Джон Тренейл - Врата Совершенного Знания
— Вы в состоянии прочесть их? Это не слишком трудно.
Мэт заставил себя думать. Нельзя поддаваться панике, отчаянию. Только сохранив спокойствие, он сможет выбраться из этой ситуации. Так сказал ему капитан Цзай. Никаких сомнений: он сможет. Сможет!
— Ли… цин… мэнь…
— Да! Очень хорошо! А что означают эти слова? — Мэт ничего не ответил, и Ли высказал свое разочарование. — Ну что вы! «Мэнь», что такое «мэнь»? Это ведь так просто.
— Дверь. Ворота.
— «Ворота», да, в нашем случае — «ворота», или «врата». А «ли», что это такое?
— Красивый? — это слово стоило Мэту усилий, но он все-таки выговорил его.
Ли скривил губы и покачал головой.
— Ну, может быть. А что-нибудь повыразительнее?
Мэт не мог придумать, что сказать. Ему становилось смешно, но он чувствовал, что если засмеется, то уже не сможет остановиться. Истерика, словно невидимое газовое облако, нарастала где-то под сводом, над его головой.
— Хорошо, оставим это на время. Можете вы сказать мне, что означает «цин»?
Мэт старался полностью сконцентрировать внимание на этой лингвистической проблеме. Потому что тогда можно не думать обо всем остальном. Может быть, таким образом удастся победить ужас.
— «Цин» означает… «ясный», по-моему.
— Почти так. Неплохо. — Ли Лутан взмахнул рукой в сторону надписи и сказал: — Мистер Юнг, я приглашаю вас пройти через Врата Совершенного Знания. Эти слова были вырезаны над входом в камеру пыток Лай Чуньченя, палача императрицы У Чао в седьмом веке. Знаете, что обнаруживается за этими вратами?
Мэт, опять лишившись дара речи, покачал головой.
— Самая страшная вещь в мире. Познание. Самопознание. Прошу вас, идемте.
Они прошли через темный вход. Далее шел тускло освещенный коридор, такой узкий, что рядом могли идти только двое. Справа была стена, слева…
Ли Лутан остановился, обернулся и положил руку на плечо Мэту.
— Мы начнем сначала, — сказал он, — со времен мифов и легенд. То, на что вы сейчас смотрите, — это ад, китайский ад.
Мэт не в силах был оторвать глаз от того, что видел.
Там была… картина. Так показалось ему на первый взгляд. В углублении около двадцати футов в длину и десяти в глубину имелась площадка. Освещение было тусклым, только одно яркое пятно высвечивало квадратную дощечку на задней стене с начертанными на ней китайскими иероглифами. Очевидно, там имелось пояснение к сценке.
Три восковые фигуры занимали пространство в углублении. Двое — демоны, на которых надеты страшные, ярко раскрашенные маски с огромными зубами, заостренными ушами и раздвоенными языками. В третьем можно было узнать человека — и только. Он лежал привязанный к кровати, а голова его была приподнята, чтобы он мог видеть, что дьяволы делают с его торсом. На лице человека отражались предельное страдание и ужас. Демоны деловито перепиливали его пополам. Два-три ребра уже виднелись из-под зубьев пилы. Потоки крови, темной, как бургундское вино, заливали всю сцену.
Мэту хотелось смеяться.
За последнюю четверть часа его довели до состояния мучительной взвинченности. Ли, которому хотелось навести на него ужас, казалось, преуспел в этом полностью, и вдруг эта грубая пародия на музей восковых фигур. Шутка.
Ли хлопнул его по плечу.
— Вам это ничего не напоминает? — приветливо спросил он. — «Сады Тигрового бальзама», как вы думаете?
Ли рассмеялся, и Мэт, который уже не мог больше сдерживаться, расхохотался вслед за ним. Сначала он испытал чувство глубокого облегчения, и только через некоторое время понял, что никто больше не смеется, а Ли смотрит на него в упор.
— Да, — продолжал Ли. — В Сингапуре и Гонконге можно встретить такие-живые картинки, не так ли? Ребячество.
Он повел Мэта в глубь галереи. Мэт заметил, что она изгибается, но очень плавно, и понял: если его мучитель прав, и им предстоит сделать круг, то путешествие будет долгим.
Следующее углубление походило на первое, только на квадратной табличке были написаны ряды цифр, а сама картина освещалась ослепительно ярким светом. Мэт поднял глаза, защищая их рукой, и увидел три фигурки. На этот раз обнаженная жертва лежала, привязанная к столу. Другой человек, одетый в пыльные церемониальные одежды и головной убор судейского чиновника, привязывал к животу лежавшего нечто похожее на перевернутый металлический таз. Еще один нес маленькую клетку из ивовых прутьев, а в углу искусственным огнем пылала жаровня.
— Не трудитесь над этой китайской надписью, — сказал Ли. — Я объясню вам ее. В клетке находится голодная крыса. Они посадят животное под таз, а потом привяжут его к животу человека. И положат на таз горячие угли. Крыса поначалу будет метаться, а затем начнет искать выход. Таз она прогрызть не сможет. И через некоторое время обнаружит, что есть способ полегче…
Музей восковых фигур уже не казался таким смешным. Лоб Мэта покрылся испариной, и он смахнул ее быстрым, почти сердитым жестом.
— Теперь, передвигаясь постепенно вперед во времени, мы подбираемся к знаменитой смерти от тысячи порезов. Вы увидите, как искусный палач может сохранять свою жертву живой в этой клетке часы, дни и даже недели. Обратите внимание на нож. Край зазубрен…
Картины и таблички сменяли друг друга, и Мэт перестал отличать реальность от омерзительного мира, представленного в нишах, мелькавших перед его глазами.
Все виды физических пыток были собраны за Вратами Совершенного Знания. Люди, посаженные на кол, дети, которых резали на глазах страдающих родителей; сожженные конечности, горячая сера, которой заливали гноящиеся раны, женщины, подвешенные за запястья, связанные за спиной. Носы жертв погружали в ведра с нечистотами, к гениталиям подключали электрический ток, кожа иссечена бритвой, большие пальцы рук отрезаны. И везде кровь; темная, похожая на густое доброе вино.
— Таго — удивительное приспособление! Оно отмечено популярностью в некоторых странах Южной Америки. Стрелки, которые вы видите, подсоединены с помощью проволоки к электрогенератору, и истязуемый остается парализованным до тех пор, пока не выключат ток. Это полезно для контроля над толпой в замкнутом пространстве, как второстепенное средство, конечно… Бастинадо… вы уже знакомы с этим… стояние на коленях на битом стекле. Кое-что они заимствовали у нас для своей бесславной «культурной революции»… я имею в виду тех, что по другую сторону пролива… — монотонным голосом с интонациями профессионального экскурсовода продолжал свой рассказ Ли, объясняя каждую деталь, словно тревожился, как бы что-нибудь не осталось непонятным. — Перетирание человека между мельничными жерновами — старинная казнь, но вы видите ее в этой секции, потому что «красные» во времена Мао очень любили ее. Ничто не исчезает бесследно, а?
Справа — белая стена, электрические факелы, под ногами — каменный пол; слева ниши — их тошнотворной череде, казалось, не будет конца. Становилось все жарче, даже у Ли под глазами выступили крошечные капельки пота. Как раз в тот момент, когда Мэт почувствовал, что не может больше выносить ужас и эту жару, Ли остановился перед углублением, которое отличалось от других.
— Ну вот, мы дошли почти до конца. Нам осталось посмотреть еще вот это, а затем и перекусить можно.
На краю углубления находились три узкие ступеньки, ведущие вниз. Здесь не было никаких восковых фигур, и это естественно: от такой жары они могли бы расплавиться. Мэт напрягал зрение, не понимая, что за зрелище открылось перед ним. Дальняя стена глубокого алькова была выкрашена черной краской, и служила фоном для изображения чего-то похожего на кабину парового локомотива изнутри. Потолок был очень низкий, и это усиливало ощущение замкнутого тесного пространства. Легко было представить, как кочегар сгребает уголь лопатой, рискуя задохнуться от жары…
Да, все детали были выполнены точно. В свете мощных прожекторов, установленных на металлических подставках, Мэт видел содержимое кабины: регулятор, тормоз, приборный щиток с циферблатами и даже свисток. Но он не понимал назначения увиденного.
— В первый день вашего пребывания здесь мы говорили о Тай Ли, моем предшественнике. — Ли дотронулся до ножен и на минуту замолчал, словно припоминая события далекого прошлого. — Он наводил великий страх. Люди называли его «пугалом». С предателями и теми, кого подозревали в предательстве, он использовал приемы, которые стали широко известны. Его приближенные в результате были фанатично преданны ему, хотя Тай Ли запрещал им жениться. — Ли поднял руку и указал на изображение. — Обычно он бросал предателей в топку локомотива. Живых. А для того чтобы заглушить их крики — а они были ужасны, мистер Юнг, — он… — Ли дотянулся до свистка и с силой нажал на клаксон.
Пронзительный свист прорезал тишину тесной камеры. Мэт зажал уши, но бесполезно: хриплый вой продолжал, ничуть не затихая, проникать в его мозг.
