Терри Персонс - Темная зона
– Нравится?
– Весело.
Он забросил ногу на ногу. На коленях появился Оскар. Авги погладил псу спинку.
– Плохая собака. Тебе следовало сначала постучать.
Бернадетт уставилась на таксу.
– Как ты заставляешь пса проделывать такое? Так вот появляться?
Авги пропустил ее вопрос мимо ушей и обвел взглядом квартиру.
– Такое впечатление, что ты обживаешься. Мило. Мотоцикл – уникальный дизайнерский штрих обстановки. Прежде я его не замечал.
– Это кроссовый мотоцикл.
– Надо было мне тоже достать для своего дома. Занимательнее, чем рояль.
– Твой дом. Что будет, когда его продадут? Куда вам с Оскаром тогда придется идти?
Он перестал гладить таксу и расцвел озорной улыбкой:
– Никто никогда ни за что не захочет покупать мою домушку. Даю гарантию.
Не хотела, а заулыбалась вместе с ним:
– Ты вредный.
– Может, как раз поэтому я и торчу тут.
Неожиданно в голове у нее зашевелилось больше десятка вопросов. Про жизнь и смерть, про ангелов и дьявола. Из общей кучи вылез один, самый-самый. Она должна была его задать, даром что страшилась ответа.
– Ты его видел?
Он сдвинул брови:
– Кого?
Бернадетт тут же пожалела, что спросила: лучше бы ей не знать вовсе.
– Забудь.
– Твоего Майкла?
У нее живот подвело – Авги знал имя ее мужа. Она подалась вперед, терзаясь жаждой подробностей.
– Ему покойно? Доволен? Как ему там? Он в месте получше?
– Откуда мне знать? Я торчу тут. Если только многое не переменилось с тех пор, когда я был в воскресной школе, пакгауз с видом на реку Миссисипи нельзя назвать раем. Я сам в ожидании этого «места получше».
– Тебе слишком много известно про меня и про дело. Ты знал, как зовут моего мужа. Откуда ты узнал его имя?
– Слушай, – зашипел он, теряя терпение от ее вопросов, – есть много того, чего я не знаю, и много того, что знаю.
– Как? Ты должен обладать видением потусторонней жизни.
– Почему это я должен?
Бернадетт соскочила с дивана.
– Потому что ты дух, ты призрак, ты полтергейст, ты… зови себя как хочешь! Как ты сам себя называешь?
– «Мертвец». Твоя терминология. Прекрасно меня устраивает.
Бернадетт обошла диван и направилась на кухню, распахнула дверцу холодильника и оперлась одной рукой о дверцу. Она молила, чтобы он пропал к тому времени, когда она обернется. Достала бутылку пива.
– Я с тремя такими управлюсь, – крикнул он ей.
– Мертвеца мучит жажда, – пробормотала она, доставая еще две бутылки и снимая открывалку-магнитик с холодильника. Все это она шваркнула на низенький столик перед диваном.
– «Сент-Польское», – прочел он этикетку, ухватив одну бутылку и откупорив ее. – Превосходно. Вот что я выбрал бы для выпивки напоследок… если бы эти кровожадные животные позволили мне напоследок выпить.
Она села на диван и смотрела, как он, пыхтя, присосался к бутылке. Через зеленое стекло ей было видно: пиво исчезает с каждым его глотком.
– Как это так получается?
Он поставил наполовину опустошенную бутылку на стол и сдержал отрыжку.
– Что?
Прежде чем ответить, она взяла бутылку, сковырнула крышку и сделала долгий глоток. Держала бутылку на коленях, сунув ее меж ног.
– Как ты пьешь, если ты мертвый, и как насчет еды? Псу твоему нужно какать. У тебя был с собой пакетик для какашек, когда мы познакомились.
Оскар глянул на бутылки на столе и заскулил. Авги взял пиво, налил себе в пригоршню и предложил четвероногому приятелю. Такса принялась лакать.
– Алкотакс.
– Август, – сказала Бернадетт. – Авги. Как это получается? Как ты такое делаешь?
Он вытер руку о штаны.
– Уточни. Что значит – «такое»?
– Как ты осветил для меня свою квартиру?
– Давай просто скажем так, что никто другой в этом здании не держал свечу в ночь нашей любви… потому что никто не смог бы отыскать у себя ни единой свечи.
– Ты их спер из других квартир!
– Я бы предпочел выразиться по-иному – их унесло святым духом.
– Игра в слова. А как же шампанское? Как ты смог его разливать? Как пить? Ты способен напиться пьяным?
Авги снова взялся за бутылку и допил пиво до конца. Поставил бутылку и потянулся за другой.
– Намереваюсь. Надеюсь, у тебя в холодильнике еще найдется.
– Черт возьми. Отвечай на мои вопросы.
Он сковырнул крышку со второй бутылки и бросил ее и открывалку на стол.
– Господи! «Способен ли ты напиться пьяным?», «Какает ли твоя дворняга?», «Видел ли ты моего муженька-самоубийцу?» Ты ничего получше не можешь придумать? Неудивительно, что Бюро в таком говне. Как насчет чего покрупнее? Святого вздора? Как насчет: «Есть ли там рай и ад?», «Есть ли Бог и писает ли он на нас?»
– А он писает?
– Откуда мне знать? – Авги поднес пиво ко рту, поднял бутылку и сделал глоток.
– Поэтому-то я и не задаю этих всех «покрупнее». – Она взяла бутылку, стоявшую у нее между ног, надолго припала к ней, потом поставила «Сент-Польское» на столик. – Ты явно не в курсе. Даже не можешь сказать мне, почему ты способен пить пиво. Для пижона-мертвеца ты очень невежествен в том, что касается потустороннего. Может, тебе нужно походить в вечернюю школу? Прочитай хотя бы одну из этих дебильных книжек, например «Жизнь после смерти для дебилов».
Он засмеялся, поперхнулся и вытер нос тыльной стороной ладони.
– Елки, до чего ж приятно!
– Что?
– Пиво в нос ударило. Мне пиво в нос не ударяло с тех пор… – Голос его дрогнул.
– Ты думаешь, ты все еще здесь… бродишь привидением по дому, или как ты там это называешь… потому что не все концы связаны в отношении твоего убийства? Я могла бы помочь. Гарсиа говорит, что тех гадов так и не поймали.
На какое-то время его лицо, казалось, потемнело.
– Гадов они так и не поймали, потому что все не так поняли. И коли на то пошло, Гарсиа все не так понял про свою жену.
Глаза ее широко раскрылись.
– Расскажи.
– То другой разговор, в другой темный и ветреный вечер. – Сделал приличный глоток пива. – Мой черед. Хотелось бы задать кое-какие вопросы по делу о безумце пастыре.
– Зачем? Ты же знал, какое дерьмо в этом деле заваривается, еще раньше меня. Тогда про поминки предупредил. Спасибо тебе за это, кстати.
– Не стоит. Я же говорю тебе: что-то я знаю, а чего-то не знаю.
– И сон еще тот. Ты и тогда пытался меня предостеречь: «добрый пастырь».
– Сон? На этот раз ты меня с кем-то спутала.
Бернадетт пристально всматривалась в его лицо и не могла понять, лжет ли он. Наверное, лучше не знать.
– Ладно, не важно, – сказала она.
Он допил пиво.
– Так как же с моими вопросами?
– Всего неделя прошла, как мы взяли нашего гада, и дело его все еще открыто. – Взяв бутылку пива, она немного отпила и отерла рот тыльной стороной ладони. – Только какого черта? Кто кому расскажет, верно?
– Вам удалось найти тело Марты?
– У реки, неподалеку от места, где нашли Арчера. Она была связана, как и остальные.
– А как этот сукин сын заманил ее обратно в Миннесоту, где и пришил?
– Ему не нужно было никак хитрить, чтобы завлечь Марту обратно в город. У нее здесь родные и друзья. Она все время моталась туда-сюда. К сожалению, как раз поэтому никто сразу не заявил о том, что она пропала. На работе думали, что она задержалась дома, а местные считали, что она возвращается в Милуоки.
– И все же как он затащил ее в заповедник? Как он всех их завлек в лес?
– Мы полагаем, что он заставлял их забираться в багажник машины, вез до края леса, а потом, держа на мушке, уводил подальше в чащу. Во всяком случае, такова наша версия. В багажнике его машины мы обнаружили следы от пинков ногами. – Авги, похоже, был по-настоящему заинтересован и вопросы задавал правильные. Сказывалась профессиональная хватка адвоката? Бернадетт вдруг поняла, что ей интересно узнать его мнение. – Правдоподобно звучит, советник?
Он улыбнулся:
– Все улики косвенные, но я не выдвину никаких возражений.
– Что еще тебе угодно знать?
– Рука Арчера отыскалась?
– Все еще нет. Закуска для енотов.
– Так ему и надо. Как жаль, что Куэйд этому извращенцу не оттяпал конец и не скормил его белкам.
У Бернадетт взметнулись брови.
– Благородный представитель защиты показывает свое истинное лицо.
– Ты же знаешь, что именно большинство из нас на самом деле думают о наших клиентах. Кстати, об уголовниках… Кто был следующим в списке священника? Вообще был ли список?
– Был. – Она сделала долгий глоток. – Наши компьютерщики нашли в его электронных файлах. Он пользовался своим положением тюремного священника для сбора сведений, на основе которых составил список тех, кого намеревался казнить после того, как они выйдут на свободу.
– Что в этом плохого? Мне нравится. Это лучше, чем игра «поймал – выпустил», в которую мы играем сейчас.
