Миюки Миябэ - Перекрестный огонь
— Идиотизм, — наконец произнесла она еле слышно.
Коити ничего не сказал на это и, слава богу, не задал еще более идиотского вопроса, вроде кого она имеет в виду.
Кадзуки Тада со своей подругой подошли уже к самой двери дома. Приглядевшись внимательнее, Дзюнко заметила, что он несет даже ее сумочку. Женщина вытащила оттуда ключи и, открывая дверь, заодно вынула газету из почтового ящика. Они вошли внутрь, и в окне загорелся свет.
— Как по-твоему, когда должен родиться ребенок? — вполголоса спросил Коити.
— Трудно сказать… Но похоже, уже скоро.
— Значит, к весне. Он человек обстоятельный, так что они, видимо, поженятся перед этим.
— Потрясающе! — сказала Дзюнко. Слова теперь слетали с языка легко, без всякой заминки. — Я рада за них. Они явно счастливы.
Коити еще не завел машину, и в салоне было темно. В скудном свете, падавшем из окна, девушка с трудом могла разглядеть даже профиль своего спутника.
— Тада обязан своим счастьем тебе, — сказал Коити, глядя перед собой. — Он просил тебя не трогать Масаки Когуре. Он даже помешал тебе в первый раз. Но вряд ли он вот так смеялся бы, если бы ты не стерла с лица земли Масаки Когуре, отомстив за трагическую гибель Юки. В каком-то смысле его жизнь тоже едва не прервалась. Это ты вернула его к жизни и открыла путь к счастью.
Коити резко включил зажигание и завел мотор. Дзюнко сидела, не говоря ни слова. Она едва не заплакала, но все же сдержала слезы. Это были бы слезы одиночества, а не печали.
Коити замурлыкал песенку:
Мы пожарные лихие,
Мы ребята холостые.
Жизнь уныла у меня —
Спас красотку из огня,
Сгоряча она твердит:
«Жизнь тебе принадлежит!»
Но дружок ее приходит
И красотку прочь уводит.
Ну а я бреду домой,
В дом холодный и пустой.
Нет ни света, ни огня,
Только кошка ждет меня.
— Господи, что это? — Дзюнко расхохоталась. — А ты знаешь, что тебе медведь на ухо наступил?
— Конечно, ну и что?
Мотор взревел, и машина тронулась с места. Рассеянно глянув на окно дома, девушка увидела, что Кадзуки Тада раздвинул занавески и выглянул на улицу. Вероятно, он выглянул просто так, без всякой цели, просто услышав звук заводимого мотора рядом с домом. Но сквозь двойные рамы, несмотря на расстояние, он встретился взглядом с Дзюнко.
Может, он вспомнил ее, потому что в ее глазах мелькнул проблеск узнавания. Отвернись Дзюнко, он мог бы попросту не узнать ее. Или все-таки узнал бы? Как бы то ни было, она заметила, что он округлил глаза от удивления и губы его шевелились, когда машина тронулась с места.
Дзюнко оглянулась на дом, ощущая, как ее тянет к тому окну, оставшемуся позади. Внезапно дверь распахнулась, и Кадзуки Тада босиком выскочил на дорогу. Он что-то закричал и побежал вслед за ними. Из-за шума мотора она не расслышала слов. В раме заднего стекла он казался героем немого кино, бегущим по ночной улице и яростно размахивающим руками. Единственным зрителем фильма оказалась Дзюнко, и она смотрела кино, вцепившись руками в спинку сиденья.
Впереди показался железнодорожный переезд. Там мигал красный сигнал семафора и звучала предупредительная сирена. Черно-желтый шлагбаум начинал опускаться, преграждая им путь.
Коити вжал педаль газа до упора. Дзюнко услышала, как шлагбаум царапнул по крыше, и машину тряхнуло, когда они, буквально перелетев через рельсы, жестко приземлились.
Девушка все еще сидела, развернувшись и глядя назад. Тада остановился на той стороне путей, не имея возможности бежать дальше за машиной. Он что-то кричал — может, выкрикивал имя Дзюнко. Затем налетел поезд, и Тада скрылся из виду. В уши девушке ударил грохот пролетающего мимо состава.
Потом они остановились на красный свет перед пешеходным переходом.
— Нельзя было там останавливаться, — все еще глядя прямо перед собой, пояснил Коити.
Дзюнко наконец развернулась лицом к лобовому стеклу. Она вытянула ремень и со стуком защелкнула его.
— Идиотизм, — повторила она.
И Коити снова не спросил ее, что она имеет в виду.
Он подвез ее до самого дома в Таяме и собрался вылезти из машины, чтобы отнести к ней в квартиру пакеты с покупками, горой лежавшие на заднем сиденье.
— Нет, — решительно заявила Дзюнко. — Я ведь говорила уже, с какой стати мне принимать от тебя подарки?
— Ладно, а как насчет этого? — Коити указал на пуловер, надетый на ней.
— Отдам в химчистку, а потом верну его тебе. — Она повернулась к нему спиной и начала подниматься по ступенькам, когда он окликнул ее:
— Погоди. Ты забыла…
Дзюнко обернулась, чтобы сказать, что она ничего не забыла, и в этот момент в нее полетело черное замшевое пальто. Она инстинктивно подхватила его; на пальто все еще болталась этикетка с ценой.
— Завтра позвоню, — сказал Коити и захлопнул дверцу машины.
Дзюнко стояла и смотрела вслед машине, пока та не скрылась за углом. Хотя с какой стати ей было смотреть?
На следующее утро, в одиннадцатом часу, ее разбудил звонок в дверь. Открыв дверь, она увидела рассыльного с грудой пакетов из бутика.
— Доставка для Дзюнко Аоки, — объявил он и помог ей внести пакеты в квартиру.
— Идиотизм! — пробормотала она, но не смогла сдержать улыбки, чем вконец озадачила рассыльного.
Она посмотрела на квитанцию — там был указан обратный адрес и телефон. Коити Кидо жил в Йойоги, должно быть в высотном доме, судя по номеру квартиры — 3002.
Дзюнко свалила пакеты в угол и позвонила по указанному номеру. Прозвучало семь гудков, прежде чем он взял трубку и откликнулся сонным голосом. Она вспомнила, что ночью он должен был выполнить миссию.
— Доброе утро, — сказала она. — Я согласна вступить в вашу организацию.
23
Переборов все сомнения, Тикако написала отчет. Она включила туда все, вплоть до мельчайших подробностей последнего возгорания и загадочных Стражей, о которых говорила госпожа Курата. Детектив сочла, что здесь важны не столько ее собственные домыслы и впечатления, сколько достоверная передача всего, что говорил каждый из свидетелей происшествия. Отчет занял десять страниц, и Тикако закончила его на третий день пребывания Каори Курата в клинике.
Отчитываться о событиях в хронологическом порядке и подробностях было для нее привычным делом. Больше всего времени заняло изучение объективных научных докладов и документов на тему сверхъестественной способности к зажиганию огня, в которую непоколебимо верил Макихара.
Тикако обратилась в разные университеты к исследователям и даже позвонила сыну, чтобы выяснить, не знает ли он что-нибудь об этом. От университетских ученых она удостоилась только пренебрежительного смеха, но сын искренне забеспокоился: «Мама, с тобой все в порядке? Ты уверена, что ты не переутомилась?» Тикако рассердилась, но стерпела, потому что в глубине души тоже считала, что дело серьезное.
Вручая отчет капитану Ито, она нервничала, как в тот день, когда выписала первый штраф за нарушение правил движения на дороге. Он обратился к ней втайне, к тому же в деле участвовала Митико Кинута, так что он, вполне вероятно, захочет потратить время, чтобы обсудить ее отчет, и Тикако внутренне подготовилась к этому.
Но ничего подобного не произошло. Когда она появилась на работе, капитан разговаривал по телефону и просто приветствовал ее кивком. Исидзу постояла в ожидании, держа в руках отчет, пока он не показал раздраженным жестом, чтобы она положила свои бумаги к нему на стол. У Тикако создалось впечатление, что абонент Ито был в ярости и что тот отвечал ему не менее гневно, и этот гнев рикошетом направился на нее. Она с некоторым облегчением решила, что порученное ей задание было делом не срочным, и занялась текущей работой.
Митико Кинута официально отстранили от дела Каори Курата. Тикако официально не получала назначения, но для себя она уже решила, что просто так от этого дела не отмахнется. Симидзу с жаром пересказывал ей новости о разработке версий соперничества и разногласий в расследовании преступлений на фабрике в Таяме, в кафе «Курант» и в «Сакураи ликере», но Тикако преследовали воспоминания об испуганных глазах Каори и полном отчаяния голосе ее матери, когда та призналась, что тоже обладает паранормальными способностями, и детектив никак не могла сосредоточиться на том, что рассказывал ее напарник.
В тот же день Тикако, к своему удивлению, узнала, что имеет некоторые личные связи, относящиеся к делу об убийствах-сожжениях. Нацуко Мита, молодая женщина, похищенная и застреленная в «Сакураи ликере», оказывается, обратилась за помощью в частный центр по защите от преследователей «Горячая линия», когда за ней начал гоняться Кейити Асаба. Как выяснилось, в центре работал отставной полицейский, в прошлом друг Тикако, с которым она, правда, утратила связь в последнее время.
