Крис Хаслэм - Двенадцать шагов фанданго
План побега номер два был расстроен при помощи выдвижного пятидюймового кинжала с тонким лезвием. Раньше меня интересовало, носят ли такие ножи при себе люди старше шестнадцати лет. Теперь я знал: носят. Мерфи мог перерезать мой позвоночник и внести меня в уборную, как какого-нибудь накурившегося марихуаны наркомана. Лишь немногие из тех, которые заметили бы, как он тащит меня в толпе народа на переправе, остановились бы, чтобы узнать, зачем такой приличный мужчина, как Мерфи, связался с таким неудачником, как я. Они могли бы без особого энтузиазма последовать его примеру и протянуть руку отбросам общества. Часть моего мозга позабавила мысль о том, что, убив меня на публике, Мерфи вдохновит порядочных людей Коста-дель-Соль оказывать больше услуг тем, кто менее счастлив, чем они. Остальная же часть мозга ужасалась этому.
— Налево, — сказал я, и мы повернули на улицу, которая могла привести к любому доку.
Просоленные цепные ограждения окружали компаунды и таможенные склады, их заброшенность подчеркивалась заросшей травой железнодорожной колеей, которая тянулась параллельно шоссейной дороге. Очередь на пристань растянулась на полкилометра от ворот входа. Мы встали в конец очереди, сделавшись чем-то типа кольца на хвосте обозлившейся гремучей змеи из пыльных машин, которые накрывают для перевозки брезентом, доставшимся в качестве трофея еще в Первую мировую войну.
Порт переправы вызывающе возвышался над морской поверхностью, словно оплот контроля и эффективности, полосы его бетонного причала белели как сержантские шевроны. Меня воодушевляло первое знакомство с портом. Раньше я никогда не пользовался услугами паромной переправы в Алгесирасе, потому что у него была дурная репутация среди тех людей, чье мнение мне было небезразлично. Порт Алгесирас являлся воротами в Африку или, наоборот, входом в Европу. Ржавеющие паромы, пересекавшие штормящую морскую акваторию, привозили в страну нищих нелегалов, большинство из которых снова отправлялись по морю в обратный путь испанскими властями и бдительной Национальной гвардией. Они добавляли к этим страждущим беженцам группы случайных попутчиков, получающих удовольствие от нелегального провоза пятисот граммов марокканского гашиша мимо перегруженной заботами таможни Алгесираса. Обладание в порту рюкзаком и сомнительной прической было почти всегда достаточным основанием для того, чтобы гарантировать обвинение в сговоре с целью импортировать в страну нелегальные товары, а с головой такой, как у меня, вообще нужно было держаться в стороне.
Мерфи был не в восторге от того, что находился в хвосте длинной очереди отправлявшихся домой уроженцев Северной Африки. Я чувствовал, как от его румяных щек исходит жар усиливающегося раздражения.
— Стой спокойно, Мерфи, — утешала его Сара. — Скоро все закончится.
Мое дыхание участилось, когда я стал высматривать возможность для побега среди скопления машин, подающих сигналы и дымящих выхлопными трубами. Мои увядшие надпочечники откликнулись на нервный позыв сделать одно, последнее усилие и напрочь израсходовать адреналин, бросив желудок на произвол судьбы и превратив слюну на языке в пар. Я попросил у Сары сигарету, и она почувствовала настороженность в моем голосе.
— Не волнуйся, — посоветовала уныло. — Скоро мы тебя отпустим, или, может, ты мечтаешь о приятном празднующем глотке в одном из тех баров, мимо которых мы проехали?
— Праздничном, — поправил я ее.
— Черт вас побери! — обругал Мерфи машину, набитую смущенными берберами. — У них там целое семейство. Проезжай дальше, старый ублюдок!
Я жадно затянулся сигаретой «Бенсон» и взмахнул рукой.
— Выбирайся из колонны, — посоветовал я. — Эти машины выстроились для посадки на паром. Мы же едем за сданным багажом. Выезжай из очереди.
Он подождал ровно столько времени, сколько нужно, чтобы переварить мое предложение, затем выехал из колонны и помчался к воротам.
— Поезжай прямо к переднему ряду машин, — сказал я, когда мы въехали на большую автомобильную стоянку. — Там у двери есть свободное место.
Мерфи облизал губы и поспешил в направлении переправы. Больше он не нуждался в ободрении, поскольку чуял запах кокаина так близко, как будто сидел на нем.
— Туда! — крикнула Сара, указывая на место, которое покинул желтый «мерседес». Он выехал из ряда такси и освободил пространство, способное вместить только мафиозную малолитражку.
Мерфи вел себя бесцеремонно, двинулся по диагонали по передней площадке и занял место в ряду, в то время как такси его покидали. Передо мной грозно маячил Гибралтар, его отдельные объекты и здания скрывала дымка из паров нефтехимии. Направо от меня, между краем автомобильной парковки и угловатыми громадами контейнеров на южной оконечности залива, виднелись траулеры, бороздившие поблескивающую морскую поверхность. Меня все больше пробирал холод по мере того, как я осознавал, что заехал так далеко на юг, как это позволяла Испания.
Мерфи сделал глубокий вдох и бросил тяжелый взгляд в зеркало заднего вида. Побережье казалось чистым.
— Вот, возьми, — пробормотал он, передавая осторожно свой пистолет Саре. — Заверни в свой жакет и стреляй в него, если попытается сбежать. — Он взглянул на меня, вытер рот тыльной стороной руки. Не только я жил на адреналине.
— Не двигайся. Я обойду машину, чтобы выпустить тебя. Выходи и не глупи.
Я смотрел в боковое зеркало, как кролик, наблюдающий за ястребом. Возмущенные водители такси убедились, что я не заставлю их долго ждать. Мерфи открыл дверцу с моей стороны:
— Выходи и идем.
Я взглянул на него и улыбнулся:
— О'кей.
Он взял меня под локоть и повел меня в сторону от машины.
— Постой, Мерфи, — сказал я.
Сара перебралась с заднего сиденья на место водителя.
— У меня плохая и хорошая новость.
Он выглядел так, словно плохо соображал, поэтому я старался говорить быстро.
— Плохая новость заключается в том, что кокаина на переправе нет. Я все это выдумал. Хорошая новость состоит в том, что он прямо здесь, под задним сиденьем, уложен в сумку. Можешь убедиться.
Сначала его перекосило от бешенства, потом он несколько успокоился, сдержал эмоции. Мерфи умел владеть собой в самой безнадежной обстановке.
— Кто кого объегорил в таком случае? — пробурчал он. — Возвращайся в машину.
Я огляделся и влез обратно в салон. Возражать не имело смысла.
— Что происходит? — спросила Сара срывающимся голосом.
Мерфи исчез из вида. Сара повернулась ко мне:
— Что происходит?
Я улыбнулся сначала ей, потом куда-то в пространство. Она нахмурилась и проследила за моей улыбкой. Я не видел ее лица, но вполне представлял, как хмурое выражение на нем сменилось ужасом.
— No pues aparcar aqui,[41] — сказал гвардеец, большие руки которого упирались в блестящий кожаный пояс.
— Мерфи! — позвала Сара.
Тень покрыла мои колени, когда со стороны сиденья пассажира подошел второй коп. Я подхватил свой узел и выбрался из машины, задержавшись только для того, чтобы сложить на передний щиток то, чего не мог унести.
— Sus papels, por favor, Senora,[42] — попросил первый коп.
Сара пыталась быть любезной и обворожительной, но выглядела встревоженной и смущенной.
— Я в самом деле, в самом деле сожалею, офицер.
Он вздохнул:
— Ваши документы. Водительские права. Страховка. Регистрационная карточка. Это ваша машина?
Второй коп спрашивал у меня о том же. Я отвечал ему на ломаном испанском:
— Вот мой паспорт, офицер. Я путешествую автостопом. Эти люди тоже англичане. Они подвезли меня до Алгесираса. Это хорошие люди.
Коп взглянул на мою фотографию, затем на меня. Он признал во мне жертву обстоятельств, когда увидел мое фото.
— Что случилось с вами?
Я пожал плечами, как какой-нибудь бомж.
— Упал. И перевернулся несколько раз.
— У вас есть гашиш? — продолжил он допрос.
— Гашиш? — удивленно вскинул я брови. — Нет, у меня нет гашиша.
Другой коп, видимо, терял терпение в разговоре с Сарой.
— Скажите, это ваша машина? — Его раздраженный допрос привлек внимание моего копа.
— Возьми ее в наш джип и покажи регистрационные бланки, — посоветовал он. Затем окинул взглядом мои джинсы. — Выверните карманы.
Я потянул за карманы, и они вылезли наружу торчком, как уши. Затем беспечно пожал плечами.
— Откройте сумку. — С нескрываемой брезгливостью он порылся в мятых салфетках и потрескавшихся средствах макияжа сумочки Луизы. Весьма некстати обнаружилось, что Луиза хранила секретную заначку наркоты. — Это ваша сумка?
— Нет, сеньор, — ответил я почтительно. — Это сумка моей подружки, с которой я беседовал в Сеуте. Этот жакет тоже принадлежит ей.
