Виктор Осадчий - В устье ручья Скалистого (Часть 1)
Обзор книги Виктор Осадчий - В устье ручья Скалистого (Часть 1)
Осадчий Виктор Григорьевич
В устье ручья Скалистого (Часть 1)
Виктор Григорьевич Осадчий
В устье ручья Скалистого (Часть 1)
Соболь с трудом сделал несколько последних шагов и, скинув с плеч рюкзак, не спеша стал осматриваться. Он находился на вершине небольшой сопки, расположенной в устье ручья Скалистого. Сам ручей впадал в реку Ольхон внизу прямо под ним не более, чем в сорока метрах. Последнюю часть своего нелегкого пути Соболь продирался через кусты северного кедрового стланика щедро рассыпанного по крутым склонам этой, в общем-то, невысокой сопочки. Соболь не торопился, времени у него было более, чем достаточно. По собственному графику, много раз им пересчитанному, он должен выйти к Скалистому только в понедельник к вечеру. А сейчас было воскресенье, да и то только полдень. С одной стороны, это его только радовало, все-таки первую часть пути он проделал, а это не меньше, не больше, а сто сорок горных километров, с другой, его несколько тревожило неожиданная потеря лайки. В десятки раз он прокручивал момент когда это случилось.
В тот день, когда его собака, пятилетняя лайка-сука по кличке Пинта потерялась, он находился в километрах 70 от устья ручья Скалистого. Это произошло после того как Соболь, завершив трудное и утомительное восхождение на двухтысячеметровый перевал ведущий из ущелья реки Снежной в долину Ольхона не спеша спускался по распадку вниз. После утомительного и тяжелейшего подъема Соболь легко двигался по крутому склону, пока не попал в совершенно очаровательный каньон. Ручей, который начинался под самым перевалом, в этом месте уже обрел некоторую мощь. Несмотря на усталость после многочасового перехода, идти было приятно. Огромные гранитные валуны беспорядочно разбросанные по днищу узкого ущелья-каньона не создавали особых трудностей при движении. Было достаточно много места, чтобы обойти то либо иное препятствие. Ручей бежавший по дну этого красивого ущелья то распадался на мелкие ручейки, то сливался в небольшие чаши-водоемы, то падал водопадом с плоских плит. В одном месте, уже почти что на самом выходе из каньона, природой и была сооружена такая естественная плотина из камней. Из небольшого образовавшегося озерца неспешно низвергался этот замечательный водопадик, создававший много шума, несмотря на незначительные размеры. Падая с трехметровой высоты в глубокую яму, созданную природой, вода не спеша переливалась через край естественного бассейна и уже спокойно текла по галечному руслу. В этом красивом уголке первозданной природы Соболь остановился передохнуть. Он разделся и с удовольствием вошел в воду. Несмотря на теплую солнечную погоду температура воды не превышала 10-12 градусов.
После получасового отдыха и купания Соболь решил выбраться из каньона на боковую террасу и тем самым срезать изрядный кусок пути. Пинта лежала на плоском камне и скорее всего крепко спала. За шумом водопада она не услышала, как Соболь перебрел ручей и взобрался на террасу, тем более ее он никогда не звал. Вспомнил он про собаку только когда, продравшись через ерник - карликовую березу, густо покрывающую террасу долины, вышел на тропу, проходящую поблизости от реки Ольхон. Про тропу Соболь знал, что она там есть и очень на нее рассчитывал. Знал он и то, что по этой тропе люди не ходили уже несколько лет. На тропе Соболь решил отдохнуть и дождаться Пинту, но, прождав минут 15 - 20, он двинулся дальше, полагая, что собака его догонит. Тропа иногда исчезала на открытых пространствах возле русла, то уходила в сторону от воды, срезая изгибы реки, незатейливо петляя среди чахлых лиственниц. Повсюду торчали пеньки. Это говорило о том, что долина когда-то была оживленной, и деревья рубили для топлива и строительства, крепежа для штолен. Но лет 10 - 12 назад золотодобыча в этих местах прекратилась, государству просто стало невыгодно. Геологи нашли более богатые россыпи поближе к дорогам, жилью. А эта долина оказалась заброшенной и малопосещаемой.
Удобно устроившись на вершине сопочки, Соболь не торопясь начал всматриваться в распадок, по которому протекал ручей и по которому ему завтра нужно было продолжить путь. Он подолгу разглядывал деревья, в отличие от малолесной долины реки, ущелье Скалистого выглядело оазисом. Тонкоствольные лиственницы с уже слегка порыжевшей хвоей густо покрывали левый борт распадка. В самом русле отдельными кучами располагались рощицы северных тополей - чозении. Невысокие 2-3 метровые терраски были сплошь покрыты вездесущим кедровым стлаником. По правой терраске хорошо была видна узкая проплешина. Это была дорога, если можно так назвать колею трактора, проехавшего, даже не проехавшего, а продравшегося по этим местам несколько лет назад.
Соболь не знал, что он хотел бы увидеть в этом безобидном распадке, но тем не менее он вновь и вновь всматривался в каждый куст, дерево, изгибы ручья, скользя взглядом от устья Скалистого до самых его верховьев, расположенных в отроге безымянного хребта, ограничившего бассейн реки Ольхон. Соболь знал, что Скалистый вытекает из небольшого карового озера, расположенного в овальном, окруженным с трех сторон отвесными скалами, цирке. Природа позаботилась о естественном проходе. В левом углу цирка располагался узкий, но хорошо проходимый перевал в долину реки Уллахан-Кобэли.
За этим хребтом в километрах 80 от того места, где он сейчас сидел, находилась база артели золотодобытчиков. От золотарей можно при хорошей оказии добраться на вездеходе до поселка, откуда начал путь Соболь. Расстояние там было совсем небольшое, по меркам севера - всего каких-то 50 километров. Но Соболь проделал путь почти а два раза больше. И для этого у него были веские основания. Соболь не хотел, чтобы его кто-то увидел, чтобы кто-то знал, что он отправился к Скалистому. Поэтому он двинулся сюда к Скалистому кружным путем. Поэтому и сказал своим соседям, что отправляется в Среднеканск, чтобы похлопотать о контейнере. В поселке все знали друг друга, и никто не удивился тому, что Соболь двинул в райцентр. Он давно уезжал на материк, уже два года, и этому тоже никто не удивлялся, так как половина поселка уезжала, а вторая половина мечтала уехать.
Полутора тысячный поселок Ольхон давно был на грани вымирания. Золотодобыча в этих местах едва теплилась. За сданное государству золото старатели по году не получали зарплаты. Да что старатели, даже те, кто пахал на госдобыче, сидели, как говорится, на подсосе. Контора шахты выдавала авансы по несколько сот рублей, и то зачастую вместо денег отоваривала работяг продуктами - сахаром, мукой, чаем, водкой. Поэтому и сидели люди в поселке, месяцами ожидая денег, а, поднакопив их, рвали из него на материк, бросая дома, годами нажитый скарб. Кто был поудачливей, тот находил контейнера и набивал его домашним барахлом, досками, железом. Все знали, что на материке никто никого не ждет, а пенсия, которую горняк заработал за 20-30 лет каторжного труда на северах, составит не более 2000 рублей.
Те благодатные времена, когда старатель за один промывочный сезон не говоря уже о нескольких заработать столько, что на материке (а это Украина, Беларусь, средняя полоса России) покупал дом в деревне, а то и квартирку в городе. Но эти времена давно миновали. Те, кто был поумней и приобрели кой-какую недвижимость в какой-либо деревне в "хохляндии" или в городишке на юге или в центральной России, чувствовали себя уверенно и спокойно. Они продолжали тянуть лямку, не беспокоясь о тылах. Но таких людей в большинстве своем было мало.
Никто в поселке не знал, что контейнер у Соболя был. Он стоял во дворе обширной усадьбы его старого приятеля, обосновавшегося в Среднеканске несколько лет назад. То, что этот контейнер принадлежал Соболю, приятель по его просьбе никому не рассказывал. Собственно говоря, в Среднеканске, почти в каждом дворе помногу лет хранились 3-х и 5-ти тонные железные ящики.
Ведь не для кого секрета не было, что Среднеканск являлся как бы воротами этого огромного золотопромышленного региона России. Зимой этот поселок с административной столицей Северной национальной республики связывал хороший ухоженный зимник, а летом, в период навигации, к причалам, находящимся на крутых берегах реки Алдан, причаливали суда - сухогрузы, танкеры, кроме этого два раза в неделю в Среднеканске появлялся белоснежный скоростной теплоход на подводных крыльях. Здесь же действовал и круглогодичного действия аэропорт способный принимать самолеты среднего класса - Ан-2, Ан-24 и конечно же вертолеты. От Среднеканска усилиями в конце сороковых годов основном заключенных из многочисленных сталинских лагерей, были проложена дорога, которая связывала населенные пункты расположенные вблизи горнодобывающих предприятий - старательских артелей, шахт, приисков других промышленных предприятий.
По этой трассе построенной среди болот, непроходимой тайги, высокогорных перевалов, и снабжались поселки промзоны. Все завозилось автотранспортом - уголь, нефтепродукты, стройматериалы, продукты, собственно говоря, все, что нужно для жизнедеятельности пятнадцатитысячного региона и нормальной деятельности горнообогатительного комбината. ГОК был одним из четырех крупнейших предприятий входящих в так называемую систему КРАЙЗОЛОТА, и фактически являлся хозяином всех населенных пунктов района, которых насчитывалось свыше десяти. Они были и крошечные двести - триста человек и по северным понятиям крупные по населению доходящему до пяти тысяч человек. В каждом из этих поселков и стояли подразделения комбината. Это были шахты, прииска, артели, драги, ремонтные заводы, золотоизвлекательные фабрики, дорожные участки, электростанции и еще множество других предприятий и организаций, без которых невозможна промышленная добыча драгметалла. Правда, пик деятельности ГОКа миновал несколько лет назад. Тем не менее свои 3-4 тонны золота комбинат ежегодно исправно продавал государству.
