа в дом.
— Не выношу, когда темнеет, — объяснила она и только теперь заметила большой сверток у него в руках. — Положи здесь, в прихожей.
Англичанин помотал головой.
— Нет-нет, это та вещь, о которой я хотел с тобой поговорить.
Они расположились на диване в гостиной. Локридж сразу объявил:
— Энеа искал смерти. С некоторых пор он все время твердил о том, что жизнь утратила для него всякий смысл. И вот, так или иначе, добился своего.
Матильда окинула взглядом тощую, долговязую фигуру в просторном свитере из красной и зеленой шерсти. Редкие волосы патлами свисают на плечи, глаза близоруко щурятся. Она не понимала, к чему он клонит, и не знала, что отвечать.
— Тебе известно что-нибудь о Нанде? — спросил англичанин немного погодя.
— Впервые слышу, — заявила она и подумала, что предпочитает и дальше оставаться в неведении: всякое откровение теперь могло принести ей только новую боль.
Но Джорджа уже нельзя было остановить. Он выложил все об отношениях ее сына и Нанды, о квартире на улице Ренаи, о гибели девушки, о том, как переживал это Энеа.
— Так вот, несколько месяцев назад он вырезал из дерева ее голову и подарил ей у меня дома. Нанде вещь не понравилась, она сказала, что ничуть на себя не похожа и вообще это дурной знак. Так голова и осталась у меня.
Джордж зашелестел газетой, и перед Матильдой предстала та самая девушка с пустыми глазами. Черты лица были едва обозначены, и по контрасту с ними волосы казались еще живее и выразительнее.
— А Энеа утверждал, что в портретах чем больше сходства, тем они лживее, — продолжал Джордж, щурясь на резную головку. — Художник поймал мгновение, а через секунду его натура уже другая, вот и получается ложь.
— Но если ему удается схватить душу… — рассеянно возразила Матильда.
Англичанин покачал головой.
— Даже то, что ты называешь душой, подвержено внезапным переменам. Все зависит от обстоятельств и от конкретных переживаний. Возьмем, к примеру, Энеа: до встречи с Нандой он был совсем другим.
Локридж легонько провел рукой по волосам девушки.
— Да, пришлось ему с ними повозиться. Он словно хотел вырезать каждый волосок. Я спросил, зачем это, а он ответил, что волосы в отличие от черт лица всегда остаются неизменными и по-своему отражают характер человека. — Джордж встал, как-то неуверенно огляделся, не прекращая говорить: — Подумать только, ведь, вырезая волосы, он пользовался медицинскими скальпелями, поскольку это единственные по-настоящему острые ножи!
Осторожно, точно она была сделана из очень хрупкого фарфора, англичанин водрузил голову на этажерку, рядом с голубой китайской вазой.
Матильда пошла закрыть окно. Вид с той стороны дома почти полностью заслонили ветви тенистой липы, отчего в гостиной всегда рано темнело.
— Пусть она будет у тебя, — сказал Джордж. — По-моему, это справедливо.
— Выпьешь чего-нибудь? — беспокойно спросила Матильда (ей не хотелось, чтобы англичанин ушел так скоро, не хотелось оставаться одной).
— Нет, мне пора. Как-нибудь еще загляну.
Матильда проводила его до двери и стояла в проеме, пока он не обернулся, прежде чем выйти за ворота. Тогда она устало махнула рукой и закрыла за собою дверь.
Примечания
1
Отчуждение (нем.).
2
«Человек с алмазным сердцем» (англ.).
3
Не так быстро, Мелоди. Прошу тебя (англ.).
4
Я не хочу проводить ночь в машине (англ.).
5
Хорошо, мама (англ.).
6
Если бы твой кузен хотя бы поехал с нами… (англ.)
7
Ты же знаешь, он не любит ходить в гости (англ.).
8
О, и еда и беседа были сегодня восхитительны. А он сноб (англ.).
9
Посмотри… почему там так темно? (англ.)
10
Работы Челлини… вся коллекция!.. (англ.)
11
Здесь и далее: Шекспир. Буря. Перевод Мих. Донского.
12
Шекспир. Гамлет. Перевод М. Лозинского.
13
Деликатность стоила мне жизни (франц.).
14
Запястья (франц.).
15
Спасибо, что пришла — прощай… (англ.)
16
Там включилась сигнализация… вы не могли бы вызвать полицию по вашей рации? — Я же говорю вам, моя смена уже кончилась. И потом, если мы будем вызывать полицию каждый раз, как сработает сигнализация… — О, прошу вас, от этого может зависеть жизнь человека (англ.).
17
Да, но на такой вилле наверняка установлена связь с полицией. И если сигнал до них не дошел, то и меня они не услышат. Ну ладно, позвоню диспетчеру (англ.).
18
Шекспир. Отелло. Перевод Б. Пастернака.
19
Мунк, Эдвард (1863—1944) — норвежский живописец и график, отображавший в своем творчестве мотивы одиночества, тревоги, смерти. — Здесь и далее примечания переводчика.
20
Область на юге Италии, одна из самых бедных в стране.
