Тара Янцзен - Безумно холодный
— О ч-чем, черт возьми, ты говоришь? — едва выдавила она, ей вдруг стало трудно дышать.
— Катя. — Алекс двинулся вперед. На его лице застыло выражение глубокой озабоченности, но ее мать одернула его.
— Не лезь, Чэнг. Ты уволен, а ей пришло время все узнать. Я достаточно долго защищала ее от правды.
Если даже этого не было достаточно, чтобы заледенить кровь Кати, то она не могла себе представить, что для этого необходимо. Представления Мэрилин о защите неизбежно опускались до эмоционального шантажа/ментальных пыток/изощренных манипуляционных схем, которые могли включать все, что угодно, кроме правды. Словно ее мать была рождена с генетической предрасположенностью к спиндокторингу. Каждое ее слово было вывернуто наизнанку. Сама она видела в этом один из своих величайших природных талантов — умение отклониться от правды в любой ситуации.
— Я знаю, что его посадили за убийство Джонатана. — Мать начала аккуратно выбирать дорожку. — И, если бы существовала хоть малейшая возможность снова открыть дело, я бы сделала все, чтобы справедливость восторжествовала. Большой Джон прошел все круги ада после того, как убийца его сына вышел на свободу. Круги ада! Вот почему он оставил публичную жизнь, и, согласившись стать главой моего предвыборного штаба, он сделал даже больший вклад в наше дело. Я чувствую, что обязана ему. Обязана восстановить справедливость.
О, да, даже Мэрилин можно было купить — и это не требовало большой суммы денег.
— И это происшествие с Тедом Геррети, — продолжала ее мать. — Уверена, это тоже дело рук Кристиана Хокинса, и, как не неприятно мне это говорить, думаю, он оказал миру большую услугу. А теперь, Кэт, — она подняла руку, — знаю, это звучит жестоко, но мир вообще жестокое место, хотя, Бог свидетель, я пыталась оградить тебя от реальности.
Кэт прикусила язык.
— Тед Геррети был извращенцем, — сказала Мэрилин. — Просто больным, и мир без него стал лучше.
Извращенцем?
— Хм, откуда ты знаешь о Теде? — спросила она. Она и представить себе не могла, что ее мать посещала «Раскрашенного пони».
— Я следила за всеми мальчиками, Кэт. Не спускала в них глаз в ожидании, когда они переступят черту и попадутся в лапы закона. Несмотря на… — На секунду ее мать заколебалась. Эта необычная заминка обострила Катин интерес к происходящему. — Ну… несмотря на то, каким образом тогда все решалось, большинство из них заслуживало тюрьмы за сделанное с тобой, и, откровенно говоря, только парочка парней со временем доказали, что хоть чего-то стоят для общества.
Катя не знала, что сказать. Ее мать только что признала, что совершила ошибку — ошибку, которая давила на Катю с момента смерти Джонатана. Но в то же время ее одолевали противоречивые чувства. Секс с Кристианом Хокинсом полностью разрушил ее доброе имя, о чем мать не раз визжала в те ужасные дни. Никто не слушал ее. Никто не хотел слышать, как несчастлив был Джонатан. Никто не хотел поверить, что в ту ночь Кристиан был героем, а не преступником, не соблазнителем.
Они лишь желали скорой на руку справедливости для всех. Хотели, чтобы дело исчезло, неважно где именно: в Кэньон Сити или Беттенкуртской школе для девочек. А ее мать только что признала, что не справилась тогда с ситуацией. Катя ничего не могла с собой поделать — она чувствовала долгожданное облегчение.
— Кстати, к разговору об извращенцах, — продолжала ее мать. — Были и похуже Теда Геррети.
«Должно быть, она говорит о Бобби «Бобба-Ромма» Хьюзе», — подумала Катя. Она хотела спросить, кто те двое, что, по мнению матери, оказались полезными обществу, но так и не решилась. Она хотела знать о том, что мать «так не оставит» и кого Хокинс якобы убил в тюрьме.
— О каком мужчине из Кэньон Сити ты говорила? — Она никогда не называла свою мать «мамой». Звучало как-то неправильно.
Мать бросила на нее обиженный взгляд, словно хотела показать, что сделал бы все возможное, чтобы защитить ее от этого, но, увы!
— Линда, — сказала она. — Отдай ей фотографии.
Линда Гудрич, брюнетка среднего роста с гарвардским юридическим дипломом, которой ее мать предвещала светлое будущее — в отличие от нее самой — не колеблясь, шагнула вперед и через кухонный стул протянула Кэт папку.
Кэт заметила, как со своего стула поднялась Скитер. Девочка шагнула вперед с мрачным выражением лица.
Она вернулась к конверту, надорвала его сверху — и побледнела. Внутри лежали фотографии мертвых мужчин, приколотые к обеим сторонам. На одно ужасное мгновение, когда она переводила взгляд от одного снимка к другому, ее сердце остановилось. Один мужчина, по всей видимости, был забит до смерти; причина смерти другого ясна не была. Но он был мертв — рот его скривился от боли, ноги развалились в стороны, голова запрокинулась назад.
— Кристиан Хокинс открыто признался в побоях, от которых умер Клайв Леннокс, смерть была следствием самозащиты, так же были и свидетели, которые сей факт подтвердили. Конечно, все они были заключенными, поэтому — кто может сказать, что там произошло на самом деле? — полным сомнения голосом спросила Мэрилин.
Рука, протянувшаяся через прилавок, захлопнула конверт. Подняв глаза, Катя встретилась с глазами Алекса.
— Ему было девятнадцать лет, он был в тюрьме, Кэт, — сказал он. Голос его был низким и полным ярости. — Ты же знаешь, как он выглядит. Не будь наивной. Это тебе не идет, детка.
— Это вас не касается, мистер Чэнг, — произнесла ее мать с другого конца комнаты. Ее тон не терпел никаких возражений.
Другая рука появилась в поле зрения и взяла конверт. Отпустив его, Катя подняла глаза на Скитер, которая обошла комнату и протянула фотографии Мэрилин.
— Думаю, ваша дочь видела достаточно, сенатор.
— А ты? — Мэрилин посмотрела вниз на вежливую, но ужасно одетую девочку.
— Скитер Бэнг, сенатор Деккер. — Скитер протянула руку. — Я голосовала за вас на последних выборах.
— О. — Мэрилин не смогла удержаться. Улыбнувшись, она взяла предложенную руку. — Думаю, это очень важно — обращаться к юным избирателям моего округа.
— Да, мэм. — Скитер пожала ей руку, и Мэрилин протянула конверт Линде.
— Как умер второй мужчина? — шепотом спросила Кэт Алекса. Фотографии были отвратительны, просто ужасные, и ей была ненавистна сама мысль о том, что Хокинс имел к ним какое-то отношение — но Алекс был прав. Она не могла позволить себе быть наивной, да она такой и не была. Даже в восемнадцать. Она знала, что может случиться с ним — и это едва не убило ее.
— Выстрел, — помолчав, сказал Алекс. — Сделан снаружи, полагаю, Диланом Хартом; у него связей больше, чем у твоей матери. Мертвец, Уэс Лейк, серьезно наехал на Хокинса. Один из них должен был умереть.
— Ну, очень приятно познакомиться с вами, мисс Бэнг, но у нас с дочерью назначена встреча, — голос Мэрилин повысился настолько, что прервал их с Алексом разговор.
— Встреча? — спросил Алекс, повернувшись к матери. Внезапно голос его наполнился неуверенностью.
— Да, — коротко ответила Мэрилин. — События этих выходных еще сильнее сфокусировали внимание на потере Большого Джона. Старт моей кампании запланирован на сегодня, и теперь мы можем слегка смешать удовольствие с работой. Он часто высказывал желание снова увидеть тебя, Катя. Ты была Джонатану дорогим другом, и, я думаю, он скучает по тем временам, когда вы с Джонатаном носились по дому. Кэт, моложе мы не становимся, и иногда кажется, что время летит слишком быстро.
Вот так вот. Без тормозов на полной скорости Катя влетела в сумеречную зону.
ГЛАВА 24
МИНИМИЗАЦИЯ НЕГАТИВНЫХ последствий — вот необходимое решение. Не поддаваться искушению и не спросить у матери, не сошла ли она с ума окончательно.
Маленький миленький визит к новому менеджеру кампании, для начала, сам по себе вызов. Менеджер кампании, Большой Джон Трейнор, был ужасен. Она не хотела идти, но собиралась сделать это — тихо и без ссор — ради Кристиана. Для него было безопаснее, чтобы ее мать оставалась под укрытием поместья Трейноров, полностью увлеченная своей кампанией, и особо о нем не вспоминающая. Для одного дня Мэрилин нанесла уже достаточно ущерба.
Этот ущерб Катя собиралась уменьшить. Она не могла вынести мысль о том, что он попадет в тюрьму. Снова. За то, чего он не совершал. Снова.
Поэтому она позвонила своему адвокату, тайком, под всеобщий гомон, сопровождавший уход из лофта, пока Алекс демонстрировал куски окровавленного платья и напрашивался пойти с ними, а Мэрилин приказывала ему исчезнуть, потому что имелось еще кое-что похуже чем то, что было известно Кате — а об этом Катя даже не хотела думать — и все это было его виной, раз уж разговор зашел об этом.
— Джордж? — спросила она, когда трубку подняли.
— Да?
— Это Катя. Моего жениха арестовали и отвезли в центр Денвера. Его зовут Кристиан Хокинс. Офицер, взявший его под арест, — лейтенант Лоретта Брэдли. И мне бы хотелось, чтобы он вышел еще вчера. Чего бы это ни стоило.
