Краски - Ковезин Павел

Удар. Испуг. Металлический скрежет. Крики. Рабочие, мельтешащие перед глазами и полнейшее отчаяние были последними вещами, что я запомнил перед столкновением. Перед глазами не пролетели мгновения жизни. А может… у меня никогда и не было настоящей жизни?

Когда выключается свет?

Можно ли это назвать помутнением рассудка? Или это просто мигают перегоревшие лампочки?

Я закрываю глаза, и меня обволакивает пустота. Она зовёт меня множеством голосов. Приятных и ласковых голосов. Я ныряю в это тёмное ничто, ныряю в бездну. Она нежна и уютна. Она поднимает во мне приятное чувство ностальгии, чувство блаженства и эйфории. Она вызывает тёплые воспоминания.

Всё, что меня окружает – лишь мираж. Игрушечная модель мира с основными элементами. Но за всеми этими декорациями – улицами, городами, людьми – прячется нечто более величественное. Пустота. Бездонное ничто. Открытый космос, для решившихся отправиться в это приключение. Прогулка по тропам собственного сознания. Этот мир можно проткнуть иголкой, из него выльется лишь чёрная слизь – основа мироздания, остатки некогда существовавших человеческих душ.

В голове мелькают образы, фрагменты, воспоминания. Я почти прикасаюсь к самой смерти, получаю ответы на главные вопросы вселенной. Я нахожусь на половине пути к перерождению. Вспоминаю все свои прошлые жизни. Но здесь не существует ни прошлого, ни будущего, ни настоящего. Только бездна. Вне времени и пространства. И в этой бездне я вижу себя. Вижу себя повсюду – куда бы я ни пошёл, я встречаю этого человека. Он смеётся, плачет, любит, ненавидит, кричит, чувствует, живёт. Он живёт. В отличие от меня. Мне уже не выбраться из пустоты.

Я вижу, как играю с сестрой, как она бросается в меня снежками. Вижу, как пытаюсь тёплым весенним утром разбудить её. Как она учит играть меня на гитаре летними вечерами. Вспоминаю мамину любовь и заботу, вспоминаю самые приятные мгновения жизни. Жизни, ещё не охваченной пустотой. Мне уже не докричаться до самого себя. Не сказать важных слов. Не предупредить о том, что бездна уже открыла свою пасть и совсем скоро она сожмёт и растворит меня в своих объятиях.

Я пытаюсь закричать, и изо рта вытекает слизь.

Я больше не человек. Я – часть пустоты.

Она впивается клыками, трансформирует меня, заставляет забывать всё, что знаю о жизни в этом мире. Страшно не это. Страшно то, что я улыбаюсь. Мне нравится это. Мне нравится на дне бездны. Нравится непроглядная темнота вокруг.

Потому что в какой-то момент я перестал быть собой.

И стал чудовищем, пустотой.

Стал тем, кто будет раз за разом находить себя в любом из возможных миров и забирать с собой.

Отныне я – часть пустоты.

Я открыл глаза и понял, что нахожусь в перевёрнутой кабине. В зеркале заметил кровавые ссадины на лице. Всё это вызвало болезненные воспоминания. Воспоминания, как мой мир разрушился несколько лет назад. Как я точно так же лежал в машине, а рядом умирали моя мать и сестра. И как потом всё это вылилось в совершенно безумную историю, закончившуюся здесь – на трассе, в перевёрнутом грузовике, из которого на дорогу вытекала разноцветная краска.

– Вылезай, самоубийца хренов! – донёсся до меня знакомый голос.

Я выбрался через разбитое лобовое стекло и увидел Сиджи с пистолетом. Напротив – все, кто с таким отчаянием гнался за мной. Заметил копа, что стоял, направив на темнокожего угонщика ствол, и кричал, чтобы тот опустил оружие. Заметил Лейлу, Рут и мужчину, что вёл джип. Лейла кричала и просила не стрелять. Бедная Рут, что совершенно случайно оказалась втянута в эту историю, наверное, теперь жалела, что тогда пошла за мной, а не ушла в противоположном направлении.

– Вот они! Посмотри! Все, кому ты был так нужен!

Сиджи не волнует ни коп, ни подъехавшая только что полицейская машина, из которой, кряхтя и хромая, вышли те двое неудачников, которых я оставил в квартире Баса.

– Лоренц, нет! – крикнул тот, что худощавее, и прицелился в копа.

Он понял, что коп не собирается сдавать Сиджи в полицию. Он собирается убить его. И обермейстер не хотел этого допустить.

– Сколько драмы! Сколько трагедии! – воскликнул Сид. – А теперь смотри сюда, тварь! Смотри, как умирают все, кто тебе дорог!

И после этих слов он резко вскинул руку с пистолетом. Одновременно раздались два выстрела, от которых заложило уши. Пуля Лоренца попала в Сиджи. Выстрел отдался болью в моём плече. Но Сиджи более меток и коп, с маленькой красной дыркой во лбу, выронил оружие и упал на землю.

Не теряя ни секунды, Сиджи выпустил ещё несколько пуль. Две из них попали в копа, держащего в дрожащих руках оружие. Ещё две – в его напарника. Оба тела упали навзничь.

– Вот и всё! Осталось только разделаться с твоими шлюхами!

Лужа разноцветной краски подбиралась ко мне всё ближе. Я стоял и не мог ничего сделать. Не мог остановить Сиджи. Всё происходило словно в компьютерной игре, где Сид – персонаж, что вышел у меня из-под контроля. Я его хозяин. Я должен им управлять. Но ноги перестали меня слушаться. Я без сил упал на колени и схватился за голову.

Вокруг гудели машины, слышались крики, а меня засасывало в разноцветное ничто.

– Не-е-е-ет! – в бессилии закричал я.

Водитель джипа схватил Лейлу и Рут и попытался спрятаться за своим автомобилем, но не успел сделать и несколько шагов, как ему в спину прилетели несколько пуль. Он выступил живым щитом для близких мне людей. И теперь он труп. Всё, что мне дорого, медленно умирало у меня на глазах.

Нужно остановить Сиджи! Нужно не дать убить ему Лейлу! Я пытался вытащить его из своей головы, пробраться в его мысли, завладеть телом и выпустить пистолет из рук. Но когда я зажмуривался, в моих мыслях был лишь хаос.

Грёбаный хаос.

Сиджи подбежал к испуганной Рут и, схватив её за волосы, демонстративно потряс, глядя на меня.

– Посмотри! – он со всей силы приложил её к крыше джипа. – На кого! – ещё один удар. – Ты! Меня! Променял! – после каждого слова Сид опускал голову Рут на машину.

Она, словно кукла, сползла на землю.

– Ну, а теперь десерт!

И с этими словами Сид подошёл к Лейле.

Он взял её за волосы и кинул на землю перед моими ногами. Она плавилась в разноцветной краске вместе со мной. Лейла смотрела на меня снизу вверх с немой мольбой о пощаде. Она хотела что-то сказать, но не могла, захлебываясь слезами. Она смотрела на Сиджи и видела в нём меня. Меня, что придавливал её ногой к земле и направлял в лицо дуло пистолета. Это я убил всех этих людей. Не Сиджи.

И только я могу это остановить. Я находился внутри него, видел его глазами, смотрел на извивающуюся под моей ногой Лейлу, но не мог контролировать тело.

– Да ты вообще нихрена не можешь, – донёсся до меня спокойный голос Сида. – Считай это уроком.

А после он нажал на спусковой крючок.

– Теперь остались только мы вдвоём.

На дороге собрались зеваки, что забаррикадировались в своих машинах, снимая происходящее на камеру и звоня в полицию. Я осмотрелся, увидел разбитый грузовик, наступил на краску, что прилипла к ботинкам, и понял, что тону в разноцветном хаосе. Но что меня пугало больше всего – это то, что в моих ладонях был ствол. Передо мной лежала Лейла, у которой половина лица – это месиво из крови. Живот скрутило и меня стошнило прямо на неё. Я обернулся и увидел у джипа Рут, которую теперь вряд ли кто-то сможет опознать. И рядом с ней ещё четыре трупа. Их смерти на моей совести. Потому что в этом хаосе нет Сиджи. Нет и никогда не было. Есть только я. Я, что собственноручно разрушил всё, что мне было дорого. Убил всех, кто пытался мне помочь.

Вдалеке слышны полицейские сирены. Я упал в лужу краски рядом с Лейлой, посмотрел на безоблачное розовое небо и засмеялся. В руках пистолет с последним патроном. Я приставил его к подбородку и уже представил, как мои мозги вылетят на асфальт. Полиция найдёт два влюблённых тела с пулями в башке. И вскоре уже нельзя будет различить, где кровь, а где просто красная краска. Не переставая смеяться, я нажал на спусковой крючок.