Тилли Бэгшоу - Сидни Шелдон. Интриганка-2
Цепляясь за слабую надежду, он спустился вниз.
Лекси бросила сумку с вещами в коридоре и неистово обняла Гейба. Тот сразу увидел, что она плакала.
Слезы раскаяния? Вины?
– Что случилось?
Лекси последовала за ним в гостиную и опустилась на белый диван, который всего несколько часов назад едва не трещал под весом жирного детектива.
– Тебя что-то беспокоит? Ты что-то хочешь мне сказать?
До этого момента Лекси не сознавала, как натянуты нервы. В состоянии какого стресса она живет. Главная игра ее жизни в полном разгаре.
Она жаждала облегчить свое бремя, исповедавшись Гейбу. Но понимала, что не сможет этого сделать.
– Не знаю, с чего начать.
Гейб ощутил, как любовь распирает его изнутри, словно лава вот-вот готовый взорваться вулкан. Она выглядела такой несчастной и беззащитной!
Должно быть, действительно раскаивается. И хочет признаться во всем. Он простит ее. И все будет хорошо.
– «Темплтон» идет ко дну.
Гейб едва скрыл удивление. Не это он ожидал услышать. Значит, поэтому она обокрала фонд? Чтобы спасти бизнес? Вряд ли эту причину можно назвать самой благородной. Но возможно, отчаяние побудило ее…
– Дэвид Теннант сегодня уволился. Остальных тоже придется отпустить.
– Мне очень жаль, дорогая. Я понимаю, как много значит для тебя этот бизнес.
Лекси с искренним изумлением уставилась на него.
– «Темплтон»? Он почти ничего для меня не значит.
Гейб растерянно уставился на нее:
– Но… но ты плакала.
– Не из-за «Темплтон», – шмыгнула носом Лекси.
Вот… вот сейчас она все объяснит. Попросит все начать сначала.
– Цена акций «Крюгер-Брент» упала едва не до нуля. Это катастрофа. И… и может означать конец компании.
Гейб отшатнулся, как от укуса змеи.
«Крюгер-Брент»?! Она плачет из-за проклятой «Крюгер-Брент»?!
Это оказалось каплей, переполнившей чашу. В последний раз Гейб ударил человека почти тридцать лет назад, когда почти убил беднягу, в дом которого вломился. Но сейчас у него зачесались кулаки. Неужели у Лекси совсем нет стыда? Она украла деньги не просто у него, человека, которому клялась в любви, но у тысяч жертв СПИДа, отчаянно нуждавшихся в лечении. Но это ничуть ее не волновало. О нет! Все, что ее заботит, все, что ее когда-либо заботило, – Богом проклятая компания.
Гейб вдруг вспомнил отца, умершего нищим и озлобленным. Уничтоженным собственной одержимостью «Крюгер-Брент».
Сам Гейб прошел полсвета, чтобы избежать той же судьбы. А влюбился в женщину, которая так же отравлена и развращена «Крюгер-Брент», как его отец.
Безразличная к его настроению, Лекси продолжала:
– Началось с каких-то проблем с кредитами. Я не сразу поняла, насколько это серьезно, но, похоже, ошиблась, не придав значения нескольким мелким случаям. Рынок чувствует слабость Макса, как акула – запах крови.
– Мне все равно, – едва слышно выдохнул Гейб.
– Что?
– Я сказал: мне на это наплевать! – неожиданно для себя завопил он.
Лекси впервые видела его в таком гневе.
– «Крюгер-Брент» может катиться ко всем чертям вместе с Максом Уэбстером! Ты обокрала мой фонд.
Лекси ничего не ответила. Гейб почти видел, как в ее мозгу поворачиваются шестеренки. Очевидно, она пыталась сообразить, как лучше ответить. Все отрицать? Извиниться, объяснить?
Для нее все это лишь игра. Главное – выиграть, и дьявол с ней, с правдой!
– Я не украла. Позаимствовала, – выговорила она наконец.
– Зачем?
Еще одна пауза.
– Я не могу тебе сказать, – прошептала она, низко опустив голову. – Но, поверь, у меня была веская причина.
– Более важная, чем лекарства для смертельно больных детей?
– Да! – вырвалось у Лекси. Она ни на секунду не задумалась. Не поняла, что́ только сейчас сказала.
Гейб смотрел на нее с ужасом и отвращением. Неужели она настолько не в себе, что ставит бизнес выше спасения жизни людей? Похоже, что так.
На этот раз Лекси не смогла вынести его безмолвного осуждения. Глаза ее вновь наполнились слезами.
– Ты получишь свои деньги, Гейб. Получишь вдвое больше, чем я у тебя взяла. Обещаю.
– Дело не в деньгах.
Гейб сжал ладонями виски.
Господи, каким усталым он выглядит. Усталым и сломленным. Неужели это все из-за нее?
– Все кончено, Лекси. Я люблю тебя. Но так дальше продолжаться не может.
Лекси почувствовала, как стены смыкаются вокруг нее. Ей хотелось кричать, вопить…
«Нет! Я люблю тебя! Пожалуйста, не покидай меня. Не уходи!»
Но в глубине души она знала, что не сможет удержать его. Гейб порядочный, честный и искренний. Он заслужил нормальную, счастливую жизнь. А она сделала то, что должна была сделать. Гейб никогда ее не поймет, даже если она все расскажет. Чего, конечно, никогда не будет.
Гигантским усилием воли она заставила себя встать, поднять сумку и шагнуть к двери.
– Я тоже тебя люблю, Гейб. Прости. Ты получишь свои деньги.
Гейб стоял в дверях, глядя вслед удалявшейся машине.
Прощай, Лекси…
В понедельник утром, когда открылись биржи, акции «Крюгер-Брент» упали почти на девяносто процентов.
Уолл-стрит бурлила слухами. Кто-то из осведомленных лиц передавал информацию из «Крюгер-Брент», и новости были одна другой хуже.
Отказ платить кредит сингапурскому банку был только вершиной айсберга.
Вот-вот должны обнаружиться крупный подлог и мошенничество.
Одно из чудо-лекарств фирмы обладает побочным эффектом, который до сих пор скрывали от широкой публики. Оно уже стало причиной гибели сотен больных.
Со времен банковского кризиса 2009 года биржи не видели такого краха крупной фирмы, причем всего за одну ночь. Немедленно объявились парочка биржевых маклеров, признававших, что они сделали огромные ставки на банкротство компании. Одним из них был Карл Колепп, владелец легендарно агрессивного хеджевого фонда. «Уолл-стрит джорнал» подсчитал, что только за этот уик-энд лично Колепп сделал на падении «Крюгер-Брент» шестьсот двадцать миллионов долларов.
Лекси Темплтон, как и остальная семья, потеряла все.
Макс Уэбстер, выступивший по Си-эн-би-си, сделал заявление, призывая акционеров сохранять спокойствие, повторив знаменитое изречение Рузвельта о том, что «нам нечего бояться, кроме самого страха».
Как и миллионы остальных американцев, Лекси смотрела выступление Макса и была потрясена тем, как ужасно он выглядел. Как похудел и осунулся.
Мир был охвачен пожаром, и Макс горел заживо.
Пусть считает это подготовкой к адскому пламени. Ублюдок.
Но уверения Макса никого не успокоили. Ко вторнику все было кончено. Сотни тысяч служащих «Крюгер-Брент», проснувшись, обнаружили, что остались без работы. Десятки тысяч акционеров увидели, как их деньги превращаются в дым.
Страницы американских газет чернели гигантскими буквами заголовков:
«КРЮГЕР-БРЕНТ» – БАНКРОТ!КРАХ АМЕРИКАНСКОГО ГИГАНТА!Среди всей этой суеты и паники только несколько человек заметили короткий пресс-релиз с извещением о том, что фирма «Темплтон эстейтс» прекращает свою деятельность.
К четвергу пресса перестала осаждать Лекси требованиями дать интервью. Она, правда, сделала заявление, выразив свою искреннюю скорбь по поводу кончины «Крюгер-Брент» и дав понять, что больше ей сказать нечего.
Вся большая семья Блэкуэллов в это время находилась в осаде. Собравшиеся у их дверей фотографы с нескрываемым злорадством старались запечатлеть каждый миг их эффектного падения. Вот и говори о поверженном величии!
Пресса топталась на останках некогда блистательной компании, упиваясь собственным ехидством, как комары – свежей кровью. По всем основным каналам показали состарившегося, дряхлого Питера Темплтона у ворот Сидар-Хилл-Хауса. В архивах отыскали кадры, иллюстрирующие блистательную историю «Крюгер-Брент». Отряхнули пыль с пленок шестидесятых, запечатлевших интервью с Кейт Блэкуэлл и заслуживших огромные рейтинги на современном ТВ. Многие поколения выросли с «Крюгер-Брент» и Блэкуэллами. Как сказал репортерам Роберт Темплтон, стоя на крыльце лондонского «Ройял-Альберт-Холла», это был конец великой эры.
Ив Блэкуэлл, как всегда, оставалась в добровольном заключении пентхауса на Парк-авеню.
Местонахождение Макса Уэбстера было неизвестно.
Через две недели скандал стал утихать. Как-то, часов в шесть вечера, Лекси Темплтон незаметно вышла из квартиры и, меняя такси, на случай, если за ней следят, около семи уже входила в убогую итальянскую закусочную в Куинсе.
Он уже сидел за столом и ждал.
Лекси уселась напротив.
– Скажите, все трансферты были проведены?
– Как договорились. Семьдесят процентов вам, тридцать – мне. Не совсем справедливо, учитывая, что я проделал всю работу, – пошутил он.
– Да, а рисковать пришлось мне, – засмеялась Лекси. – Я истратила последний цент на покупку дополнительных пакетов акций, которые нам понадобились. Разорила собственную компанию, просила милостыню, брала взаймы и воровала.
