Крейг Расселл - Кровавый орел
– Получается, Витренко выхватил у вас добычу из-под носа? – сказал Фабель с недобрым смешком.
Зеленые глаза украинца холодно блеснули в полумраке будки.
– Совершенно верно, герр гаупткомиссар. А чтобы вы не слишком злорадствовали, я плесну вам холодной водички на голову: и ваше правительство охоче до закулисных действий. Какова была цель операции с участием герра Клугманна, которая закончилась так трагично?
– Я не уполномочен говорить с вами на эту тему.
– Ах так? Ладно, герр гаупткомиссар. Мне не составит труда самостоятельно ответить на свой вопрос. Вы воображаете, что герр Клугманн получил приказ наблюдать за командой Василя Витренко и собирать сведения об их действиях, чтобы помешать воцарению в Гамбурге этой новой украинской мафии. Правильно?
Фабель пожал плечами и кивнул.
– Заблуждаетесь, герр Фабель. Герр Клугманн имел единственную цель: войти в контакт с Василем Витренко и провести с ним тайные переговоры. Клугманну, оперативному сотруднику БНД, было что предложить полковнику Витренко. Ваше правительство, отлично зная о преступном прошлом Витренко и его нынешней деятельности, намерено предложить ему судебную неприкосновенность – и фантастически прибыльную сделку.
– Почему немецкое федеральное правительство готово торговаться с отпетым преступником?
– Из-за 11 сентября 2001 года.
– То есть?
– А вы вспомните: для восьми из десяти террористов-смертников, разрушивших нью-йоркский Центр международной торговли, Гамбург был или местом жительства, или перевалочным пунктом перед проведением террористического акта. Открытие этого факта поставило немецкое правительство и руководство Гамбурга в крайне неловкое положение. Стыд и срам! Проморгали! Германия в глазах всего мира вдруг предстала чуть ли не гнездом тайной подготовки террористов. Короче говоря, вы, немцы, испытали такое острое чувство вины, что готовы были на что угодно, лишь бы поддержать американцев и себя хоть как-то обелить. А американцы в данный момент остро нуждаются в помощи. Им не до брезгливости и некогда разбираться, откуда приходит помощь. Василь Витренко – умный и образованный человек, ведущий эксперт по исламскому и, в частности, афганскому терроризму. ЦРУ дало понять БНД, что для американцев важно заполучить такого специалиста. Василь Витренко, конечно, понимает, что интересен американцам. Мог бы и сам к ним прибежать. Да только они ведь не заплатят за его услуги по-настоящему много. А ему нужны десятки миллионов и судебный иммунитет. Значит, он должен торговаться, набивать себе цену. Вашему коллеге Клугманну дали полномочия выйти на полковника Витренко и начать переговоры, которые должны были проходить в спокойной обстановке – на квартире, которую снимала ваша агентка, позже зверски убитая.
Фабель молча смотрел на украинца и его златокудрую помощницу. Было противно думать, что демократичнейшая Германия опять предпочла целесообразность закону. Фабель из кожи вон лезет, исполняет каждую буковку закона, рискуя поэтому упустить преступников, а рядом кто-то поплевывает на закон, бойко торгуется с преступниками, закрывает глаза на то и это…
Украинец спокойно наблюдал за Фабелем, давая ему время переварить информацию.
После долгого молчания Фабель сказал:
– Из всей новой украинской банды Клугманн, насколько мне известно, имел контакт только с одним человеком – неким Вадимом. И больше ни с кем.
– Опять-таки заблуждаетесь, герр Фабель. Вы просто спросите себя, откуда вы знаете про Вадима и что Клугманн общался только с ним. Хотел ли тот, кто вам это рассказал, ввести вас в курс дела? Или он хотел вас только запутать? Да, Вадим – из ближайших сообщников Витренко. Вадим Редченко. И Клугманн общался в основном с ним. Однако при этом Клугманн трижды встречался с Витренко наедине. И чем закончились переговоры, я могу только гадать. Но вы сами видите, что Витренко преспокойно продолжает проливать кровь.
– Вы хотите сказать, что жуткие убийства, которые я расследую, на совести Василя Витренко?
– В этом я абсолютно уверен, герр гаупткомиссар.
Пятница, 20 июня, 21.25. Альтона, ГамбургАнна что-то весело щебетала о погоде, а сама поглядывала по сторонам и запоминала ориентиры. «Порше» мчался в сторону Эльбы. Куда этот тип ее везет?!
– О, вы меня заинтриговали, – сказала Анна. – Куда мы направляемся так решительно?
Максвейн таинственно улыбнулся:
– У меня для вас сюрприз, Сара. Такой, что вы его до конца жизни не забудете.
В фургоне Пауль Линдеманн испуганно вздрогнул и повернулся к Марии:
– Ой, не нравится мне это. Какой такой сюрприз он приготовил?
– Не суетись, у нас все под контролем, – отозвалась Мария.
– «Кастор четыре», это «Кастор один», – сказал Пауль Линдеманн в микрофон. – Видите цель?
– Да, они направляются в сторону Ландунгсбрюкена.
Максвейн остановил «порше» на берегу Нижней Гавани, помог Анне выйти из машины и взял корзинку с провиантом. У пирса плотными рядами стояли катера и яхты, скрипя и звякая такелажем. Они прошли по слабо освещенному пирсу, и англичанин остановился у небольшого, но очень красивого и на вид чертовски дорогого прогулочного катера.
– Лодчонка, конечно, маленькая, но удобная и быстрая, – сказал Максвейн.
Разумеется, он кокетничал. Снежно-белый катер с синей полосой по престижности и элегантности был водным аналогом «порше». Правда, только одна каюта, но и в «порше» нет гостиной и спальни.
– Красивая… лодчонка, – промолвила Анна.
Она старалась не подавать вида, но внутри у нее все обмерло. На водное приключение она не рассчитывала. В их тщательно продуманном плане скоростной катер не был предусмотрен.
Та же паника царила и в группе поддержки.
– Проклятие, проклятие! – причитал Пауль Линдеманн. – Если Анна согласится ехать с ним, мы их потеряем. Даже мотоциклисты не смогут угнаться за катером по берегу – там не везде есть дороги. Все, сворачиваем операцию. Я прикажу команде забрать Анну…
Мария Клее нахмурилась:
– И как мы будем выглядеть? Арестовать Максвейна не за что, а Анну засветим – и вся подготовка коту под хвост. Вдобавок Максвейн будет в курсе, что мы им интересуемся, и наблюдение за ним потеряет смысл. Я думаю так: раз Анна нас не зовет на помощь, значит, надо продолжать!
– Да что ты несешь, Мария! На воде он может с Анной что угодно сделать. Нельзя бросать ее на произвол судьбы.
Он взялся за рацию, однако Мария схватила его за руку:
– Погоди, Пауль. Давай обратимся к речной полиции. А в самом крайнем случае можем и вертолет вызвать. Комиссариат речной полиции совсем недалеко от места, где сейчас Анна. У пристани Ландунгсбрюкен пришвартованы их патрульные катера. Они в считанные минуты организуют поддержку. – Мария взяла свой сотовый телефон. – Я звоню в речную полицию.
Максвейн заметил растерянность Анны.
– Сара, что с вами? Неужели вас не впечатлил мой катер? Похоже, сюрприз не удался…
Анны нашла в себе силы улыбнуться.
– Извините. Катер прекрасный. И сюрприз замечательный… Да только я сухопутная крыса. На воде меня мутит, даже если качки нет. А скоростные катера для меня и вовсе кошмар.
– Да бросьте! Вы говорили, что родились и выросли в Гамбурге, то есть среди кораблей. Значит, море у вас в крови!
Максвейн прыгнул на катер, открыл люк и, с корзинкой в руке, спустился по маленькой металлической лестнице. Оставив корзинку в каюте, он вылез и протянул руку Анне:
– Смелее!
– Нет, правда, Джон… Мне заранее страшно. Я буду думать только об одном – как бы мы не утонули. А через десять минут меня стошнит. Я испорчу нашу первую встречу.
Максвейн широко улыбнулся. Его зеленые глаза блестели в полумраке.
– Ну, в нашем распоряжении целых десять минут, – пошутил он. – Но вас не стошнит. Все будет чудесно. Если вы так уж боитесь, давайте просто посидим и полюбуемся с воды городскими огнями.
Упираться – значит, сорвать операцию. Анна решилась.
– Ладно. Но если мне не понравится – придумаем лучше что-нибудь на суше. Договорились?
– Договорились.
Пауль в командном фургоне мрачно оглянулся на Марию и решительно сказал:
– Он может взять ее на пушку – запустит мотор не спрашиваясь. Звони Фабелю.
Пятница, 20 июня, 21.30. Шпейхерштадт, Гамбург– В то время я был майором и служил в министерстве внутренних дел. Американцы снабжали афганских мятежников таким количеством современного оружия, что война в Афганистане быстро становилась Вьетнамом Советского Союза. Время было в политическом отношении отчаянное. Коммунисты годами пели, что они против войны, а тут все больше и больше российских солдат возвращаются домой в цинковых гробах. Или того хуже – пропадают без вести в далеком Афганистане, где нам, если по уму, делать совершенно нечего! Было очевидно, что если мы быстренько не выиграем эту войну, то дело худо. А с каждым месяцем становилось все яснее, что нам эту войну никогда не выиграть.
