Анри Лёвенбрюк - Соборы пустоты
— Подождем, пока они уедут. Пусть думают, что мы погибли.
— Некогда, Ирис. Вдруг Кшиштоф сейчас задыхается где-то среди завалов? Дай-ка свой ствол, ружье я потерял при взрыве.
Встревоженная Ирис протянула ему оружие.
— Спрячься и жди меня.
Ари углубился в чащу и, пригнувшись, сделал в зарослях широкий полукруг, чтобы оказаться позади машины.
Когда до нее оставалось всего несколько шагов, внедорожник внезапно сдал назад. Нельзя терять времени. Вдруг Кшиштоф или Ален в руках этих гадов? Ари выпрямился и стремглав бросился вперед. Легкие все еще горели, мышцы ныли, но сдаваться нельзя. Ветки хлестали его по лицу, но он, несмотря на темноту, старался не сбавлять темп. Тут внедорожник развернулся и поехал по тропинке. Ему ни за что не добежать до него вовремя. Ари вытянул руку с револьвером, прицелился в шину и дважды нажал на спуск. Но промазал. Машина набирала скорость.
Маккензи выскочил на тропинку, снова прицелился и выпустил еще две пули. Мимо. Красные задние фары вскоре растворились в темноте.
Ари бешено выругался. В машине, как ему показалось, был только один человек. Но разве можно сказать наверняка?
В страшной тревоге он вернулся к яростно пылавшему собору. Ари задыхался, в висках стучала кровь, голова шла кругом. И тут издалека, словно вырываясь из огня, до него донесся голос Ирис.
— Ари! — вопила она. — На помощь!
Определив, откуда раздаются крики, он бегом бросился на зов. В низких боковых дверях собора виднелись две тени, четко проступавшие на фоне пожара. За колеблющимися язычками пламени Ирис из последних сил волокла неподвижного Залевски.
Ари кинулся в проем, чтобы прийти ей на помощь. Увертываясь от сыплющихся дождем обломков, он взвалил Кшиштофа на плечи и вытащил его из огненного ада.
— Он еще дышит, — кое-как выговорила задыхающаяся Ирис.
— Пора уносить ноги. Лес вот-вот вспыхнет.
Маккензи попытался привести поляка в чувство, похлопав его по щекам, но тот впал в забытье. Ари снова подхватил его и жестом попросил Ирис расчищать дорогу.
— Идем к машине.
Они двинулись в обратный путь. Несмотря на тяжелую ношу, какое-то время Ари удавалось идти широким шагом, но под конец шею свело так, что он сдался:
— Ирис, я больше не могу, помоги мне.
Дальше они несли охранника вдвоем. Добравшись до машины, уложили Кшиштофа на заднее сиденье, и выдохшийся Ари тяжело привалился к дверце. Скривившись от боли, попытался отдышаться.
— Хочешь, я сама поведу? — спросила Ирис, склонившись над ним.
Аналитик кивнул.
— Будь так добра, — простонал он.
— Куда мы?
— В Сукуа. К врачу.
Ирис села за руль и с трудом вывела машину из зарослей. Они углублялись в джунгли, и вот уже языки пламени перестали отражаться в зеркале заднего вида.
Ари обратная дорога показалась нереальной. Снедаемый гневом и тревогой, измученный перенесенными испытаниями, он тупо уставился перед собой, не замечая, сколько прошло времени.
До офиса Федерации шуарских общин они добрались в пятом часу утра. Будить врача не пришлось. Вся деревня была на ногах: сюда уже дошла новость о лесном пожаре, и прибывшие из окрестных городов спасатели собирались двинуться в путь. Все они — пожарные, полицейские и гражданские — приготовились сражаться с огнем. Ночь обещала быть долгой.
— Боже мой! Вас застиг пожар? — спросил доктор, увидев, как Ирис и Ари тащат Кшиштофа.
— Да.
— Положите его на кровать.
Врач кинулся к шкафу и вытащил кислородную маску с тяжелым заржавленным баллоном.
— Думаете, это серьезно? — спросила испуганная Ирис.
Доктор прижал маску к лицу поляка и установил высокий уровень подачи кислорода.
— Отравление угарным газом. Думаю, он выкарабкается. Похоже, ожоги не слишком тяжелые.
Он вышел и тут же вернулся с мазями и повязками.
— Левины еще здесь? — спросил Маккензи.
— Нет. Я добился, чтобы Эрика перевели в больницу в Макасе. Они уехали вчера вечером. Ступайте-ка отдохните в соседней комнате, а я пока займусь вашим другом.
94
— Скажите, пожалуйста, в каком номере проживает месье Умбер?
На рассвете Вилли Вламинк приехал в Макас.
Чтобы напасть на след Маккензи, понадобилось немного хитрости и большая удача. Как только анализы на нейротоксин позволили выявить связь с Амазонией, где в пещерах Лос-Тайос находится один из семи входов в полую Землю, бельгиец тщательно изучил списки авиапассажиров, забронировавших места на рейсы до Киото и Гваякила, эквадорских международных аэропортов. Разыскивая фамилию французского агента, он наткнулся на имя Ирис Мишот. Прежде чем пытаться завербовать Маккензи, он досконально изучил его биографию, и теперь это имя показалось ему знакомым. Он припомнил, что так зовут сотрудницу и близкую подругу аналитика. Почему же она улетела одна? Маккензи не был зарегистрирован ни на один рейс. Что-то здесь не так. И тут его осенило: а если француз запасся документами из ЦУВБа? К счастью, у ССЦ был хотя и не полный, зато свежий список таких вымышленных имен. И здесь его ждал сюрприз: ЦУВБ выдал не один, а целых три фальшивых паспорта, причем, как ни странно, не на тот рейс, которым летела Ирис Мишот, а на следующий.
Обратившись с запросом в авиакомпанию, он нашел этому объяснение: Ирис тем рейсом так и не полетела. Из чего он сделал вывод, что она собиралась отправиться в Кито одна, — возможно, намереваясь продолжить расследование в одиночку, — но в конце концов отправилась туда следующим рейсом вместе с Маккензи и кем-то еще, скорее всего с их общим приятелем Залевски.
Напасть на их след в Эквадоре оказалось не так сложно, как он опасался. Он потратил на поиски всего несколько часов. По одному из ложных паспортов на имя Умбера они арендовали машину и сняли два номера в гостинице в Макасе. В спешке они не слишком старались замести следы. Очевидно, времени у них было в обрез.
Вот почему Вламинк ехал всю ночь напролет, чтобы добраться до провинции Морона-Сантьяго. Он вымотался вконец. Слава богу, в этом регионе кофе не слишком редкий продукт.
— В тридцать втором, — ответил ему портье.
Агент ССЦ знал испанский достаточно хорошо, чтобы вести разговор, несмотря на сильный местный акцент собеседника.
— Сейчас он у себя в номере?
Портье обернулся и взглянул на стойку, где постояльцам полагалось оставлять ключи.
— Кажется, да. Ключа нет. Позвонить ему?
— Нет, спасибо. Я поднимусь к нему в номер, у нас назначена встреча.
Видя, что перед ним европеец, портье не нашел в этом ничего подозрительного и, улыбаясь, жестом предложил ему пройти. Бельгиец поднялся по лестнице на четвертый этаж.
Все утро он напрасно пытался дозвониться Маккензи на мобильный. Впрочем, нежелание француза разговаривать с ним его не удивляло: аналитик с самого начала не доверял ССЦ. Но Вламинк надеялся заинтересовать Маккензи, рассказав ему о своих подозрениях.
Проходя по этажу, он следил за цифрами на дверях и наконец остановился перед тридцать вторым номером.
На какой-то миг он заколебался. Прийти сюда было большим риском. Возможно, он поставил на кон свою карьеру. Оставалось надеяться, что он не зря решил довериться французу, несмотря на его кошмарную репутацию.
Вламинк трижды постучал в дверь. Никто не ответил. Он постучал снова. Ответа так и не последовало.
— Маккензи, откройте! Это агент Вламинк из ССЦ! У меня для вас важная информация…
Ни звука.
Бельгиец вздохнул. Повернуть обратно? Ну нет. Слишком долго он сюда добирался, чтобы теперь отступить. Он попытался повернуть ручку. Дверь была не заперта. Тут же он сунул руку под пиджак, вытащил из кобуры револьвер и осторожно вошел.
В комнате было темно. Вламинк стиснул зубы и, держа оружие на изготовку, двинулся вперед.
— Есть тут кто-нибудь?
Света из коридора было недостаточно, чтобы осветить всю комнату, но, когда глаза привыкли к темноте, ему почудилось, что на кровати кто-то лежит. Сердце забилось сильнее. Он не привык работать «на земле» или, во всяком случае, утратил навык. Вот уже много лет, как он не попадал в такие переделки. Он неуверенно нащупал выключатель и включил свет.
От увиденного его едва не стошнило. Он прищурился и, выругавшись, отступил назад.
На кровати на залитых кровью простынях, раскинув руки, лежала мертвая женщина. Пули буквально изрешетили тело, лобная кость треснула пополам, вокруг головы все было усеяно ошметками плоти и мозга.
Вламинк сглотнул и, сдерживая дурноту, поднес руку ко рту. И снова поднял голову. Прямо над трупом к стене был наспех приклеен скотчем листок бумаги, а на нем маркером написана фраза.
95
От найденного мною в недрах Парижа кристалла теперь уже ничего не осталось, обломки драгоценного минерала сохранились лишь у меня и у Галеаццо Висконти. Я не знаю, что сделал со своим кристаллом ломбардец и где сегодня его образец. Вероятно, затерялся среди множества сокровищ, которыми владеет этот знатный род. Возможно, тебе это покажется печальным, но, по моему мнению, все лишь к лучшему.
