Зухра Сидикова - Стеклянный ангел
— Я потом вам все расскажу, Леночка, — слукавил Миша, которому просто нужно было выиграть время, — обязательно расскажу. Вот только отдохну. Вы ведь еще зайдете ко мне? Обещайте, что зайдете. Я буду скучать.
— Зайду, — тихо сказала Леночка, и снова покраснела так, что отчетливее выступили веснушки, — отдыхайте пока.
Как только дверь за девушкой закрылась, Миша включил телевизор. Для этого и вставать не пришлось — докторская келейка была настолько тесной, что стол и кровать стояли вплотную друг к другу.
Мише нужны были новости, и на одном из каналов он нашел то, что искал. Он был уверен, что услышит то, на что рассчитывал. Слишком уж известной личностью был Сенин-младший. То, что с ним случилось, должно быть в новостях. Если, конечно, его уже обнаружили. Могло быть и по-другому. Ведь об этой квартире мало кто знал. Сенин сам говорил об этом. Если только Алиса… Ведь она должна была прийти к нему в этот вечер.
Вот! Вот оно! Нашли все-таки!
Знакомая физиономия… Шурик Шпажников с Девятого канала. Когда-то они вместе сидели в коридорчике, ждали своей очереди на собеседование. Это было первое в Мишиной жизни серьезное собеседование. Сразу после института. Тогда взяли Шурика, потому что у него было преимущество: три месяца американской стажировки. И вот теперь, именно от первого своего конкурента, тоже, впрочем, далеко не ушедшего, — так и работает всего лишь криминальным журналистом, — Миша услышал новость, от которой сейчас зависело главное: удасться ли ему выпутаться, немного потянуть время? Оно нужно было Мише — это время. Он должен был успеть к Рыжову на собеседование. Должен был принести фотоотчет о своем собственном расследовании до того, как начнется расследование официальное. То, что шанс на отсрочку у него появился, Миша понял после того, как Леночка рассказала ему, что у входа в лагерь стояла только одна машина. Если пойдет по-другому, если сейчас узнают о том, что он был у Сенина на квартире, если узнают раньше времени о Жанне, ни о каком собеседовании не будет и речи. Его запрут в каталажке, и прощай золотое местечко. Миша вглядывался в нещадно рябивший экран, нервно сжимая пальцы.
— Сегодня ночью, — тараторил слегка картавый Шурик, — в одном из элитных домов поселка Васильево в своей квартире был обнаружен сын известного в нашем городе предпринимателя и общественного деятеля Сенина Германа Олеговича Аркадий Сенин со следами насильственной смерти.
— Как вы можете сейчас видеть, — обернулся Шурик на дом, оцепленный полицейскими, — нас не пускают к месту происшествия. Известно только то, что погибшего обнаружила девушка, личный тренер Аркадия Сенина, которая пришла, чтобы провести занятие.
— А вот машина убитого, — добавил Шурик, и Миша услышал, как Шурик, который, видимо, так и не стал профессионалом, шепчет своему оператору: «Веня, Веня, возьми крупнее!», и увидел черный БМВ, который он оставил у ворот заброшенного пионерского лагеря.
Значит, Леночка сказала правду — второй машины не было. Был только вишневый опель, на котором приехала Жанна, или Надежда, или как там ее еще. БМВ, на котором догонял убийцу Миша, каким-то образом вернулся на стоянку к Сенинскому дому.
Внезапно Миша услышал голоса, доносящиеся из коридора. Он быстро выключил телевизор и лег, притворяясь спящим.
В дверь постучали, затем в палату вошли двое мужчин. Один из них доктор, благодаря которому Миша остался жив. Второй — крепыш в форме полицейского. У Миши екнуло сердце. Чур меня, чур, подумал он. Чувство юмора возвращалось к нему, а это уже был хороший признак. Ничего, прорвемся, успокаивал он себя. Главное — не переиграть.
— Как себя чувствуем, больной? — спросил Марк Петрович, который был заметно под шафе, но изображал суровость. — Голова не кружится? Ноги, руки чувствуем? Онемения нет в конечностях? Отогрелся? Вот товарищ или гражданин, — уж не знаю как там у них? — хочет тебе несколько вопросов задать. Ты как? В состоянии? Если нет, я его погоню вон, — на суровом лице изобразилось подобие улыбки, — потом придет.
— Нет, что вы! Я готов ответить на все вопросы, — Миша приподнялся в постели.
— Ладно, Спиваков, работай! — сказал доктор. — Только сильно его не утомляй. Слаб еще. Видишь — кожные покровы немного бледные.
— Не буду, — серьезно заверил полицейский, и неожиданно заискивающим тоном спросил: — Марк Петрович, так я тещу приведу?
— Приводи, только не сегодня. Завтра.
— Хорошо, завтра. Я сейчас закончу с пострадавшим, и зайду к вам. Разговор есть, — заговорщицки подмигнул полицейский.
— Жду, только не затягивай. Спать скоро лягу, — сказал Марк Петрович и закрыл за собой дверь.
Полицейский взглянул на Мишу, посуровел лицом, сел за стол, открыл папку.
— Ну-с, молодой человек, рассказывайте: каким образом оказались в лагере?
Миша знал: главное сейчас — не торопиться и не наговорить лишнего.
— Дело в том, что я журналист, — осторожно начал он.
— Имя, фамилия, отчество, — спросил полицейский.
— Плетнев Михаил Матвеевич, — сказал Миша, и добавил: — Я — криминальный журналист. Мы с вами в каком-то роде — коллеги.
— Место работы? — полицейский был очень серьезен и на слово «коллеги» никак не среагировал.
— Дело в том, что я временно не работаю. То есть официально я нигде не числюсь. Я сейчас на фрилансе.
— На чем, на чем? — приподнял брови Спиваков.
— Я свободный журналист.
— Ясненько. Безработный, значит.
— Не совсем так, — замялся Миша, — скажем так: я работаю сам на себя.
— Как вы оказались в лагере?
— Вчера вечером мне позвонила неизвестная мне женщина и предположила встретиться, чтобы поделиться со мной сенсационным материалом. Назначила мне встречу. Мы с ней встретились, а потом она отвезла меня в этот лагерь. Под предлогом того, что там у нее этот материал и хранится. А уже там в пустом здании ударила меня по голове, в бессознательном состоянии привязала к стулу и ушла.
— Ушла? Странно как-то. Что же ей нужно было от вас?
— Не знаю, может, припугнуть хотела. У меня, знаете, врагов много. Как у всякого журналиста. Можно я свой чай допью?
— Можно, допивайте на здоровье, — разрешил полицейский. — Значит, вы на своей машине доехали до остановки 585 километр, оставили там машину и поехали с ней на ее автомобиле? Правильно я записываю?
Миша поперхнулся, чай пошел не в то горло. Кашлял он долго и натужно. Спиваков встал, аккуратно похлопал его по спине.
— Осторожно, куда торопитесь?
— Простите, — сказал Миша, — я еще не совсем пришел в себя.
— Конечно, столько времени просидеть в таком холоде. Машину ваши нашли в целости и сохранности. Спасибо ребятам, оперативно сработали, иначе гопота местная увела бы. Потом заберете со стоянки, дня через два, не раньше. Пока протокол составим, пока разберемся.
— Спасибо вам, — сказал Миша.
— Да не за что. Работа у нас такая. Вот вы журналисты ругаете нас, а зря. Мы ведь день и ночь работаем.
— Я вас не ругаю, товарищ капитан, — поторопился заверить Миша, — наоборот всегда хвалю и сотрудничаю.
— Это правильно, — сказал Спиваков, — дело трудное, должен вам сказать. Женщину эту, скорее всего мы найти не сможем, это я вам откровенно говорю. Опель вишневый мы пробили по базе. Угнанный он. У хозяйки местного продуктового магазина угнали. Положительная женщина, в возрасте уже, под шестьдесят ей. Поставила на стоянку возле дома вечером, а через полчаса вышла, машины нет, угнали. Чисто сработали и отпечатков не оставили. Приметы вашей похитительницы сообщить сможете?
— Вы знаете, я ее не очень разглядел. Темно было, и потом она в очках была, и по-моему, в парике. Но молодая, конечно, не шестидесяти лет. Лет двадцати пяти, наверное. Ничего больше добавить не могу.
— Ну вот, видите? Сами понимаете — это все равно, что иголку в стоге сена искать. Подпишите здесь, и впредь советую быть осторожнее, в подобные авантюры больше не пускаться.
— Конечно, — сказал Миша, — спасибо вам.
— Да не за что, бывайте здоровы. Пойду, мне еще к доктору.
Он ушел, а Миша остался и долго лежал, уставившись в потолок. Значит, она уехала на машине Сенина, оставив угнанный опель у ворот лагеря. Затем она отогнала БМВ к Сенинскому дому и пригнала Мишину девятку на остановку «585 километр». Интересно, удалось бы ей провернуть эти пертурбации, если бы не Мишина дегенератская рассеянность, из-за которой он частенько оставлял ключи в замке зажигания. В этот раз так и получилось, он оставил ключи и в старушке-девятке, когда спешил Сенину на помощь, и в БМВ, когда кинулся за преступницей в лагерь.
Зачем она все-таки затеяла этот трюк с машинами? Для чего ей нужны были все эти сложности? Неужели, для того, чтобы никто не знал, что он заходил в квартиру Сенина? Зачем ей? Чтобы выгородить его? Так ему и так ничего не грозит, он всего лишь свидетель. Ну затаскают, нервы потреплют, но разберутся ведь рано или поздно. Нет, не для него она старалась. Для себя… Видимо, не хотела, чтобы он указал на нее, не хотела, чтобы он ее выдал. Неужели, еще собирается работать в прокуратуре? После всего, что натворила? И снова нет: если бы она хотела, чтобы никто не узнал, она просто убила бы его, и тогда никто бы про нее не узнал.
