Дэниел Силва - Англичанка
Обстановка в известном московском ресторане «Кафе Пушкинъ» была как нельзя привлекательной и уютной, особенно декабрьским вечером, когда холодный ветер гонит по улицам города снежные хлопья. Ресторан располагался на углу Тверской и Бульварного кольца, в величавом доме восемнадцатого века, как будто привезенном сюда из Италии эпохи Возрождения. За красивыми стекленными дверьми виднелась шестиполосная дорога, за ней — небольшая площадь, на которой наполеоновские солдаты когда-то жгли липы, только бы согреться. По гравийным пешеходным дорожкам спешили домой москвичи, а некоторые мамаши, прогуливаясь и болтая друг с другом, следили, как их закутанные в теплые одежды дети резвятся на заснеженных лужайках. В их ряды затесались и Мордехай с Римоной: Мордехай следил за входом в ресторан, Римона — за детьми. Келлер и Йосси нашли место, где остановиться, в пятидесяти ярдах от ресторана. В пятидесяти ярдах от него — но уже в другую сторону — припарковались Яаков и Одед.
Ужин намечался на восемь, однако обычно сильные пробки задержали Лазарева и Михаила на двадцать минут. Мордехай — и агенты в «лэнд-роверах» — засекли время. Засек его и Габриель и тут же отправил сообщение в оперативный офис. Нужды в нем, конечно же, не было, ведь Навот и Шамрон пристально вслушивались в передачу с «жучка» в сотовом Михаила. Они слышали тяжелые шаги по неотполированным половицам у входа в «Кафе Пушкинъ» и скрип лифта, поднявшего Михаила на второй этаж. И энергичные аплодисменты, и хриплые приветствия в честь него, когда Михаил вошел в зал, заказанный для его коронации.
Место Михаилу отвели во главе стола; справа от него сел Лазарев, слева — Павел Жиров, глава службы безопасности «Волгатека». Жиров единственный не радовался новому приобретению Лазарева. Весь вечер он сидел с невыразительным лицом опытного картежника, проигравшегося в пух и прах. Ни разу он надолго не свел с Михаила взгляда прищуренных темных глаз. Он будто прикидывал в уме потери и решал: хватит ли духу на очередную партию.
Михаил как будто не замечал мрачной физиономии Жирова. Напротив, все, кто слышал его речь в тот вечер, назовут ее одной из самых прекрасных. Он играл в Николаса Эйвдона, в которого все заочно влюбились: остроумного Николаса, Николаса резкого, Николаса, превосходившего умом любого из присутствующих (кроме разве что Геннадия Лазарева, который, пожалуй, был умнее всех на свете). Он все чаще переходил с английского на русский, пока не перешел на язык предков окончательно. Он стал своим, Николаем Авдониным, волгатековцем, россиянином новой формации, наследником российского прошлого.
Преображение завершилось в одиннадцатом часу, когда Михаил идеально спародировал Виктора Орлова — даже про тик не забыл, — просто порвав аудиторию. Не смеялся один только Жиров. Не хлопал он вместе со всеми, когда Лазарев благословлял Михаила. Наконец веселая толпа высыпала на улицу, где у тротуара дожидались волгатековские лимузины. Лазарев между делом попросил Михаила завтра по пути в аэропорт заскочить в офис — уладить кое-какие детали в предварительном соглашении. Затем подвел его к распахнутой задней дверце «мерседеса».
— Если не возражаете, — сказал он, улыбаясь улыбкой неисправимого математика, — Павел отвезет вас в отель. У него осталась к вам парочка вопросов.
Михаил как бы со стороны услышал свой ответ:
— Нет проблем, Геннадий.
Без малейших колебаний он сел в машину; напротив него устроился Павел Жиров. Единственный, кто проигрался этим вечером, он безутешно посмотрел в окно. Машина тронулась, но даже тогда он не проронил ни слова. Михаил забарабанил было пальцами по подлокотнику, однако усилием воли заставил себя прекратить.
— Геннадий говорил, у вас ко мне вопросы.
— Вообще-то, — очень тихо произнес Жиров, — у меня один вопрос.
— Какой же?
Жиров только сейчас взглянул на Михаила.
— Что ты за хрен такой?
***— Похоже, Павел сместил ворота, — заметил Навот.
Шамрон нахмурился. Он терпеть не мог спортивные метафоры: в таком опасном деле, как шпионаж, они попросту неуместны. Взглянув на один из экранов, Шамрон увидел быстро ползущие по карте Москвы точки. Точка Михаила горела красным. Вместе с ней двигались четыре синих огонька: два сзади, два спереди.
— Похоже, это мы загнали его в угол, — произнес Шамрон.
— И очень неплохо, надо заметить. Вопрос в том, есть ли прикрытие у Павла или он работает соло?
— Думаю, сейчас это неважно.
— Какие будут предложения?
— Бей по воротам, — сказал, закуривая Шамрон. — Быстро.
***Они вихрем промчались по Тверской и выехали на Бульварное кольцо.
— Мой отель в той стороне, — сказал Михаил, ткнув себе за спину большим пальцем.
— А ты хорошо знаешь Москву, — заметил Жиров. Это был отнюдь не комплимент.
— Есть у меня одна привычка.
— Какая?
— Заранее прокладывать себе маршруты в незнакомом городе. Не бродить же по нему, как турист.
— Любишь смешиваться с толпой?
— Так, стоп, Павел, не нравится мне ваш тон…
— Может, ты не первый раз в Москве? — предположил Жиров.
— Нет, первый.
— Не приезжал к нам недавно?
— Нет.
— А ребенком?
— Первый раз значит первый раз, Павел. А теперь, если не возражаете, я бы хотел вернуться в отель.
Жиров снова посмотрел в окно. Или он вглядывался в боковое зеркало заднего вида?
— Ты не ответил на мой вопрос, — напомнил безопасник.
— Не ответил потому, что он не стоит того, — отрезал Михаил.
— Кто ты?
— Николас Эйвдон, — спокойно произнес Михаил. — Работаю на «Виктор Орлов инвестментс» в Лондоне. Благодаря этому вашему спектаклю, с Виктором и останусь.
Жирова такой ответ не устроил.
— Кто ты? — повторил он.
— Николас. Вырос в Англии, учился в Кембридже и Гарварде. Некоторое время работал в абердинской нефтяной компании, потом пришел к Виктору.
— Зачем?
— Что — зачем? Зачем вырос в Англии? Учился в Гарварде?
— Зачем пошел работать к известному врагу Кремля?
— Ему нужен был человек, который займется нефтяными делами компании. Мне жаль, что я предал его.
— Ты знал о его политических взглядах, когда нанимался в ВОИ?
— Мне плевать на его политические взгляды. Мне вообще на политику наплевать.
— Так ты вольнодумец?
— Нет, Павел, я бизнесмен.
— Ты шпион.
— Шпион? Павел, вы что, колес наглотались?
— На кого работаешь?
— Отвезите меня в отель.
— Англия?
— В отель, Павел.
— Америка?
— Не забывайте, Павел, это вы на меня вышли. В Копенгагене, на нефтяном форуме. Мы встретились в доме посреди неизвестности. Уверен, вы тоже там присутствовали.
— На кого работаешь? — повторил Жиров, словно учитель тупому школьнику.
— Остановите машину, я выйду.
— На кого?
— Да вашу ж мать! Остановите машину!
«Мерседес» наконец остановился — но не по приказу Жирова, просто они доехали до Петровки. Встали на большом перекрестке, от которого дороги расходились в нескольких направлениях. Светофор горел красным. Прямо перед «мерседесом» стоял «лэнд-ровер»: в салоне сидели двое. Михаил быстро оглянулся — позади встал еще один джип. В кармане трижды прожужжал мобильник.
— Что это? — спросил Жиров.
— Сотовый.
— Отключи его и вынь аккумулятор.
— Предосторожности лишними не бывают, да, Павел?
— Отключи, — резко повторил Жиров.
Михаил запустил руку во внутренний карман пальто и достал «макаров», ствол которого упер Жирову в ребра. Русский выпучил глаза, но промолчал. Какое-то время он смотрел на Михаила, потом обернулся и увидел, как из джипа впереди выбирается Яаков. Келлер к тому времени уже покинул салон второго джипа и шел к ним.
— Прикажи водителю поставить машину на «ручник», — тихо велел Михаил. — Или я выстрелю тебе в сердце. Прикажи, Павел, или сдохнешь прямо сейчас.
Жиров не ответил, и Михаил взвел курок. Келлер заглянул в окно со стороны Жирова.
— Прикажи, Павел.
Светофор зажегся зеленым. Загудел клаксон, потом еще один.
— Приказывай! — пролаял Михаил по-русски.
Жиров посмотрел в зеркало заднего вида. Встретился взглядом с водителем и коротко кивнул. Водитель поставил машину на ручной тормоз и положил руки поверх руля.
— Теперь пусть он выйдет из машины и делает все, что прикажут.
Жиров снова посмотрел в зеркало заднего вида, снова кивнул. Водитель медленно выбрался из салона. Снаружи его принял Яаков: шепнул что-то на ухо и отвел к «лэнд-роверу», втолкнул на заднее сиденье и скользнул следом в салон. Место за рулем «мерседеса» занял Келлер. Сняв машину с «ручника», он поехал следом за джипом. Михаил по-прежнему упирал ствол пистолета в ребра Жирову.
