Томас Харрис - Красный дракон
– Подождите немного здесь, – попросил Долархайд, припарковавшись во дворе своего дома.
Она была рада, что не вернулась в свою квартиру, казавшуюся сейчас такой унылой.
– Только не вздумайте наводить порядок. Впустите меня, скажите, что все прибрано, и я вам поверю на слово…
– Хорошо, подождите только мину ту-другую.
Он внес в дом пакет из винного магазина и быстро огляделся. Зашел на кухню, постоял там с минуту, закрыв лицо руками. Мысли путались. Он чувствовал опасность, но исходила она не от женщины. Было страшно поднять глаза вверх. Надо что-то сделать, но что и как? Наверное, следует отвезти ее домой.
Но внезапно понял – теперь, после Превращения, ему дозволено все. Все. Все.
Долархайд вышел из дома; в лучах заходящего солнца фургон отбрасывал длинную голубую тень. Риба Макклейн, оперлась на плечо Долархайда и коснулась ногой земли.
Она смутно ощущала очертания дома. Эхо от хлопнувшей дверцы фургона давало представление о высоте здания. Голос хозяина:
– Четыре шага по траве, потом пандус.
Она взяла его руку. Долархайда пронзила дрожь, под рубашкой выступили капли пота.
– Тут действительно пандус. Зачем?
– Здесь жили старики.
– Но сейчас их нет?
– Нет.
– Дом кажется таким холодным и высоким…
Она остановилась в гостиной.
Пахнет музеем. Или ладаном?
Где-то вдалеке тикали часы.
– Это большой дом, да? Сколько в нем комнат?
– Четырнадцать.
– Он старый. И вещи здесь старые.
Она случайно задела отделанный бахромой абажур и прикоснулась к нему пальцами.
Застенчивый мистер Долархайд… Она прекрасно понимала, как подействовала на него сцена в зоопарке: он дрожал, как разгоряченный конь, когда вел ее из операционной.
Устроить ей такую встречу с тигром – шикарный жест. Может, за этим кроется нечто большее? Но уверенности пока нет.
– Мартини?
– Давайте я пойду вместе с вами и приготовлю? – предложила Риба, сбрасывая туфли.
Пощелкивая пальцами по стакану, она налила в него нужное количество вермута, добавила две с половиной унции джина и бросила две маслины. Она быстро ориентировалась в доме – по тикающим часам, по шуму кондиционера на окне, по воздушным потокам.
На полу рядом с кухонной дверью было теплое место, освещенное заходящим солнцем.
Он усадил ее в свое большое кресло, а сам сел на диван.
В воздухе повисло напряжение.
Она пригубила мартини. Долархайд включил проигрыватель, и ему показалось, что комната стала совсем другой, как будто разделилась на две части – его и ее. Риба была первой, кто пришел к нему, в этой дом, по собственному желанию.
Звучала музыка Дебюсси, под которую погас солнечный свет.
Он спросил ее что-то о Денвере, и Риба коротко ответу да – ответила рассеянно, о чем-то другом. Он описал ей дом и большой двор, огороженный кустарником и деревьями. Разговор иссяк.
Когда Долархайд менял пластинки, Риба произнесла:
– Этот удивительный тигр, этот дом, и вы сами, Д., – все это так таинственно. Я не думаю, чтобы кто-нибудь знал вас по-настоящему.
– А вы спрашивали?
– Кого?
– Кого-нибудь.
– Нет.
– Тогда почему вы считаете, что меня никто не знает? – Из-за его сосредоточенности на четком произношении вопрос прозвучал бесстрастно.
– Да, какие-то коллеги из Гейтвей видели, как мы садились на днях в ваш фургон. Их распирало любопытство. И вот нежданно-негаданно ко мне на работу ввалилась целая компания.
– Что им хотелось знать?
– Они просто любят посплетничать. А когда поняли, что сплетничать не о чем, ушли.
– И что они говорили?
Она собиралась обратить любопытство женщин в легкую насмешку над собой, но, видно, из этого ничего не выйдет.
Риба вздохнула.
– Выспрашивали обо всем подряд. Они находят вас очень таинственным и интересным. Считайте это за комплимент.
– Они говорили, как я выгляжу?
Вопрос прозвучал нарочито легко, но Риба знала, что ему не до шуток. Она решила не увиливать.
– Я не спрашивала. Но они, конечно, сказали, каким вас видят. Хотите услышать? Дословно? Не хотите – не буду. – Она была уверена, что уж об этом-то он наверняка спросит.
Гробовое молчание.
Внезапно Риба почувствовала, что она совсем одна в комнате. Пространство вокруг нее казалось черной дырой, втягивающей в себя все и не излучавшей ничего. Но она не слышала его шагов – значит, он здесь.
– Я bee же скажу, – начала она. – В вашем облике есть некая подтянутость, аккуратность, и это им очень нравится. Еще они сказали, что у вас необыкновенно развитое тело. – Очевидно, ей следует не останавливаться, а продолжать. – Они говорят, что вы болезненно чувствительны к своему лицу, но вы зря беспокоитесь. Да, там была такая… Эйлин, кажется?
– Эйлин.
Ага, сигнал вернулся. Она чувствовала себя летучей мышью.
Риба умела превосходно копировать чужую речь. Она могла воспроизвести болтовню Эйлин с абсолютной точностью, но была достаточно умна, чтобы никого не передразнивать в присутствии Долархайда. Она цитировала Эйлин медленно, бесцветным тоном, словно с трудом разбирая чужие каракули.
– "Этот парень выглядит совсем неплохо. Честное слово, я дружила со многими, кто выглядел куда хуже. Одно время я встречалась с хоккеистом, – он играл за "Голубых", помните? – так у него была небольшая ямка на губе, там, где ему ударом шайбы повредило челюсть. У них, у хоккейных игроков, всегда что-нибудь в этом роде. По-моему, это признак настоящего мужчины. У мистера Д, замечательная кожа, чего я не сказала бы про его волосы". Удовлетворены? Да, еще она спрашивала меня, на самом ли деле вы так сильны, как выглядите.
– А вы что ответили?
– Я сказала, что не знаю. – Риба осушила свой стакан и приподнялась. – Где же вы, Д., черт побери? – Она услышала, как он приближается к ней со стороны стереопроигрывателя. – Ага, вот вы где. Хотите знать, что я об этом думаю?
Она нашла пальцами его рот и торопливо поцеловала, слегка прижав свои губы к стиснутым зубам Долархайда. Риба уже поняла, что причина напряженности крылась в его застенчивости, а вовсе не в неприязни.
Он окаменел.
– А теперь покажите, где ванная комната.
Она взяла его за руку и пошла рядом с ним по коридору.
– Я сама найду дорогу обратно.
В ванной она пригладила волосы и попыталась найти, чем бы почистить зубы. Она искала аптечку, но натыкалась на полки с фотореактивами. Она перебирала предметы осторожно, боясь порезаться, и наконец обнаружила бутылочку. Риба отвернула колпачок, понюхала, удостоверилась, что это зубной элексир и прополоскала рот.
Вернувшись в гостиную, она услышала знакомое жужжание проектора, перематывающего пленку.
– Мне нужно немного поработать, – сказал Долархайд, подавая ей новый мартини.
– Ну что ж, – произнесла она, не зная, как быть дальше. – Если я отвлекаю вас от работы, то я пойду. Можно вызвать такси прямо сюда?
– Нет. Я хочу, чтобы вы остались. Просто мне нужно просмотреть одну пленку. Это совсем недолго.
Он взял ее за руку, собираясь подвести к большому креслу. Но Риба помнила, где стоит кушетка, и направилась туда.
– Пленка со звуковым сопровождением?
– Нет.
– Музыка вам не помешает?
– Нет.
Риба чувствовала: она нравится Долархайду. Он хочет, чтобы она осталась, но немного испуган. Ему нечего бояться – все будет прекрасно. Она села.
Мартини был чудесен – холодный, бодрящий.
Тихо звякнули льдинки в стакане, это Долархайд сел на другой конец кушетки. Пленка все еще перематывалась.
– Я, пожалуй, прилягу на несколько минут, если вы не возражаете, – сказала Риба. – Нет, нет, не уходите, здесь полно места. Разбудите меня, если я задремлю, хорошо?
Она вытянулась на кушетке, держа стакан на животе; концы золотистых волос почти касались его руки.
Он выключил перемотку. Фильм начался.
Долархайд думал посмотреть фильмы с Лидсами и Джекоби в присутствии этой женщины – здесь, в своей комнате. Ему хотелось смотреть попеременно на экран и на Рибу. Но ведь в таком случае ей не остаться в живых, а люди видели, как она садилась в его фургон. Выбрось это из головы. Люди видели, как она садилась в фургон.
Лучше он посмотрит фильм с Шерманами, которых посетит в следующий раз. Шерманы – залог его грядущего блаженства. И все это в присутствии Рибы, на которую можно глядеть, сколько угодно.
На экране заголовок "Новый дом", написанный на куске картона. Дальний план, видны миссис Шерман и дети. Возня в бассейне. Миссис Шерман держится за канат и смотрит в камеру, полная грудь соблазнительно поднимается над водой.
Долархайд гордился тем, что хорошо контролирует себя. Все мысли только об этом фильме. Мысленно он начал говорить миссис Шерман то, что говорил Валери Лидс в Атланте:
Ты сейчас меня видишь.
Ты ощущаешь это, когда видишь меня.
Возня со старой одеждой. Миссис Шерман надевает большую шляпу. Стоит перед зеркалом, поворачивается с лукавой улыбкой и позирует перед камерой. На груди у нее камея.
