Джон Харви - Ты плоть, ты кровь моя
– А если ничего не найдем?
– Если не будет никаких других конкретных идей насчет иного места, расширим район поиска. – Она откинулась на спинку стула. – А пока Колин Шербурн проверяет все машины, угнанные в районе Ретфорда.
– Ты говорила, что Кича видели в Клиторпсе.
– Да. Там продолжается проверка. Но чем дальше, тем это представляется все менее вероятным.
Когда они выбирались из города, двигаясь на северо-восток, дороги были по большей части свободны; водитель Элдера пробормотал несколько слов сочувствия, после чего поездка проходила в молчании. К тому времени, когда они добрались до места, поиски уже начались, так что ему оставалось только ждать, наблюдать да ходить взад-вперед по краю поля, все время пытаясь выбросить из головы непрошеные картины, то и дело возникавшие перед его мысленным взором.
К полудню, разочарованный и измотанный, Элдер сообщил остальным, что поиски можно прекратить. Они уже почти доехали до перекрестка в Оллертоне, когда в машине раздался звонок, после чего им пришлось повернуть назад. Тепловой детектор вертолета засек нечто в поле возле Освальд-Бек, рядом с линией электропередачи. Включив дальний свет фар и врубив сирену, они помчались назад со скоростью, близкой к ста десяти милям в час. Сидя рядом с водителем, Элдер тяжело и громко дышал, открыв рот. Ладони были мокрые от пота.
Грунтовая дорога, настолько узкая, что по ней едва могли проезжать машины фермеров, вела на юг, потом на запад. Полицейские в комбинезонах сходились в углу поля. Элдер, чувствуя, как пульсирует кровь, пробежал между ними, оскальзываясь на сухой земле. Возле живой изгороди, рядом со сломанной рамой брошенного фермерского прицепа, лежало несколько листов тяжелого черного пластика, бугром возвышаясь там, где они были ближе всего к этой изгороди. Элдер смотрел, как руки в перчатках снимали листы пластика, один за другим. Под ними лежал полуразложившийся труп овцы.
Элдер закрыл лицо руками и заплакал.
Вернувшись в город, Элдер позвонил Колину Шербурну. Из четырнадцати машин, попавших в розыск в связи с угоном в районе Ретфорда, уже были отслежены все, за исключением трех – нового «форда-фиесты», «мини-купера» и мини-вэна «фиат».
Для средств массовой информации, уже насытившихся темой Шейна и Эйнджел, снова наступили как бы рождественские праздники, задолго до срока. «ДОЧЬ СПЕЦИАЛЬНОГО СЛЕДОВАТЕЛЯ И КОНСУЛЬТАНТА ПРОПАЛА!» «КЭТ, ДОЧЬ БЫВШЕГО СУПЕРИНТЕНДАНТА ПОЛИЦИИ, ПОХИЩЕНА!» «ПОДРАЖАТЕЛЬ ИЗВЕСТНЫМ УБИЙЦАМ РАЗГУЛИВАЕТ НА СВОБОДЕ!» Репортеры перетряхивали архивы, раскапывая другие, более сенсационные дела Элдера. Фото Кэтрин, пересекающей финиш на стадионе «Харви-Хэдден», было продано прессе и появилось почти во всех газетах. Репортеры осаждали дом Джоан, безуспешно умоляя ее дать интервью, все время фотографируя в окнах второго этажа Мартина и ее саму, явно пребывающих в ссоре, и одну Джоан в саду, очень расстроенную, почти обезумевшую от горя. Когда Мартин Майлз в то утро уезжал из дома, ему пришлось прокладывать путь через толпу репортеров, и он чуть не сцепился с каким-то свободным фотографом, угрожая отнять у того камеру и кокнуть ее об землю. Вернувшись через сорок минут с тремя огромными охапками цветов, он угодил на видеопленку, когда орал «Убирайтесь все к этакой матери!», пытаясь попасть ключом в замок парадной двери.
Репортеры или не репортеры, но Элдеру необходимо было поговорить с Джоан.
И он пошел через толпу журналистов и операторов, опустив голову.
Джоан сидела за инкрустированным столиком в столовой, перед ней лежали раскрытые альбомы, фото Кэтрин были разбросаны повсюду: Кэтрин сама по себе, прищурившись на солнце, смотрит в объектив на берегу в Сент-Айвсе; Кэтрин, удобно пристроившаяся на руках у отца, с красным личиком – ей три дня от роду; все они втроем – мама, папа, дочь – сидят на скамейке в парке где-то в западной части Лондона, фотоаппарат установлен на автоматическую съемку.
– Тебе что, больше нечем заняться? – спросил Элдер.
– Посмотри-ка, – сказала Джоан, словно не слыша его. – Помнишь этот велосипед? Мы ей его на четырехлетие подарили.
Он все прекрасно помнил, но сейчас было не до того. Она, кажется, совсем потеряла голову.
– Извини, Фрэнк, – сказал Мартин, тихонько входя в комнату. – Я вчера себя вел как последний засранец.
– А сегодня разве что-то изменилось? – спросила Джоан.
Мартин тут же вышел, оставив их вдвоем.
Кожа у Джоан настолько побледнела, что казалась почти прозрачной, глаза были неестественно расширены. Пальцы ни секунды не лежали спокойно. Плюнув на свое прежнее решение ни в чем таком не участвовать, Элдер сел рядом и уставился на фотографии. Когда голова его склонилась на грудь и Джоан заметила, что глаза у него закрыты, она толкнула его в бок, разбудила, а потом повела наверх, в гостевую комнату, стянула с него ботинки и закрыла жалюзи на окне. Он уснул прежде, чем она вышла из комнаты, и проспал шесть часов.
Потом Джоан тихонько растолкала его – в руке у она держала его мобильник.
– Он был у тебя в пиджаке, внизу. Кто-то звонит. Женщина, ее зовут Хелен.
Она тут же вышла, оставив его наедине с телефоном, и Элдер несколько минут разговаривал с Хелен Блэклок; разговор вышел неуклюжий, совершенно бездарный – оба прекрасно сознавали, что все время ходят как по минному полю.
Подождав для приличия, Джоан вернулась, неся тарелку супа и тост.
– Я еще пока не инвалид, знаешь ли, – проворчал Элдер. – Не надо меня так обслуживать.
– Это хоть какое-то занятие.
Он поблагодарил ее, и она уселась рядом, время от времени что-нибудь говоря, пока он ел.
– Как думаешь, есть какие-нибудь новости? – спросила она в конце концов.
Элдер мотнул головой.
– Морин позвонила бы.
Потом он, к собственному изумлению, снова заснул, окончательно проснувшись только после трех часов ночи. Босиком спустился вниз. В доме было тихо, если не считать тех неопределенных звуков, которые раздаются в ночной тиши в любом доме, даже новом. Он заварил себе чай на кухне и принялся листать старые журналы Джоан – «Вог» и «Вэнити фэр». Взяв со стола роман Аниты Шрив[40] в бумажной обложке, который читала Джоан, он унес его с собой в гостиную и там прочел несколько глав, прежде чем отложить в сторону. Поднявшись, он выключил свет и встал возле стеклянной стены, глядя наружу. Он все еще стоял там, когда сверху по винтовой лестнице спустилась Джоан, одетая в розовый шелковый халат, издававший шелестящий звук, когда она шла через гостиную.
Она встала рядом, и Элдер почувствовал тепло ее руки у себя на плече.
– Хелен, – спросила Джоан немного погодя, – это кто?
– Друг.
– И только?
Элдер не ответил, и она взяла его за руку.
Оба громко дышали, звук этот был хорошо слышен в тишине гостиной.
Он поцеловал ее, и она ответила, и сначала он решил, что все будет хорошо, но через несколько секунд она отодвинулась и сказала, что это похоже на поцелуй призрака. Ее слова прозвучали прямо как цитата из той книжки, которую Элдер только что читал, и он тоже отступил назад. Поцеловал ее в волосы и пошел наверх забрать свой пиджак и ботинки. В дверях он взял ее за руку, стараясь не смотреть в глаза.
В семь утра в тюрьму Гартри прибыла почта; дежурный надзиратель, предупрежденный заранее, сразу вытащил открытку, адресованную Маккернану. Вид на гавань в Уитби с юго-востока: решетка в виде китового уса, памятник капитану Куку на краю утеса и песчаные пляжи, уходящие вдаль.
49
Полицейский мотоциклист быстро доставил эту открытку из Гартри в офис Бернарда Янга в Ноттингеме, в отдел по расследованию особо тяжких преступлений. Почерк был явно тот же, что и на предыдущей.
«Алан, приезжай сюда. Вода просто отличная!»
Открытку, упрятанную в пластиковый пакет, передавали из рук в руки: от Янга Джерри Кларку, потом Морин Прайор, Колину Шербурну и, наконец, самому Элдеру, а затем обратно суперинтенданту.
– Мне очень жаль, Фрэнк, – сказал Янг.
Элдер поднял на него глаза, но ничего не ответил.
– Я связался с йоркширской полицией, они готовы помочь всем, чем могут. К полудню у нас будет полсотни или даже больше полицейских и вдвое больше добровольцев. Есть собаки, натасканные на поиск человека, катер с водолазами тоже наготове.
– С водолазами? – переспросил Кларк.
– «Вода просто отличная», – процитировал Янг.
– Вы, значит, считаете, он это в буквальном смысле?
– Я считаю, что эту вероятность не следует игнорировать.
Только Морин высказала вслух то, о чем все они думали:
– Насколько нам известно, когда он отправил открытку из Мейблторпа, Эмма Харрисон была уже мертва. – При этом она старалась не смотреть на Элдера.
![Лора Инглз Уайлдер - На берегу Тенистого Ручья [На Тенистом ручье]](/uploads/posts/books/210184/210184.jpg)