Призрак Сомерсет-Парка - Майерс Б. Р.

Тогда вам остается надеяться, что вас никто не пригласит.

Было бы гораздо легче покинуть Сомерсет-Парк, будь мистер Пембертон по-прежнему заносчивым и жестоким.

После полудня в библиотеке мы с ним не разговаривали, но он прислал записку, где сообщил, что на конюшне меня будет ждать лошадь и при ней седельная сумка с деньгами, которые я смогу использовать по своему усмотрению. Похоже, он решил, будто я не выполню свое обещание заставить Уильяма сознаться в убийстве Одры, и от этого в моей душе поселилось слабое предчувствие беды.

Несколько раз я заметила среди толпы Уильяма Саттерли. Он был мрачен, рассеян и в основном торчал в одиночестве в углу. Я почти могла прочесть его мысли — ведь все, что он видел, по праву принадлежало ему. Каждый раз, когда Гарри проходил мимо него, Уильям хватал с подноса бокал.

Я обрадовалась. Чем больше он выпьет, тем скорее утратит бдительность.

Мистер Локхарт устроился на одной из козеток, отодвинутых в сторону. Он одобрительно кивал, глядя на танцоров и постукивая тростью в такт музыке. Тяжкое бремя вины легло мне на плечи. Старик вырвал меня из лап неминуемой погибели и просил лишь об одном: помочь мистеру Пембертону обрести покой. Дарующий покой спиритический сеанс был полной противоположностью тому, что я намеревалась устроить. Мне придется отвергнуть последнюю просьбу умирающего. Я надеялась, что он меня поймет.

Удивительно, но не хватало лишь одного человека. Возможно, скорбь доктора Барнаби была бы чересчур заметна посреди празднества. Или же он набирался мужества для сеанса.

Наконец музыканты объявили, что играют последний номер. Я не спеша спустилась по парадной лестнице. Мистер Пембертон произнес речь, выразив гостям благодарность за то, что те пришли сюда почтить память Одры. Признаюсь, я воображала, как наши взгляды встретятся по разные стороны залы, и надеялась, что он заметит брошь.

Вместо этого ко мне, прихрамывая, направился мистер Локхарт. Гости тихо расступались, уступая ему путь.

— Моя дорогая, — улыбнулся он. — Вы великолепны. Полагаю, этим вечером ваш талант явит себя во всем блеске.

На его левой щеке виднелся слабый синяк. Я представила, как он склоняется завязать шнурки и бьется головой о столик возле кровати.

Мистер Локхарт коснулся моей руки и подался ко мне.

— Ну а после, — шепнул он, — мы побеседуем о вашем грядущем суде. Меня обнадежило кое-какое несоответствие, что я нашел в вашем деле. Я намереваюсь потребовать расследования действий коронера, который подписал свидетельство о смерти. Первоначально установленная причина смерти была вымарана из документа и вписана заново. Весьма необычно!

— Причина смерти? — эхом отозвалась я и сжала руки, вспомнив, как держала ее шаль. Но тут нас растолкали уходящие гости, не давая сделать и вздоха.

Я сбивчиво пробормотала какое-то оправдание и покинула мистера Локхарта, пытаясь быстрее выбраться из толпы. И лишь вбежав в библиотеку и захлопнув за собой дверь, я снова смогла дышать. Я прижалась спиной к створке, сопротивляясь порыву рухнуть на колени. Должно быть, мистер Локхарт чего-то недопонял. Причину смерти я знала — ею была я сама.

Я подошла к столу, шелковое платье зашуршало в тишине. Воздух пах сыростью, откуда-то словно веяло застарелой плесенью. Огонь пока не разожгли. Я открыла Книгу духов на потайной странице и начисто стерла имя Флоры. Еще я убрала ее стул, пять прочих оставив на месте.

Портрет лорда Чедвика над громадным камином заменили портретом Одры. Та с наигранной скромностью улыбалась, посматривая на меня с высоты. И была все так же красива, но в ее взгляде, казалось, загорелся мстительный огонек. Я надеялась, что ей нравится мой план. Надеялась, что именно этого она и хотела, когда писала все свои послания с просьбой о помощи.

Поначалу я принимала ее за богатую наследницу, которая никогда в жизни ни в чем не испытывала нужды. Но теперь мне стало очевидно наше сходство. Именно со мной она связалась, подбрасывая мне подсказки и умоляя о помощи. Мы обе потеряли родителей, и в каком-то смысле нам обеим была предначертана смерть. Ей — от родового недуга. Мне — предсказанная гадалкой гибель от воды.

У нас обеих были секреты.

Вот мой: если Одра могла связаться со мной с того света, то, несомненно, могла и maman. Но она не явилась ко мне призраком — в наказание за то, что я натворила, в напоминание, что я не заслуживаю счастья.

Причина смерти.

Неважно, что там написано или не написано в бумагах коронера. Я знала, что сама за все в ответе.

Мне требовалось сосредоточиться, перепроверить реквизит, а потом убедиться, что все окна закрыты.

— Мисс Тиммонс... — В дверях возник Бромуэлл с канделябром. — Все ждут вас.

Вид у него был неприветливый. Любопытно, что обо мне говорят слуги.

Я заперла за собой дверь библиотеки и последовала за ним, нервно поправляя платье. На подходе к гостиной я услышала голос, от которого у меня застыла в жилах кровь. Я замерла как вкопанная, борясь с желанием броситься в другую сторону.

Бромуэлл распахнул дверь и объявил мое имя.

Мужчины тут же замолчали. Я обвела лица присутствующих взглядом, и, когда наши глаза встретились, он усмехнулся той же кривой улыбкой, которой проводил меня из полицейского участка.

— Констебль Ригби... — сказала я.

Он поклонился.

— Добрый вечер, мисс Тиммонс. — Ригби даже не пытался скрыть предвкушение в голосе. Пуговицы его мундира были начищены и сверкали в отблесках пламени свечей, как и пистолет, пристегнутый сбоку. — Жду не дождусь вашего сеанса. Не терпится увидеть, как все на этот раз обернется.

У меня перехватило дыхание. Я стояла не в силах пошевелиться.

Мистер Пембертон поставил бокал на каминную доску и подошел ко мне. Взгляд его задержался на брошке с камеей. Он посмотрел на констебля.

— Допуская вас на сеанс, я полагаюсь на вашу честь, сэр, — сказал он. — Надеюсь, вы без обмана засвидетельствуете все, что произойдет сегодня вечером.

— Со всем уважением, милорд, закону не нужно приглашение, чтобы арестовать известного преступника. У меня приказ доставить мисс Тиммонс обратно в Лондон по окончании сеанса. — Ригби самодовольно ухмыльнулся, демонстрируя, в его понимании, профессионализм. Ему с трудом удавалось не злорадствовать вслух.

Мистер Пембертон предложил мне руку. Я почти не чуяла ног, но каким-то образом все же сумела проследовать с ним.

— Вы знали? — прошептала я так тихо, как только могла.

— Нет. Он прибыл прямо перед вашим приходом.

Когда я впервые вошла в эту гостиную, золотистые обои осенили все своим сиянием. А сегодня я заметила мелкие трещины на швах, где отклеилась бумага, плесень в уголках оконных стекол. Сам замок начал стремительно ветшать, будто предвещая мне ужасный удар судьбы. Призраки нашептывали мне о смерти, а пауки сплетали на люстрах венцы из паутины.

К нам, прихрамывая, подошел мистер Локхарт.

— Вы использовали меня с самого начала, — сказала я, стараясь сдержать гнев.

— Лишь на этих условиях вам позволили бы отправиться со мной. Я все еще к вашим услугам, — успокоил он и тут же закашлялся в платок. Прежде чем старик поспешно спрятал его, я заметила на ткани пятна крови.

Его предложение было бессмысленным. Может, он так долго и не проживет.

Доктор Барнаби сидел на диване. Теперь-то я видела прореху в обивке, а одна ножка сильно износилась. Я так восхищалась Сомерсетом, что разум не замечал его недостатков. К чему еще я оказалась слепа?

— Эта дама — моя пациентка, — заявил доктор, глядя прямо в глаза констеблю. Рядом с Барнаби стоял опустевший бокал, а щеки его порозовели. — Так что сначала я должен удостовериться, достаточно ли она здорова для поездки в Лондон.

Я была слишком потрясена и не отдавала себе отчета, что он выступил в мою защиту. К тому же я заподозрила, что он скрывался здесь и пил весь вечер. Все перевернулось с ног на голову. Как бы я ни старалась подготовиться, вмешалась судьба и раскрутила колесо удачи, вернее, в моем случае, несчастья. Выхода не осталось.