Рут Ренделл - Бестия
Уэксфорду цифры показались немалыми. Он не ошибся, назвав Дэйзи в разговоре с Джойс Вирсон богатой. К поверенному Дэвины Флори он отправился с запозданием, поскольку только сейчас окончательно укрепился во мнении, что убийство в Тэнкред-хаусе — дело, до известной степени, «домашнее». Мало-помалу он пришел к выводу, что грабеж напрямую с убийством не связан. Причина крылась где-то в доме, в клубке запутанных семейных отношений, но вот где именно? Не может ли вдруг объявиться еще какой из родственничков, ускользнувший из поля зрения Бэрроуби?
— Не понимаю. Если кровные родственники Дэвины Флори, я хочу сказать, внучатые племянники, не имеют права наследования, то почему оно есть у Джорджа Джонса? Мисс Флори его терпеть не могла, это же ясно как день, и пользовалась взаимностью, да он и не упомянут в завещании.
— Считайте, что к мисс Флори это отношения не имеет, — ответил Бэрроуби, — все дело в мисс Джонс. Вам наверняка известно, в каком порядке следуют смерти, когда убиты несколько человек, состоящих между собой в родстве. Мы склонны предполагать, что выживет самый юный.
— Да, я знаю.
— Следовательно, в нашем случае, пусть он и не вписывается в эту схему, логично допустить, что Дэвина Флори умерла первой, за ней последовал ее муж, потом миссис Джонс. На самом же деле, судя по свидетельским показаниям мисс Джонс, все было иначе. Первым умер мистер Копленд. Теперь допустим, что замысел преступника удался и мисс Джонс тоже погибла. Тогда нам ничего другого не остается, как предполагать, поскольку ни одного из живых свидетелей, кто мог бы нам помочь, у нас нет. Теперь допустим, что Дэвина Флори умерла первой — точного медицинского заключения о времени смерти мы в данном случае, очевидно, не получим, — ее внучка тотчас же вступает в права наследования с той оговоркой, что мистеру Копленду и миссис Джонс до конца жизни позволено будет оставаться в Тэнкред-хаусе.
Далее, в зависимости от возраста, предположительно умирает мистер Копленд, затем миссис Джонс, лишаясь, таким образом, своих прав пожизненно оставаться в имении. В этот знаменательный момент, который, возможно, длится всего лишь секунды, вся собственность в полном объеме переходит к одному-единственному наследнику — мисс Дэвине Джонс. Следовательно, в том случае, если погибает и она, ее прямой наследник вступает в право собственности независимо от того, приходится он кровным родственником мисс Флори или нет. Единственным прямым наследником мисс Дэвины Джонс, после смерти матери, становится ее отец, Джордж Годвин Джонс. Значит, если она умирает, что вполне могло случиться, вся собственность целиком переходит к мистеру Джонсу. И никаких оснований оспаривать его права в судебном порядке. Да никто и не станет.
— Но он не видел ее с колыбели, — возразил Уэксфорд. — За семнадцать лет ни разу не встретился с нею, словом не перемолвился.
— Не имеет значения. Он — ее отец. То есть он вполне вероятно может считаться ее отцом и, конечно же, является им с точки зрения закона. В момент ее рождения он был женат на ее матери, и его отцовство никогда никем не оспаривалось. Он — ее прямой наследник так же, как, в случае его смерти, она остается его прямой наследницей, если не будет других распоряжений в завещании.
* * *Уэксфорд почти не сомневался, что со дня на день услышит объявление о помолвке. Николас, единственный сын миссис Джойс Вирсон, и Дэвина, единственная дочь мистера Джорджа Годвина Джонса и покойной миссис Наоми Джонс… Сегодня автомобиль Николаса подкатил к Тэнкред-хаусу еще раньше обычного: уже в три часа. Должно быть, взял на работе отгулы, а может, чтобы не упустить миг удачи, часть дней в счет очередного отпуска. Хотя какая необходимость ловить этот миг, если Дэйзи и так согласна стать миссис Вирсон?
Нет, не по вкусу ему эта идея. Конечно, Вирсон — напыщенный осел с раздутым самомнением, с завышенной оценкой собственной важности и положения, но дело не в нем. Дэйзи уж слишком молода. Ей только что минуло восемнадцать. Сильвия, его старшая дочь, тоже выскочила замуж в этом возрасте, вопреки их с Дорой желанию, ринулась напролом, пришлось играть свадьбу. И до сих пор они с Нилом вместе, хотя Уэксфорда и мучали сомнения, не ради детей ли только. Брак оказался нелегким, хватало и непонимания, и несовпадений характеров.
Понятно, Дэйзи потянулась к Вирсону, чтобы хоть как-то пригасить свою печаль. А он ее утешил. Перемены в ней, в ее настроении, слишком заметны: Дэйзи так безрассудно счастлива, как только можно представить в ее ситуации. Какое же еще искать объяснение счастью, как не признание Вирсона в любви и ее согласие?
Похоже, Николас — один из тех немногих сверстников, с кем она дружна, не считая школьных подруг, которые, может, и приглашали ее погостить, но чье отсутствие в Тэнкред-хаусе все же подозрительно. Правда, есть еще Джейсон Сибрайт, если можно принимать его в расчет. Ее семья приняла Николаса. По крайней мере, возражений против его поездки прошлым летом в Эдинбург в качестве эскорта Дэйзи не последовало. Вполне возможно, что Дэвина Флори куда благосклоннее отнеслась бы к сожительству Дэйзи и Николаса, чем к их супружеству, но и этот факт можно расценивать как одобрение их дружбы. Он симпатичен, подходит по возрасту, занимает неплохое место и со временем может стать добрым, нудным и, не исключено, верным мужем. Но Дэйзи, в восемнадцать-то лет?..
Уэксфорд назвал бы их союз бессмысленной тратой сил. Жизнь, властно уготованная ей Дэвиной Флори, богатая приключениями, путешествиями, встречами с различными людьми и приобретением знаний, куда более ей подходит. И вместо этого она выскочит замуж, перевезет мужа в усадьбу, а потом, через несколько лет, — в чем Уэксфорд почти не сомневался, — когда время для образования и открытий уже будет упущено, с ним разведется.
Он не мог избавиться от подобных мыслей, сидя за рулем машины по дороге от поверенного к Кэнбрукскому дому престарелых. С миссис Чоуни он еще не виделся, хотя битых полчаса провел впустую с ее дочерью Ширли. Миссис Ширли Роджерс оказалась матерью четырех детей, что хоть как-то оправдывало ее редкие визиты к матери. С сестрой Джоан она тоже виделась не часто и, судя по всему, мало что знала о ее жизни. «В ее-то возрасте?» — воскликнула она, едва Уэксфорд осведомился, нет ли у ее сестры близкого приятеля. Но он прекрасно помнил ломившиеся от нарядов шкафы, дорогую косметику и гимнастический зал, набитый оборудованием для поддержания формы.
У Эдит Чоуни была своя комнатка, в которой она кого-то принимала. Одна из сотрудниц, медсестра или нянечка, проводила Уэксфорда к ней и постучала в дверь. Дверь приотворилась, и в проеме возникла точная копия Ширли Роджерс. Миссис Чоуни, в красном шерстяном платье, на кривых ногах — красные леггинсы в рубчик, вместо тапочек — толстые розовые носки, лучилась улыбкой.
— Вы у них заправляете? — спросила она.
Что ж, можно сказать и так, подумал Уэксфорд, и кивнул.
— Верно, миссис Чоуни.
— На этот раз они прислали самого главного, — сказала она, обращаясь к какой-то женщине, которую тут же представила им как Памелу, свою дочь, прекрасную дочь, поверьте, которая не забывает о своей матушке (последнего, правда, миссис Чоуни вслух не сказала).
— Моя дочь Пэм. Миссис Памела Бумс.
— Рад видеть вас здесь, миссис Бумс, — вежливо проговорил Уэксфорд, соблюдая дипломатию, — поскольку уверен, что вы сможете быть нам полезны. Прошло более трех недель, как миссис Гарланд куда-то уехала. Вы что-нибудь знаете об этом?
— Она никуда не уехала. Я же говорила тем, другим — вам разве не передали? Никуда она не уехала, не могла уехать, не сказав мне ни слова. Она никогда так не поступает.
Уэксфорд не стал признаваться этой немолодой уже женщине, что серьезно обеспокоен, и не столько местопребыванием миссис Гарланд, сколько ее безопасностью. Изо дня в день его не отпускало предчувствие, что вот-вот раздастся звонок и ему сообщат об очередной жуткой находке. В то же время его мучил вопрос, способна ли миссис Чоуни спокойно выслушать подобное известие? Что за жизнь выпала ей самой? Одиннадцать детей, а значит, бесконечные тревоги и волнения, связанные с ними. И это еще мягко сказано. Нежеланные женитьбы и замужества, еще менее желанные разводы, расставания, смерти. И все-таки он колебался.
— Вы не ждете ее приезда сюда в ближайшее время, миссис Чоуни?
— Большая разница — чего жду я и что делают они, — резковато ответила женщина. — Накануне я не видела ее недели три. Пэм — единственная, на кого можно положиться. Одна-единственная из всей этой гвардии, которая с утра до ночи только о себе и думает.
Памела Бумс, казалось, похвалой осталась довольна. На губах ее мелькнула едва заметная сдержанная улыбка.
— Все это как-то связано с Наоми Джонс? — проницательно спросила вдруг миссис Чоуни. — Имеет отношение к случившемуся? Джоан всегда за нее переживала. Нередко делилась своими тревогами и со мной — когда удавалось отвлечься от себя любимой.
