Лоренс Блок - Дьявол знает, что ты мертв
Но что-то не давало мне покоя. Вот почему я столько времени проводил в баре «У Грогана». Каждые два дня я искал возможности провести время с Миком, сидел с ним часами, но никогда не упоминал о том, что грызло меня по-настоящему. А если разобраться, я и сам не понимал, что именно гнетет меня, поскольку сознательно отказывался в это верить.
А потом Николсон Джеймс застрелил Ловчилу Роджера. Я читал о случившемся в газетах, но не придал никакого значения.
– Но однажды ты заговорил об этой истории с Миком.
– Да, у нас зашла речь об убийстве, и всплыла тема Глена Хольцмана. – Не было необходимости объяснять, что подвело нас к этой теме. – И сказанное Миком дало мне ясно понять – ложные тревоги не давали мне мыслить ясно. Я тут же начал вспоминать, как читал недавно нечто очень важное, нечто имевшее огромное значение для всего дела. Сначала никак не мог вспомнить, что именно, но это было лишь вопросом времени.
– Интересно, до чего странно работает человеческий ум.
– Святая истина.
– А предположим, он сделал бы это?
– Мик? – переспросил я.
Она кивнула:
– Представь, он признался тебе, или ты обнаружил неопровержимые доказательства сам. Что тогда?
– Ты хочешь знать, как бы я поступил в таком случае?
– Да.
Мне не пришлось даже задуматься над ответом:
– Я бы пальцем не шевельнул. Дело закрыто, и для меня навсегда закончено.
– И тебя бы не беспокоило, что ему сошло с рук убийство?
– Меня воротит при мысли, сколько убийств уже сошли Мику с рук, – признался я. – Одно он совершил прямо при мне, а о многих запросто рассказывал. Если я сумел проглотить все это, то с чего бы мне устраивать истерику из-за еще одного преступления? Нет, оно бы не встало мне поперек горла.
– Даже если непосредственно касалось тебя?
– Каким боком оно меня касалось бы? Потому что я был поверхностно знаком с жертвой? Потому что позже мне пришлось заняться расследованием? Он ведь не убил бы кого-то мне по-настоящему близкого, и совершил убийство не каким-то особо изуверским способом. Если бы он в самом деле убил Глена, я бы сказал, что у него имелась для этого веская причина.
– Значит, все твои подозрения никак не меняли твоего отношения к нему?
– Нет. Если вдуматься, то никак.
– И не влияли на ваши с ним отношения?
– С чего бы?
– Но сегодня ты пошел с ним к мессе, – сказала она, – чего не делал уже давно.
– Ох уж эти еврейки! – шутливо воскликнул я. – От вас ничего не скроешь.
– Так ответь.
– Да, наверное, ты права, – кивнул я. – Должно быть, я бы по-прежнему не позволял себе участия в этом нашем старом ритуале, пока у меня оставались подозрения. Но как только они развеялись, я почувствовал необходимость хоть как-то отметить столь важное событие.
– А это произошло, когда ты вспомнил о репортаже в газете?
– Я вспомнил, что была какая-то публикация, причем совсем недавно. И я просмотрел старые номера, чтобы найти нужный мне материал. И тогда вернулся к расследованию. Как только Джулия упомянула о сутенере по кличке Зут, мне тут же припомнилась та странная фигура в стильном костюме. Это и был Николсон Джеймс. Я встречался с ним у Дэнни Боя, когда работал над тем делом о похищении. Жены Кенни Хоури. Ты должна помнить ее.
– Конечно.
– А я ведь беседовал потом с Дэнни Боем, но даже он не знал о смертельной вражде между двумя сутенерами. Вот почему мне так повезло, что об этом слышала Джулия. А поскольку удача давно не улыбалась мне, я сразу же ухватил фортуну за хвост.
– Тебе не в чем себя винить, – сказала она. – Боже, мой милый, ты действительно выглядишь до крайности утомленным. Я бы предложила тебе еще кофе, но, кажется, это последнее, что тебе сейчас нужно.
– Вероятно, ты права.
– Я и сама не в лучшей форме, – продолжала она. – Тоже почти не спала прошлой ночью. Слишком много дурных мыслей лезло в голову.
– Понимаю.
– И я испугалась, когда ты позвонил. Заявил, что оставался всю ночь на ногах, но все равно тебе необходимо поговорить со мной. Меня страшило то, что я могла услышать.
– Мне просто хотелось рассказать тебе обо всем, что случилось.
– Только теперь я это знаю.
– И мне претило ложиться спать одному.
– Ты же понимаешь: в этом нет никакой необходимости, – сказала она.
Когда я улегся в постель, мне подумалось, что как бы я ни устал, у меня могут возникнуть проблемы со сном. Но в следующий раз открыл глаза, разбуженный бившими в окно спальни лучами солнца. По квартире разливался аромат свежего кофе.
Я допивал вторую чашку, когда зазвонил телефон. Элейн сняла трубку. Я наблюдал за ней и заметил, как резко изменилось выражение ее лица.
– Секундочку, – сказала она. – Он сейчас подойдет.
Она прикрыла микрофон ладонью:
– Это тебя. Дженис Кин.
– В самом деле?
Она передала мне трубку и медленно вышла из комнаты. Я бы последовал за ней, но меня удерживал на месте телефонный провод.
– Привет! – сказал я.
– Прости меня, Мэттью. Кажется, я выбрала не самый удобный момент, да?
– Ничего страшного.
– Хочешь, чтобы я позвонила позже?
– Нет, – ответил я. – Давай поговорим сейчас.
– Ты уверен? – все еще колебалась она. – Потому что нет никакой срочности, если только не считать того, что с недавних пор для меня вдруг все стало срочным. Вчера я пережила то, что можно назвать озарением. Вскоре после твоего отъезда. Хотела позвонить тебе сразу же, но решила все обдумать ночью и посмотреть, останутся ли те же мысли при мне утром.
– И они остались?
– Да. И мне очень хочется ими поделиться, потому что в какой-то степени это тебя касается тоже.
– Рассказывай.
– Я не собираюсь больше совершать самоубийство, – заявила она. – И револьвер, который ты мне достал, не пригодится.
– Вот это новость!
– Да! Хочешь знать, как это произошло? Когда ты ушел, я посмотрелась в зеркало, и даже не поверила, до чего паршиво я выглядела. Но я подумала: ну и что с того? С этим можно смириться. И внезапно до меня дошло: жить можно продолжать, смирившись с чем угодно! Жить столько, сколько отпущено. Ничего поделать я уже не могу, но продолжу жить назло всему. Я вытерплю. Это и стало для меня элементом новизны, – объясняла она. – Есть вещи, которые я не в состоянии контролировать, как, например, боль или моя внешность, или уж нечто совсем нестерпимое, как тот факт, что мне не выбраться из этой переделки живой. Револьвер дал мне видимость контроля. Если бы стало совсем невмоготу, у меня существовала возможность нажать на спуск. Но кто сказал, что я должна все держать под контролем? И вообще, кто из нас полностью сам регулирует все в своей жизни, в конце-то концов? И черт возьми, я вполне могу потерпеть боль. Она ведь тоже имеет пределы. Тебе никогда не бывает больнее, чем ты можешь реально вынести. Я слышала это от многих.
– Да, такое мнение распространено.
– И знаешь, что я внезапно поняла? Я не хочу ничего упустить. В этом ведь и заключается смысл трезвого образа жизни. Ты перестаешь упускать моменты своей жизни. Поэтому я бы желала теперь оставаться здесь до конца. Смерть – тоже опыт, я и его хочу приобрести. Когда-то твердила: хочу, чтобы смерть застала меня неожиданно. Инсульт, инфаркт, причем желательно во сне, и я тогда даже не узнаю, что со мной произошло. Но в итоге я поняла, что вовсе не хочу этого. Пусть у меня останется время осознать происходящее. Уйди я неожиданно, и я бы не смогла убедиться, что мои вещи останутся в наследство тем, кому мне хотелось бы. Кстати, не забудь заехать за подставкой.
– Я помню об этом.
– Так что мне осталось только еще раз поблагодарить тебя за оружие, – сказала она. – Потому что револьвер все еще мне нужен, чтобы знать, насколько я в нем не нуждаюсь. Понимаю, это звучит бессмыслицей…
– Нет, ты очень ясно все мне растолковала.
– Правда? Иногда сама удивляюсь. Сказать, о чем думала вчера, ложась в постель? Меня снедало опасение, что даже свою смерть я сумею испоганить. Сделаю все не так. А потом пришла мысль: да о чем ты беспокоишься? Последние идиоты, законченные неудачники отлично справляются. Неужели это так сложно? Уж если моя мамочка сумела умереть достойно, то всякий сможет.
– Ты сумасшедшая, – сказал я. – Хотя тебе это прекрасно известно.
Когда я вошел в спальню, Элейн сидела на вращающемся стуле перед туалетным столиком и смотрелась в зеркало. Потом повернулась ко мне.
– Это была Джен, – сказал я.
– Знаю.
– Даже не понимаю, как она сумела сюда дозвониться. А спросить забыл. Не думаю, что давал ей твой номер.
– У тебя наверняка включена переадресация звонков.
– Может быть. Хотя я вроде бы не активировал ее вчера.
– И не нужно было. Ты не отключал ее с позапрошлой ночи.
– О господи! – удивился я. – Ты не шутишь?
– Нисколько.
Я постарался вспомнить.
– Да, так и есть. Я не отключал эту функцию аппарата.
