Миюки Миябэ - Перекрестный огонь
Полицейского звали Сиро Идзаки, и был он из ветеранов полицейского отделения, в котором они работали вместе с Тикако. Перед самым переходом Исидзу в Управление ГПТ он изумил всех своим неожиданным рапортом об отставке. Они изо всех сил старались отговорить его, но он настоял на своем.
Жена Идзаки умерла молодой, и он один воспитывал дочь. Будучи очень способным детективом, он не менее успешно вел домашнее хозяйство. Он научил Тикако готовить мясной суп с соевой пастой по-идзакски, и она до сих пор помнила рецепт. В качестве причины отставки Сиро сослался на проблемы со здоровьем, и никто не усомнился в этом. За предшествующие полгода он сильно похудел и выглядел изможденным и подавленным, словно это был не он, а кто-то другой.
После прощальной вечеринки они с Тикако вместе ехали домой на такси, нагруженные подарками и огромными букетами цветов от друзей, и только тогда Идзаки рассказал ей об истинной причине своего решения об отставке:
— Это такое дело… в общем, прилюдно мне не хотелось об этом говорить, я и не говорил.
— Звучит серьезно. Что случилось?
— Дело в том, Тика-тян, — на правах близкого друга он называл ее семейным именем, — что проблемы не у меня. Проблемы у моей дочери.
— У Кайоко?
— Ты знаешь, что она родила ребенка?
— Конечно знаю.
Тикако с тринадцати лет знала дочь Идзаки, которую он берег как зеницу ока. Она была у нее на свадьбе и, когда Кайоко в должный срок произвела на свет пухленького младенца, послала ей букет подсолнухов и открытку с надписью: «Родить дитя медового месяца — вот это я понимаю, послушная дочь! Жду не дождусь, когда увижу старого Идзаки с внуком на коленях». Подсолнухи не часто используются в букетах, но Тикако знала, что молодая женщина их любит.
Кайоко и сама чем-то напоминала подсолнечник. В школе она занималась плаванием и даже участвовала в ежегодных всеяпонских соревнованиях. У нее были мускулистые руки и ноги и загар золотисто-пшеничного цвета, и от ее обаятельной улыбки светлело все вокруг. Известия о том, что с Кайоко не все в порядке, потрясли Тикако.
— Опасное заболевание?
— Если бы заболевание, с этим мы справились бы, но… — Идзаки с трудом подбирал слова. — С мужем у нее нелады, вот что плохо.
Муж Кайоко занимался исследовательской работой на фармацевтическом производстве, и познакомились они на свадьбе общего друга. В отличие от этой солнечной девочки, он был худой, хрупкого телосложения, имел задумчивый вид, носил очки с толстыми линзами и постоянно моргал, словно чего-то опасался. Тикако удивилась такому союзу, но решила, что противоположности сходятся. Ясно было, что Кайоко без памяти влюблена в своего мужа.
Однако в тот вечер в такси Тикако поделилась своими сомнениями с Идзаки:
— Муж у нее, похоже, ужасно нервный?
Склонив голову, бывший полицейский кивнул с несчастным видом. Он наверняка выпил немало на отвальной вечеринке, но сейчас на его лице не видно было и следа опьянения.
— Месяца три после свадьбы все было замечательно, но потом начались проблемы. К тому времени дочь уже забеременела и, видимо, решила, что поздно что-либо предпринимать. Потом, полгода назад, она не выдержала и прибежала ко мне домой с ребенком на руках.
Тикако отложила в сторону букет, внимательно прислушиваясь к его рассказу.
— Этот подонок избивает Кайоко, — продолжал он. — По любому, самому пустячному, поводу он выходит из себя и бьет ее. Когда дочь рассказала мне, что он избивал ее даже во время беременности, я не выдержал и закричал на нее: «Почему же ты раньше не пришла и не рассказала?» Понимаешь, она расплакалась и сказала, что не хотела меня огорчать.
— Бедняжка…
— По ее словам, его до безумия раздражают самые что ни на есть пустяки. То она приготовила обед не по его вкусу, то смеется не над тем, когда они смотрят телевизор, то приготовила недостаточно теплую ванну, то слишком долго говорит по телефону…
— Но ведь она сильнее своего мужа? Она же бывшая спортсменка. Могла бы дать ему сдачи. Такие люди сразу отступают, если встречают сопротивление.
— Вот и я ей сказал то же самое. Но он непрост. Начать с того, что он бьет не голыми руками.
— Он использует оружие? — Тикако пришла в ужас.
— Вот именно, оружие. Например, металлическую биту, завернутую в полотенце. Он наносит удар, Кайоко падает, тогда он связывает ее бельевой веревкой и избивает. После рождения ребенка стало еще хуже: теперь, если она сделает что-нибудь не так, он угрожает избить ребенка и заставляет Кайоко калечить саму себя…
Тикако и без того всегда укачивало в машине, но теперь она почувствовала острый приступ тошноты.
— Но это уголовно наказуемо. Это уже не просто бытовое хулиганство.
— Вот и я об этом говорю. Кайоко многое перенесла. Но все дело в том, что, за исключением этих приступов насилия, он, по ее словам, милейший человек. Мне это непонятно. Он приносит домой всю зарплату до копейки, не пьет, не играет в азартные игры, не гуляет на стороне. На работе его высоко ценят — говорят, что у него светлая голова и он далеко пойдет.
Тикако, не понаслышке знавшая противоречивость человеческой природы, только тяжело вздохнула:
— Ну а нельзя обратиться в отдел общественной безопасности нашего участка? Они ведь занимаются вопросами домашнего насилия и…
— Я и об этом думал, но…
— В чем дело?
— Когда Кайоко ушла от него, его отец буквально не давал ей проходу. Он извинялся и на коленях умолял нас не поднимать шума.
— С их стороны это невероятный эгоизм.
— Видишь ли, у свекрови Кайоко больное сердце. Врач категорически запретил как-либо расстраивать ее. Если бы она обо всем узнала, это могло бы ее убить.
— В таком случае отец мог бы проявить ответственность и научить сына, как себя вести!
— Н-да… — Идзаки покачал головой. — Вряд ли он сумеет. В любом случае я сказал ему, что не позволю больше издеваться над моей дочерью и внуком и что мы обращаемся к адвокату и немедленно подаем на развод.
Так вот почему Сиро так осунулся!
— Ну и как сейчас обстоят дела?
На этот вопрос Идзаки ничего не ответил.
«Будь все в порядке, вряд ли он оставил бы службу», — подумала Тикако.
— Я решил уехать из Токио.
— Вместе с дочерью и внуком?
— Конечно. Я сам родом с Кюсю. Правда, давно уже уехал оттуда, но родственники у нас там есть. Поселюсь где-нибудь поблизости от Фукуоки, наймусь в службу охраны, и на это втроем можно вполне прожить. Вот такие у меня планы…
— Неплохая мысль. И Кайоко там успокоится, забудет обо всем, что здесь произошло.
— Если мы останемся здесь, муж ведь не оставит ее в покое, будет преследовать. — Идзаки произнес это небрежным тоном, но с угрюмым выражением лица. — Он уже проделывал это не единожды. Является незваным и рыдает как ребенок, пытаясь уговорить Кайоко вернуться к нему. Уверяет, что больше так не будет, что он совсем изменился. И дочь поддается. Она дважды возвращалась к нему: в первый раз она сообщила мне, что уходит к нему, а во второй просто ушла, когда я был на работе.
Не стоило и спрашивать, что из этого вышло. Мрачное лицо Сиро было красноречивее слов, но он все же ответил ей на незаданный вопрос:
— Оба раза этот ублюдок избивал ее так, что она попадала в больницу.
— О боже!
— Говорят, что даже Будда прощает трижды, прежде чем разгневаться. После всего этого Кайоко больше не поддавалась на его уговоры, как он ни старался. Он даже угрожал покончить с собой прямо у нас на крыльце. Но, видишь ли, Тика-тян, весь ужас в том, что теперь он объявил войну, причем партизанскую войну.
— Что он говорит?
— Он хочет забрать ребенка! — воскликнул Идзаки. — Если он заберет ребенка, Кайоко придется снова жить с ним.
Тикако почувствовала, как по спине пробежал холодок:
— Сиро, этого нельзя допустить! Да еще эта сомнительная история с болезнью свекрови. Тебе следовало бы обратиться в полицию.
Идзаки был явно на пределе сил. Он покачал головой:
— Можно, конечно, но это не лучший выход. Сначала мы все-таки попытаемся уехать на Кюсю. Я всегда подумывал поселиться там после отставки, так что не важно, десятью годами раньше или позже.
Тикако показалось, что он пытается убедить самого себя, что их проблемы удастся разрешить таким образом.
Исидзу очень удивилась, услышав от своего напарника, что тот самый Идзаки вернулся в Токио и работает в службе помощи тем, кто страдает от преследования.
— Идзаки непосредственно не имел дела с Нацуко Мита. Он состоит в руководстве центра и больше занимается лекциями и преподаванием основ самообороны в школах для девочек и женских организациях.
— Этот центр — общественная организация?
— Нет, по-моему, это лицензированная компания.
