Питер Бенчли - Челюсти
Иногда между Броди и Медоузом возникали разногласия. Медоуз был фанатичным противником наркотиков. К тому же он обладал необычайно острым репортерским чутьем, и стоило ему только что-нибудь учуять.
Он шел по следу, как заправская ищейка, если, разумеется, никаких «особых соображений» при этом не было. Летом 1971 года дочь одного из местных богачей нашли мертвой на пляже у самой воды, недалеко от Скотч-роуд. С точки зрения Броди, никаких доказательств насильственной смерти не было, и поскольку семья возражала против вскрытия, то официально объявили, что девушка утонула.
Однако Медоуз имел основания предполагать, что девушка принимала наркотики и поставлял их ей сын одного фермера, выращивающего картофель. Медоузу потребовалось почти два месяца, чтобы распутать эту историю, и в конце концов он добился вскрытия, которое показало, что девушка утонула, потеряв сознание из-за большой дозы героина. Он выявил торговца героином и всю банду, занимавшуюся распространением наркотиков в Эмити. Эта история сильно повредила репутации города, а еще больше — лично Броди. Правда, он произвел один или два ареста, но поскольку дело было связано с нарушением законов, целиком загладить свое упущение по службе ему не удалось. А Медоуз был дважды отмечен специальными премиями для журналистов.
Теперь пришла очередь Броди настаивать на том, чтобы газета сообщила о случившемся. Он намеревался закрыть пляж на два-три дня, чтобы дать акуле время подальше уйти от берегов. Он не знал, могут ли акулы, отведав человеческого мяса, — пристраститься к нему (у тигров, как он слышал, это бывает), но был полон решимости обеспечить безопасность населения. На этот раз он хотел гласности, хотел, чтобы люди были предупреждены: надо держаться подальше от воды.
Броди понимал, что столкнется с мощной оппозицией, которая будет возражать против сообщения в газете об этом нападении. Как и другие города, Эмити продолжал страдать от последствий экономического спада. Начало сезона не сулило пока ничего хорошего. Съемщиков было больше, чем в прошлом году, но в основном «мелкая рыбешка»: компании молодых людей — человек по десять-пятнадцать, которые приезжали из Нью-Йорка и сообща снимали дом. По меньшей мере домов двенадцать на берегу океана стоимостью от семи до десяти тысяч долларов за сезон и гораздо больше домов стоимостью около пяти тысяч до сих пор не были сданы. Сенсационное сообщение о нападении акулы могло обернуться для Эмити катастрофой.
Броди к тому же надеялся, что один несчастный случай в середине июня, когда еще не нахлынули толпы курортников, быстро забудется. Разумеется, один несчастный случай произведет меньшее впечатление, чем два или три. Акула, вполне возможно, уже уплыла, но Броди все же не хотел рисковать жизнью людей.
Он набрал номер Медоуза.
— Привет, Гарри, — сказал он. — Может, пообедаем вместе?
— Я ждал твоего звонка, — ответил Медоуз. — С удовольствием. У тебя или у меня?
Броди тут же понял, что об обеде он зря заговорил. В желудке у него все еще бурчало и урчало, и мысль о еде вызывала тошноту. Он взглянул на стенной календарь. Четверг. Как все их знакомые, живущие на скромное жалованье, Броди покупали то, что в этот день продавалось в супермаркете по сниженным ценам. В понедельник — курятину, во вторник — баранину и так далее. Единственным разнообразием в их меню была пеламида и окунь — если какой-нибудь знакомый рыбак отдавал им излишек улова. В четверг по сниженной цене шел рубленый бифштекс. Но рубленого мяса сегодня Броди видел больше чем, достаточно.
— У тебя, — сказал он. — Пусть нам принесут что-нибудь из ресторана. А поедим в твоем кабинете.
— Идет, — сказал Медоуз. — Что тебе заказать?
— Салат с яйцом и стакан молока. Я сейчас буду у тебя. — Броди позвонил Эллен и сказал, что обедать домой не приедет.
Гарри Медоуз был очень тучен, даже глубокий вздох требовал от него немалых усилий, от которых на его лбу выступали капельки пота. Ему было под пятьдесят, он очень много ел, курил дешевые сигары, пил виски и, как говорил его доктор, занимал в западном мире первое место среди кандидатов на обширный инфаркт миокарда.
Когда Броди вошел, Медоуз махал полотенцем, отгоняя клубы сигарного дыма в сторону открытого окна.
— Судя по тому, что ты заказал на обед, самочувствие у тебя неважное, — сказал он. — Вот я и проветриваю помещение.
— Спасибо за заботу.
Броди окинул взглядом маленькую комнату, заваленную газетами, бумагами, ища глазами, куда бы сесть.
— Сбрось ты этот хлам со стула, — сказал Медоуз, — там всякие отчеты. Отчеты из округа, отчеты из штата, отчеты автодорожной комиссии и комиссии по водоснабжению.
Они, наверное, обходятся в миллион долларов, а с точки зрения информации гроша ломаного не стоят.
Броди взял кипу бумаг и положил на батарею. Потом подтащил стул к письменному столу и сел.
Медоуз вынул из большой бумажной сумки пакет молока и завернутый в целлофан сандвич и пододвинул их к Броди. Потом стал доставать свой обед — четыре отдельных свертка; он развернул их и, как ювелир, выставляющий напоказ редкие драгоценности, стал бережно раскладывать перед собой жареный картофель, фрикадельки в томатном соусе, маринованный огурец величиной с маленький кабачок и четверть лимонного пирога. Из холодильника, стоявшего у него за спиной, он извлек большую банку пива.
— Замечательно, — сказал Медоуз, обозревая стол, уставленный яствами.
— Восхитительно, — сказал Броди, глотая кислую отрыжку. — Просто восхитительно. Я обедал с тобой, Гарри, наверное, тысячу раз и все же никак не могу привыкнуть к этому зрелищу.
— У каждого свои маленькие слабости, дружище, — сказал Медоуз, беря в руки сандвич. — Одни бегают за чужими женами. Другие пьют горькую. Я нахожу удовольствие в том, чтобы питать свой организм.
— Подумай, какое это будет «удовольствие» для Дороти, когда в один прекрасный момент твое.
Сердце не выдержит и скажет: адью, чревоугодник, с меня довольно!
— Мы говорили об этом с Дороти, — набив рот, ответил Медоуз, — и пришли к выводу, что одно из немногих преимуществ человека перед другими живыми существами состоит в том, что он сам может выбирать, от чего ему умереть. Еда, быть может, и убьет меня, но это то, что доставляет мне удовольствие в жизни. К тому же лучше умереть от обжорства, чем в брюхе акулы. После того, что случилось сегодня утром, я уверен, ты со мной согласишься.
Броди еще не успел прожевать кусок сандвича, и ему стоило немалых усилий проглотить его.
— Это немилосердно с твоей стороны, — сказал он.
Несколько минут она ели молча. Броди съел свой сандвич, выпил молоко, смял в комок бумагу и сунул ее в пластмассовый стаканчик. Откинувшись на спинку стула, закурил сигарету. Медоуз все еще ел, Броди знал, что аппетит ему ничем не испортишь. Он вспомнил, как однажды Медоуз, приехав на место автомобильной катастрофы, где были жертвы, расспрашивая полицейских и уцелевших пассажиров, сосал леденец.
— В связи со смертью мисс Уоткинс, — начал Броди, — мне пришли в голову кое-какие мысли, и я хочу, чтобы ты выслушал меня. — Медоуз кивнул. — Во-первых, относительно причины смерти, на мой взгляд, не может быть двух мнений. Я уже говорило Сантосом и…
— Я тоже.
— Стало быть, ты знаешь, что он думает. Это было нападение акулы. Ясно как божий день. Если бы ты видел тело, ты бы сказал то же самое.
— Я видел тело.
Броди был потрясен. Неужели человек, видевший сегодня то месиво, может теперь спокойно сидеть и слизывать с пальцев лимонную начинку?
— Значит, ты со мной согласен?
— Да. Я согласен, что она погибла в результате нападения акулы. Но есть ряд обстоятельств, которые для меня не ясны.
— Например?
— Например, почему она пошла купаться в такое время. Ты знаешь, какая была температура воздуха около полуночи? Шестьдесят градусов по Фаренгейту. А температура воды? Около пятидесяти. Надо быть ненормальной, чтобы пойти купаться в такой холод.
— Или пьяной, — заметил Броди.
— Возможно.
Да, пожалуй, ты прав. Я навел справки: Футы не балуются марихуаной и всяким таким зельем. Меня беспокоит другое.
Броди почувствовал раздражение.
— Ладно, Гарри, тебе лишь бы гоняться за призраками. Люди и в самом деле иногда погибают в результате несчастного случая.
— Я не об этом. Просто невероятно, что у нас здесь появилась акула, вода-то еще холодная.
— Может быть, некоторые акулы любят холодную воду. Что мы о них знаем?
— Есть гренландские акулы, но они никогда не заплывают так далеко на юг, а если и заплывают, то, как правило, людей не трогают. Что мы о них знаем? Я вот что тебе скажу: сейчас я знаю о них гораздо больше, чем знал утром. После того как я увидел, что осталось от мисс Уоткинс, я позвонил одному парню, моему знакомому из института океанографии в Вудс-Холе. Я описал ему труп, и он сказал, что, судя по всему, только одна акула может сделать такое.
