Питер Джеймс - Антихрист
Поэтому он поджидал Фергюса Донлеви, сидя в темноте в квартире, окна которой выходили на Темзу. На полу рядом с ним стояла тяжелая сумка. В сумке был двенадцативольтовый автомобильный аккумулятор и набор зажимов для него.
Он раскрыл занавески и теперь смотрел на реку: прекрасный вид, гораздо лучше, чем из окон его квартиры в Эрлс-Корт, – из них была видна только глухая стена соседнего здания. Внизу темнел корпус стоящего на якоре лихтера. По поверхности воды из-за быстрого прилива шла сильная зыбь. Отсветы уличных фонарей покрывали воду, словно целлофановая обертка.
Зазвонил телефон. Четыре звонка, затем включился автоответчик. Кунц взглянул на часы: пятнадцать минут десятого. После записи голоса Фергюса Донлеви, извиняющегося за отсутствие, и последовательности щелчков и гудков он услышал густой, хорошо поставленный голос:
«Здравствуй, Фергюс, это Эван Фреер. Ты звонил мне. Прошу прощения за то, что не перезвонил раньше. Позвони мне вечером домой – не важно, в котором часу. Или завтра на номер телефона в моем кабинете».
Снова раздался щелчок, затем характерный звук возвращения автоответчика в исходное положение.
«Да, – подумал Кунц. – Эван Фреер. Я тебя знаю».
Ему нравилось находиться здесь. Он любил становиться частью жизни других людей, пусть даже на короткое время, разделять с ними мелочи их повседневного существования. Он смотрел на датчик движения, висящий на стене. Когда этот датчик засечет его присутствие в комнате, на нем загорится красный огонек. Но датчик не регистрировал движения и не зарегистрирует.
Кунц не двигался уже в течение четырех часов, с тех пор как отключил и снова активировал сигнализацию с помощью кода, который он расшифровал, слушая звук нажатия кнопок на панели управления сигнализацией каждый раз, когда Фергюс включал ее, уходя из дому. Он мог с легкостью проводить в неподвижности много часов. Он научился этому еще в детстве, когда жил в маленькой деревушке в Африке. Ему приходилось охотиться на животных, и он научился, сидя в засаде, сливаться с природой, сохранять полную неподвижность. Больше он ничего не умел и не знал, пока не пришел мистер Сароцини и не забрал его. Однако это все еще хорошая тренировка. Неподвижный объект гораздо труднее обнаружить, чем тот, что движется.
Его мысли обратились к Сьюзан. Он надеялся, что сегодня у нее больше не было болей. Да, в том, что он так долго находится вне дома, вдалеке от своего следящего оборудования, был один минус: он не мог ни видеть, ни слышать Сьюзан и лишь гадал о том, чем она занимается. Из-за этого он скучал по ней еще больше.
Что-то происходило. Кунц услышал звук поворота ключа в замке, затем дверь открылась. Запищал и смолк сигнал тревоги. В комнате включился свет, но он не ослепил Кунца, так как он заранее установил на минимум реостат, регулирующий уровень освещения.
Однако на то, чтобы Фергюс Донлеви смог увидеть Кунца и пистолет в его руках, яркости освещения хватило.
Кунц не часто брал с собой пистолет – мистер Сароцини предупредил его, что в Англии его носить опасно, – и ему было интересно, оценит ли Фергюс Донлеви этот его жест.
По лицу Фергюса Донлеви он понял, что нет, он не оценил его особого отношения. Но это не имело значения. Кунц пришел сюда, чтобы развлечься, он имел на это разрешение мистера Сароцини. И то, что он собирался сделать, доставит ему очень, очень большое удовольствие. Фергюс Донлеви пожалеет, что однажды коснулся Сьюзан, коснулся его женщины, пытался поцеловать ее. Кунц приложил волевое усилие и успокоил бурлящие эмоции. Он не позволит кипящему внутри его гневу помешать получить удовольствие.
Фергюс сегодня пил. То, о чем рассказала ему Сьюзан Картер, порядком выбило его из колеи, и по дороге домой он заехал в паб, сел за столик в углу и в одиночку уговорил несколько порций виски подряд, глядя в одну точку и стараясь не думать о том неизбежном выводе, который следовал из рассказа Сьюзан.
Эмиль Сароцини. Майлз Ванроу. Суррогатный ребенок.
Невероятно, что матерью может быть Сьюзан. Но ведь кто-то же должен был ею оказаться. Но она? Сьюзан? Почему она?
Кто-то должен.
Он отчаянно хотел ошибиться. Но все же…
Кто-то должен.
Он звонил Эвану Фрееру четыре раза и каждый раз натыкался на автоответчик. Может, он уже дома и перезвонил ему и оставил сообщение. Фергюс надеялся на это, очень надеялся. Ему необходимо было встретиться с ним. Сегодня.
А теперь к нему в дом проник посторонний, и Фергюс был сбит с толку. Логика подсказывала ему, что этого человека не может быть здесь, что это игра воображения, – ведь когда он пришел, сигнализация была включена. Но в то же время он смутно припоминал, что уже видел этого человека раньше – разве не он приходил в прошлом году проверять телефонную линию? Следовательно, он не опасен.
Но пистолет в руке ясно говорил о том, что он опасен, и вызывал у хозяина дома реакцию «нападай или убегай». Фергюс знал все об этой реакции: когда-то он написал о ней целую книгу. Любое животное, столкнувшись с ситуацией, угрожающей жизни, приходит в состояние возбуждения, в котором оно имеет всего две схемы поведения: напасть или убежать. Если ни одна из них не используется, в его крови быстро растет уровень адреналина, что может привести к приступу паники.
Фергюс не напал и не убежал. Он не сдвинулся с места, так как на него смотрело дуло пистолета. С неожиданной злостью он выкрикнул:
– Кто вы, черт возьми, такой?
– Мистер Донлеви, пожалуйста, выпейте что-нибудь, например виски, – отозвался Кунц.
Фергюс понимал, что его рефлексы уже притуплены выпитым в пабе алкоголем. Голос этого человека звучал так простодушно, а предложение выпить было таким неожиданным, что Фергюс решил, что, возможно, к нему в дом пробрался сумасшедший. Раз так, то стоит обратить все в шутку.
– Спасибо, я, пожалуй, действительно выпью.
Он повернулся к бару и увидел, что на нем уже стоит высокий стакан, бутылка «Бушмиллс», емкость со льдом, аккуратно накрытая салфеткой, и хрустальная розетка с оливками.
Это слегка отрезвило его. Он нерешительно посмотрел на сумасшедшего. Тот внимательно следил за ним. Дуло пистолета тоже внимательно следило за ним. Может, его кто-то разыгрывает? Но кто? Вечеринка-сюрприз? Наверное, его сейчас снимают скрытой камерой. Какая-нибудь телевизионная передача… шоу с Джереми Бидлом? Его проделки? Он свинтил пробку и плеснул на дно стакана.
– Доверху, – сказал сумасшедший. – Наполните его доверху.
Фергюс начал было успокаиваться, но от этой фразы, сказанной холодным, не допускающим возражений тоном, все его спокойствие как ветром сдуло. Он стал доливать виски. Руки у него дрожали, насыщенная адреналином кровь неслась по сосудам, словно поезд в тоннеле.
Он отнял бутылку от стакана, когда виски перелилось через край.
– Отпейте немного, – сказал сумасшедший. – Нужно ведь еще положить лед. Возьмите оливку – они с анчоусом, вы такие любите.
Фергюс подчинился, лихорадочно соображая, что может быть нужно этому человеку. Он ошибся. Это не может быть мастер из «Бритиш телеком». Он видел его где-то в другом месте. Но где? Они где-то ели оливки вместе? В баре?
Где?
Связь вырисовывалась – та связь, которой он боялся. Она проступала все яснее с каждой пикосекундой, наносекундой, аттосекундой.
Господи всеблагой.
Этого не может быть. Слишком скоро. Слишком мало времени прошло с тех пор, как он был у нее. Должно быть другое объяснение, совершенно другое. Но какое?
Фергюс прикинул, не использовать ли стакан в качестве оружия, в то же время понимая, что уже слишком поздно. Он не напал и не убежал и тем самым позволил собственному адреналину загнать себя в ловушку. Мозг отказывался работать.
Можно бросить стакан.
Но это ничего не изменит, а только разозлит человека с пистолетом. В его силах сделать только одно: завязать с незнакомцем разговор, успокоить его агрессию, выяснить, в чем проблема. Может, он поклонник, которому не понравилось то, что он написал?
– Пожалуйста, пейте еще.
Фергюс сделал несколько глотков, и человек с пистолетом одобрительно улыбнулся. Будто впрыск топлива в двигатель. Когда он убрал ото рта стакан, тот был наполовину пуст. Перед глазами Фергюса поплыли круги. Да какого черта? Наверняка розыгрыш. Он просто никак не поймет, в чем дело.
– Выпейте, пожалуйста, весь стакан до дна.
Фергюс недоумевающе посмотрел на гостя. Но ему уже хватит, он не может больше пить. Он уже в стельку пьян. Однако человек с пистолетом ответил на его взгляд таким теплым, добрым, понимающим взглядом, что Фергюс вдруг почувствовал, что обидит его, если не подчинится.
Он послушно допил виски. Стакан выпал у него из рук и исчез. Фергюс услышал звук бьющегося стекла, но тот шел откуда-то очень, очень издалека.
