Джон Тренейл - Врата Совершенного Знания
Через некоторое время слезы высохли, и Линьчунь продолжала просто сидеть, слегка покачиваясь взад-вперед и крепко обхватив себя руками. Но воспоминания о том, как он держал ее в объятиях, продолжали мучить девушку.
Она просидела так с час или больше, молча в памяти перебирая события прошлого и пытаясь понять, что же привело ее сюда. Она бесцельно плыла по океану, именуемому Жизнь, но теперь у нее был свой плот. Автобусная остановка давала возможность передохнуть, это было убежище, где можно запастись силами. Но в любую минуту ей придется вновь броситься в океан, выбрать курс и следовать ему, пока она не доберется до линии горизонта, а там и за пределы знакомого ей мира.
Линьчунь остановила такси и велела водителю везти ее к аэропорту Чанчжи. Таксист был пожилым и, видимо, глуховатым, потому что обернулся и переспросил:
— В аэропорт?
Линьчунь сделала глубокий вдох и, наверное, забыла выдохнуть, потому что, лишь почувствовав головокружение, осознала, что происходит.
— Нет. — Это слово вырвалось из нее, словно короткий взволнованный выдох.
Она порылась в сумочке в поисках клочка бумаги с адресом особняка.
Дорога оказалась короткой. Линьчунь вышла и, выглянув из-за капота машины, увидела Цю Цяньвэя, который сидел в беседке, широко расставив ноги и сцепив пальцы рук. Она заметила, как ссутулилась его спина, а голова свесилась набок, как искривились губы и наморщился лоб, придав лицу выражение отчаяния… Линьчунь спрыгнула со своего плота и изо всех сил поплыла к берегу.
— Я вернулась, — объявила она о том, что было и так ясно, и опустилась на вторую скамейку.
Линьчунь сидела на самом краешке, очень прямо, положив руки на колени, словно не собиралась задерживаться здесь надолго. Цю поднялся и сделал шаг назад, неловко сунув руки в карманы. Наступило долгое молчание, наконец он собрался с духом и задал жизненно важный вопрос:
— Почему?
Она опустила глаза и с минуту разглядывала свои руки, потом произнесла:
— Не стоит начинать, если не способен продолжить.
Линьчунь ожидала, что он поймет ее прозрачный намек, склонится к ней и возьмет за руки, и она уплывет куда-то далеко. Но Цю ничего подобного делать не стал, только смотрел на нее с опаской. И у Линьчунь не осталось иного выхода, кроме как ринуться напролом. Она встала и крепко схватила его за руку.
— Как тебе не стыдно, ты заставляешь меня делать все самой.
Линьчунь потянула его за руку, и Цю сделал неуверенный шаг вперед. Потом еще один. Она, казалось, вела его за собой, интуитивно выбирая дорогу.
Много позже, когда они вышли в тропическую ночь, Цю заметил, что в особняке светится одинокое окно, и в его душу закралась тревога. Он остановился.
— Забавно… Предполагается, что дом пуст, никто здесь больше не живет. Видишь этот свет?
— Да.
— Там кабинет господина Ни. Должно быть, заработался допоздна.
Линьчунь взяла его под руку.
— Ты слишком взволнован.
Цю сжал ее руку.
— Возможно.
Ворота с лязгом захлопнулись за ними, и только хор цикад нарушал теперь тишину в саду.
В кабинете все тот же престарелый господин, что наблюдал за ними раньше, дремал, лежа на кожаном диване. Почти одновременно с тем, как Цю и Линьчунь ушли, магнитофон, стоявший рядом с ним на полу, издал громкий щелчок, и бобины перестали крутиться. Мистер Ни вздрогнул и проснулся. Он перемотал магнитофонную ленту, снял бобину и, бросив рядом с собой на диван, потянулся к телефону. Услышав ответ оператора, господин Ни заказал разговор с Пекином, а затем опять лег, скрестив руки на груди, и удовлетворенно закрыл глаза.
Глава 23
Воздух был сырым и зловонным, словно сюда, на эту глубину, совсем не проникал свежий воздух. Мэт силился разглядеть то, что было поблизости, с левой стороны грубой бетонной лестницы, но тьма стояла непроглядная.
Винтовая лестница круг за кругом спускалась вниз широкой спиралью. Свет исходил только от факелов, прикрепленных к влажной гранитной стене через неравные промежутки. Тусклые языки пламени коптили и пахли нефтью. Мэта знобило.
Когда лестница наконец закончилась, он оказался в широком туннеле, высеченном в скалистом грунте Цюэмоя. В дальнем его конце находилась площадка, залитая белым светом, и там, как в рамке, стояла человеческая фигура.
Чем ближе он подходил к источнику света, тем более знакомым казался Мэту этот молчаливый человек. Фуражка с козырьком, меч, узкая гимнастерка могли принадлежать только Ли.
— Доброе утро, мистер Юнг, — сказал Ли Лутан, когда их отделяло друг от друга несколько ярдов. — Добро пожаловать.
Мэт вздрогнул. Два факела отбрасывали на Ли тени, высвечивая отдельные черты лица, но не открывая его полностью.
— Идемте. — Китаец взял Мэта за руку, словно он был почетный гость.
— Я хочу, чтобы вы кое-что увидели. Нечто уникальное.
Коридор был тоже освещен факелами, но теперь уже электрическими, вставленными в железные скобы и защищенными матовыми стеклянными шарами. По мере того как Ли и Мэт продвигались вперед, воздух становился все теплее и чище. Потом они вошли в круглое помещение со сводчатым потолком, из которого выходили две галереи под углом в шестьдесят градусов друг к другу. Ли встал впереди Мэта.
— Я собираюсь повести вас на выставку. Ей много лет, но она из числа тех, что никогда не устаревают. Она существует здесь уже долгое время, хотя ее цель, ее истинное назначение никогда не менялось. Экспозиция расположена по кругу. — Ли указал рукой. — Этот вход — ее начало. Мы пойдем по этому кругу, пока наконец не вернемся сюда же.
Когда Мэт набрался храбрости, чтобы заговорить, Ли выслушал его с благосклонной улыбкой.
— Что это… за выставка?
— Ее, наверное, можно назвать «Опыт веков». Что-нибудь в этом роде.
— Зачем она мне? — Голос Мэта звенел, выдавая страх. И оба это поняли.
— Мистер Юнг, — задумчиво сказал Ли, как будто собирался произнести заранее заготовленную речь, — едва ли необходимо описывать ситуацию, в которой мы оказались. Компания вашего отца разработала для «красных» китайцев оружие. Нам надо выяснить о нем все, что можно. Мы полагаем, что вы знаете многое. Поэтому нам придется принять меры и заставить вас рассказать все, что вам известно.
Ли вопросительно смотрел на Мэта, словно хотел понять, требуются ли дальнейшие объяснения. В этом замкнутом помещении внутри скалы стало так жарко, что на спине у Мэта выступил пот.
— Мне нечего вам рассказать. Вы взяли не того человека. Я просто… не… знаю.
Ли покачал головой.
— Существует много способов вырвать информацию, — пояснил он вежливо. — Медицинские и самые примитивные. Медицинские — химические препараты — сильны, но опасны. Я считаю, что по двум причинам. Во-первых, химический эффект, если он уже оказал свое воздействие, не прекращается и впоследствии, и может разрушить мозг человека, прежде чем тот сумеет сообщить, что ему известно. И, во-вторых, потому что даже человек, обладающий средней выносливостью и слабым интеллектом, способен долго сопротивляться наркотикам, выдавать ложную информацию или нести всякую чушь.
Во рту у Мэта появился неприятный привкус. Как он ни старался, он не мог набрать достаточно слюны, чтобы сглотнуть.
— И, разумеется, есть примитивные методы воздействия, которые всегда под рукой. К ним обращались веками. Железо, которое разрывает плоть, пламя, которое пожирает ее, ножи, которые ее режут. А здесь, в Китае, есть умные пытки, при которых воздействуют только на кончики пальцев, но это может довести человека до безумия. Это физические методы. А что же говорить о моральных страданиях?
Мэт ничего не ответил. Дыхание его участилось, сердце бешено колотилось.
— Меня всегда удивляло то, что желаемый результат дает не пытка, а страх перед ней. Понимаете, человек, который испытывает сильную боль, может сказать что угодно, лишь бы прекратить мучения, но при этом, возможно, не сумеет проконтролировать свои слова. Но человек, который боится, по-настоящему боится боли… он скажет правду, потому что до боли он еще мыслит рационально и знает, что только таким способом сумеет спасти себя. — Ли все больше воодушевлялся, словно лектор, дорвавшийся до своей любимой темы. — Я собираюсь показать вам, чему мы, китайцы, научились в ходе двухтысячелетнего опыта. Итак, идемте, мистер Юнг. — Ли снова взял Мэта под локоть и жестом дал понять, что их экскурсия начинается. — Идемте. Но сначала я хочу обратить ваше внимание на надпись над той дверью, через которую вы должны пройти. Взгляните туда.
Над первой дверью Мэт увидел китайские иероглифы, вырезанные в скале.
— Вы в состоянии прочесть их? Это не слишком трудно.
Мэт заставил себя думать. Нельзя поддаваться панике, отчаянию. Только сохранив спокойствие, он сможет выбраться из этой ситуации. Так сказал ему капитан Цзай. Никаких сомнений: он сможет. Сможет!
