Гарольд Роббинс - Наследники
Дорогуша через окно уставилась на нас.
— Сколько тебе нужно?
— Четыре миллиона долларов.
— А как насчет Дейва Даймонда?
— К нему я обратиться не могу. Уже задолжал десять миллионов, и он вот-вот пристанет ко мне с ножом к горлу, — Сэм глубоко вздохнул. — У меня была полоса неудач, но я заканчиваю две картины, которые наверняка принесут прибыль.
В кинобизнесе всегда так. Все снимали только кассовые картины. Но зрители в большинстве случаев придерживались иного мнения. Я глянул на Дорогушу. Она не отлипала от стекла.
— А что у тебя есть в загашнике?
— Ничего, — на мгновение он задумался. — Кроме акций моей компании.
— Сколько ты можешь за них выручить?
— Сейчас? — моего ответа он ждать не стал. — Ни цента.
Но четыре миллиона дадут мне возможность маневра, так что через год они будут стоить двадцать пять миллионов.
— Хорошо. Я возьму двадцать пять процентов акций за четыре миллиона долларов с предоставлением тебе права выкупить их через год за те же деньги или, если они поднимутся в цене, по рыночной стоимости.
— Ты хочешь сказать, что «Синклер» купит двадцать пять процентов акций моей компании?
— Не «Синклер». Я.
Он схватил мою руку, крепко пожал. Впервые за время нашего знакомства он не находил слов.
— Попроси своего адвоката позвонить мне завтра на студию.
Высокую я платил цену за то, что переспал с его дочерью.
Она отодвинулась в дальний угол, когда я залез в машину.
— Угол Девятнадцатой улицы и Йорк-авеню, — сказал я шоферу. — Потом аэропорт Кеннеди, зал «Америкэн Эйрлайнс».
— Нет, — поправила меня Дорогуша. — Девятнадцатая улица — предлог, чтобы выбраться оттуда. Я поеду с тобой в аэропорт.
— С какой стати?
— Я хочу поговорить с тобой, Я молчал.
— Ты можешь хотя бы выслушать меня?
— На Девятнадцатую не надо, — я сдался. — Едем прямо в аэропорт.
Она нажала кнопку рядом с собой и стеклянная перегородка отделила нас от шофера. Я достал сигарету, закурил. Дорогуша смотрела на меня. Я протянул ей пачку.
Закурила и она, затянулась, откинулась на спинку сидения. Смотрела она не на меня, а в затылок шоферу.
— Я тебя люблю.
Лимузин проехал еще два квартала.
— Ты мне не веришь? — она по-прежнему не поворачивалась ко мне.
Я не ответил.
— Я не ребенок. И не сумасшедшая. Просто влюбилась в тебя девочкой. И люблю до сих пор.
— Почему ты ничего не сказала, когда пришла в тот вечер?
— Боялась, что выставишь меня за порог.
Внезапно на меня навалилась усталость. Я откинулся на спинку, закрыл глаза.
— Теперь это и неважно. Все кончено.
— Из-за вчерашнего? — спросила она.
— Нет.
— Тогда в чем причина?
Я открыл глаза.
— Я слишком стар, чтобы воспитывать эмоционально неуравновешенных детей.
— Так ты принимаешь меня за ребенка?
— А за кого принимаешь себя ты?
Ее глаза наполнились слезами.
— Я такая же, как все. Чего-то не понимаю, чего-то боюсь. Хочу попробовать все до того, как на нас сбросят бомбу. Почему ты решил, что я должна отличаться от других женщин, которых ты перетрахал?
— Может, в этом все и дело, — вздохнул я. — Ты и не отличаешься.
— О! — она отпрянула, словно я ударил ее. Закрыла глаза.
Мы молчали, пока не свернули с автострады Ван Уика к аэропорту.
— Стив.
Я посмотрел на нее.
— Возьми меня с собой.
— Нет.
Она сжалась от ледяного холода в моем голосе.
— Не прогоняй меня, Стив. Идти мне некуда.
Лимузин остановился, я вылез из кабины. Наклонился к открытой двери.
— Мириам, Ты могла бы сама себе помочь.
Она вопросительно глянула на меня.
— Сделай то, о чем просит тебя отец. Найди себе хорошего парня и угомонись, — и начал закрывать дверцу.
Но Мириам удержала ее.
— Стив. Пожалуйста.
— Хватит, Мириам. Ты уже большая девочка-Сама видишь, не складывается.
Я захлопнул дверцу и, не оглядываясь, прошел в здание аэропорта.
Глава 9
Поутру я первым делом заглянул к Дейву Даймонду, президенту Ассоциации банков Калифорнии, в его кабинет на втором этаже штаб-квартиры Ассоциации на Уилширском бульваре. Он вышел из-за широченного, орехового дерева, стола, протягивая руку.
— Какой сюрприз.
Я пожал его руку. В углу кабинета стоял телевизор, по экрану которого бежали текущие биржевые котировки. Передавали их мы, по специальному дециметровому каналу. И, надо отметить, канал этот собирал обширную аудиторию. Деньги интересовали всех.
— Чем я могу тебе помочь? — спросил он.
Его секретарь уже поставила передо мной чашечку черного кофе.
— У меня к тебе два дела. Первое, мне нужна полная информация по Джо Ригану и его «Симболик рекордз».
— Через десять минут ты все получишь. Мы ведем досье на все фирмы, с которыми имеем дело, — он бросил несколько слов в телефонную трубку и вновь посмотрел на меня. — А второе?
— Я хочу занять четыре миллиона.
— Лично для себя?
— Да.
— С деньгами сейчас туго.
— Я знаю. Поэтому и пришел сюда. Куда же еще идти, если нужны деньги?
Дейв рассмеялся.
— Многие, похоже, думают, что я их печатаю.
— А разве нет?
Он хохотнул, затем лицо его стало серьезным.
— Каков будет залог?
— Акции «Синклера».
— Хороший залог, но хватит ли их у тебя, чтобы покрыть ссуду? Нам разрешено выдавать сумму, не превышающую семидесяти пяти процентов рыночной стоимости акций.
— У меня их больше чем достаточно.
— Отлично. Когда тебе нужны деньги?
— Как можно быстрее.
— Тогда не будем терять времени, — и он вновь взялся за телефонную трубку. Несколько минут говорил с начальником отдела ссуд, положил трубку. — Видишь, как все просто? Только-то и делов, что зайти к соседу-банкиру.
Я улыбнулся.
— Если не секрет, зачем тебе деньги? — поинтересовался Дейв.
— Я покупаю двадцать пять процентов акций «Самарканда».
Глаза его вылезли из орбит.
— Компании Сэма Бенджамина?
Я кивнул.
— Не верю. Для этого ты слишком умен. Ты знаешь, сколько он нам должен? И не может вернуть?
Я предпочел промолчать.
— Восемь миллионов долларов! — воскликнул Дейв. — Только такой кретин, как я, мог дать ему столько денег!
Я улыбнулся. Сэм в разговоре со мной упомянул десять миллионов, преувеличивая свои трудности.
— Что ж, теперь настроение у тебя должно улучшиться. Я составлю тебе компанию.
— То, что я тебе сейчас скажу, не в интересах банка, но я не хочу играть с тобой втемную. Ссуды нам очень выгодны, потому что мы берем большой процент за кредит.
Кроме того, если ты переведешь ему четыре миллиона, мы отдадим ему только три, потому что миллион составит его просроченный взнос. Я тебя прошу, не делай этого!
Вошла секретарь, положила папку на стол Дейва.
— Досье на «Симболик рекордз», которое вы просили, мистер Даймонд.
Он кивнул, и секретарь покинула кабинет. Он посмотрел на папку, потом на меня.
— Вот если ты хочешь купить эту фирму, я обеими руками «за». Работают они неплохо, надо лишь избавиться от ростовщиков и укрепить руководство. А вкладывать деньги в «Самарканд» все равно, что пускать их по ветру.
— Я ценю твою откровенность, Дейв, но я дал слово.
— Пока деньги не перечислены, всегда можно дать задний ход, — по моему лицу он понял, что менять решение я не буду, и добавил:
— Ладно. Но я — твой друг. По меньшей мере ты можешь сказать мне, почему?
— Каждый должен платить по долгам. Будем считать, что я плачу свой.
В банке я просидел до полудня. Наконец, подписал последнюю бумагу, и четыре миллиона стали моими.
— С этим полный порядок, — потер руки Дейв. — Я переведу их на счет Сэма, как только ты дашь такую команду.
— Я позвоню со студии.
Джо Риган уже ждал меня, когда я вошел в приемную.
— Дай мне еще десять минут, а потом сразу пойдем в ресторан.
— Не спеши, Стив. Я не тороплюсь.
Войдя в кабинет, я попросил соединить меня с моим адвокатом в Нью-Йорке и с Сэмом.
Первым мне нашли адвоката.
Я коротко объяснил ему, что мне требуется.
— Я понял, — ответил Пол.
— Сэм и его адвокат зайдут к тебе. Как только ты сообщишь, что акции «Самарканда» принадлежат мне и он подписал соглашение о выкупе акций годом позже, я дам команду перевести деньги на его счет.
— Было бы лучше, если б перевод денег совпал по времени с подписанием договора о передаче акций.
— Хорошо. Извести меня, когда ты будешь подписывать документы, и я организую селекторную связь с Дейвом Даймондом.
— Я тебе перезвоню.
Не заставил себя ждать и Сэм.
— Деньги готовы, — сообщил я ему. — Пусть твой адвокат свяжется с Полом Джитлином. Он подпишет за меня все необходимые документы.
— Почему с Полом? — пробурчал Сэм. — Я уже имел с ним дело. Зверь, а не человек.
— За четыре миллиона можно и пострадать, — усмехнулся я.
