Юхан Теорин - Санкта-Психо
— Я тоже тебя слушаю.
— Я знаю.
— Придешь вечером ко мне, если они меня выпустят?
Ян густо покраснел. Как хорошо, что она его не видит.
— Я… — начал он.
Я люблю тебя, Рами, — вот что он хотел сказать. И не сумел.
— Почему вы нас запираете?
— Запираем? — спросил Тони.
— В подвале … в Дыре.
— Только в тех случаях, когда кто-то ведет себя буйно. Чтобы защитить ребят от самих себя. Мы же не навечно изолируем пациентов. Временно. Ждем, пока они придут в себя… вообще все вы здесь временно. — Он наклонился к Яну: — А как ты себя чувствуешь?
— Нормально…
— Подружился с кем-нибудь?
— Не знаю… может быть.
— Очень хорошо. А как с деструктивными мыслями, которые у тебя были? Все прошло?
— Думаю, да… — неуверенно сказал Ян.
— Скоро домой?
Они хотят от меня избавиться. Все вы здесь временно. Его место нужно еще кому-то.
— Не знаю…
— Не знаешь… Но ты же не можешь оставаться здесь вечно?
Ян промолчал.
Если бы у Рами сработал план побега… если бы ее с ним не было, тогда почему бы не остаться в Юпсике на всю жизнь? Никогда больше не встречаться с Бандой четырех…
— Поедешь домой, опять пойдешь в школу. Тебя ждут друзья, начнется новая жизнь. И подумай, кем бы ты хотел стать.
— Кем бы я хотел стать?
— Да… какую профессию тебе хотелось бы иметь?
Ян никогда об этом не думал, но ответил почти сразу:
— Наверное, учителем.
— Почему?
— Заботиться о детях. Защищать их.
После беседы с психотерапевтом Ян долго бродил по коридорам. Скоро ужин, из телевизионной комнаты доносились неразборчивые голоса. Он спустился в подвал, но дверь в Дыру была открыта настежь. Рами выпустили.
Через четверть часа она пришла в столовую. Самой последней. Ян уже сидел за столиком у окна и с удовольствием ел спагетти с мясным соусом. Он поднял голову, но Рами не села рядом с ним — выбрала столик в углу. В последние дни они никогда не садились вместе. Никогда об этом не говорили, но оба не хотели, чтобы об их дружбе знал кто-то еще из больных или сотрудников Юпсика.
Но она все равно на него многозначительно поглядывала..
После ужина Ян вернулся в свою палату и долго сидел, ни о чем не думая. Смотрел на белую стену и ни о чем не думал. Ни о чем.
Скоро домой.
Но он вовсе не хотел домой… Тебя ждут друзья. Никакие друзья его не ждут. Только Банда четырех.
Через полчаса Ян услышал, как открылась и закрылась дверь в соседней палате.
Выждал немного.
В девять часов свет в коридоре погас. Горели только плафоны приглушенного дежурного света.
В четверть десятого он выскользнул из палаты и подошел к двери Рами.
Оттуда доносилось неразборчивое бормотание — Рами говорила с кем-то по украденному телефону. Он подождал, пока разговор закончится, и осторожно постучал.
Она чуть приоткрыла дверь. Совсем чуть-чуть, узенькая щелочка. Хотела, наверное, убедиться, что это он, а не кто-то другой.
— С кем ты говорила?
— С сестрой. Говорит, она меня ждет. Я ей нужна.
— Значит, ты в Стокгольм?
— Ты же знаешь.
— Когда?
— Завтра. Рано утром. Ты приедешь?
Ян кивнул и вынул из кармана записку:
— Здесь мой адрес… Они говорят, мне пора домой, так что все равно… Они хотят выписать меня из Юпсика.
Рами сунула записку в карман джинсов и пристально посмотрела на Яна:
— А ты хочешь остаться здесь?
— Иногда… Здесь спокойно. И ты здесь.
Она подняла руки и обняла его:
— Мы отомстим Балаболке и твоей Банде четырех. Обещаю.
49
Ян сидит у себя дома и читает заголовки в старой газетной вырезке. Снова и снова.
Чудовищное преступление… Что имел в виду журналист? Преступление, совершенное чудовищем. То есть существом не таким, как мы. Не таким, как я, который пишет эту статью, и не таким, как ты, который ее читает.
Кем-то другим. Но кем?
Вечер пятницы. Он вернулся с работы. До пожарных учений ровно неделя. План Лилиан — припереть Ивана Рёсселя к стенке в комнате для свиданий — нисколько не изменился. Они с Ханной теперь шепчутся не только друг с другом, но и с Яном тоже. Какой смысл что-то от него скрывать, если он и так все знает? Лучше удостовериться лишний раз, что он по-прежнему их поддерживает.
Ян видел главного врача. Ехал на велосипеде с работы, а доктор Хёгсмед шел широким шагом. Узнал Яна и поднял руку. Ян улыбнулся в ответ.
Хёгсмед исчез за стальными воротами. Наверное, пошел в свой кабинет проверять на ком-то другом свой шапочный тест.
Хёгсмед наверняка замечательный психиатр, но ведь он и понятия не имеет, что происходит по ночам во вверенной ему судебно-психиатрической лечебнице!
Не знает, что из «Полянки» в больницу ведет подземная дорога, не знает про тайную переписку и встречи в комнате свиданий. Уверен, наверное, что в Санкта-Патриции все идет точно по плану, составленному им и его начальством.
Но ведь это в самой природе человеческой натуры — нарушать правила. Ян в этом уверен — и дети, и взрослые постоянно испытывают потребность делать не только то, что им разрешено.
Что ж… осталась неделя. Время не остановить.
Он нашел нужную картонную коробку и достал дневник — ту самую тетрадку, что когда-то подарила ему Рами. Вернее, не подарила, а взяла со склада в Юпсике и отдала ему.
На первой странице приклеен поляроидный снимок, тот самый, что Рами сделала в первый же день их знакомства. Странно… каким юным и здоровым он выглядит, несмотря на то что смерть побывала у него в гостях за сутки до этой фотографии. Чуть не погибший от обезвоживания в сауне, одуревший от снотворных, весь в крови от бритвенных порезов и чуть не утонувший в пруду. Все это было за двадцать четыре часа до того, как Рами вошла к нему в палату. И все же он приподнял голову и смотрит прямо в камеру…
В дневнике не только его записи. Там хранятся и сложенные в несколько раз газетные вырезки. Может, именно из-за этих вырезок он и сохранил дневник. Иногда, по вечерам, Ян доставал дневник и перечитывал слегка пожелтевшие листки.
Сразу за обложкой тетради лежал газетный разворот с большой черно-белой фотографией, сильно увеличенной, судя по ряби: крутая скала торчит над водой.
ЧУДОВИЩНОЕ ПРЕСТУПЛЕНИЕ У ЛЕСНОГО ОЗЕРАА дальше подзаголовок.
Два мальчика убиты на пикникеЯн перечитывал эту заметку уже пятнадцать лет и знал текст почти наизусть.
Два мальчика, пятнадцати и шестнадцати лет, были убиты вчера неизвестным преступником. Они спали в палатке на скале у лесного озера недалеко от Нордбру.
Убийца, по данным полиции, свалил палатку и наносил ножевые удары прямо через ткань, после чего свернул палатку, подкатил к краю скалы и сбросил в воду. Тяжело раненные юноши не смогли выбраться из палатки и погибли от утопления.
Дальше шли еще две колонки текста: интервью с полицейским комиссаром и всякие журналистские рассуждения и догадки.
Была и еще одна вырезка.
ТРЕТЬЯ ЖЕРТВА Мальчик с тяжелыми черепно-мозговыми травмами найден у дорогиНеизвестный водитель легкового автомобиля сбил шестнадцатилетнего юношу и скрылся с места происшествия. Юноша найден в среду утром в канаве недалеко от Нордбру. Без сознания, с разбитой головой, переломанными ногами и множеством ссадин. Его, по-прежнему в бессознательном состоянии, перевезли в Западный госпиталь.
Полиция не исключает связи с двойным убийством на озере менее чем в километре от дороги.
— Возможно, три мальчика решили переночевать в палатке в лесу. Кто-то напал на них с ножом, — предполагает комиссар Ханс Торстенссон из местной полиции.
Нельзя исключить, что все три преступления совершены одним и тем же человеком. Он зарезал двоих, а потом сбил машиной третьего, попытавшегося убежать с места преступления. Однако такую гипотезу комиссар Торстенссон предпочитает не комментировать.
— Следствие будет продолжаться, пока не будут получены ответы на все вопросы, — сказал он.
Интересно, помнит ли кто-нибудь еще про эту историю? Дело было, ни больше ни меньше, пятнадцать лет назад. Родные погибших? Они-то, само собой, помнят, но жизнь идет дальше. Родители, братья и сестры продолжают жить. Они не забыли, но как-то преодолели горе. Более или менее. Но не все. Лилиан, к примеру, так и не смогла вернуться к нормальной жизни.
Полиция, несмотря на обещания комиссара, через пару лет сдала дело в архив. А может, и раньше. Сложили все материалы в папку и отправили на полку, где хранятся дела о нераскрытых преступлениях.
