Краски - Ковезин Павел

– Взяли? Уж не из-за того ли мужика?

– Мужика? Какого мужика?

– Ну… – замялся этот хипарь, – они тут вчера мужика избили.

Эмиль тяжело вздохнул и повернулся ко мне с таким взглядом, словно спрашивая: «Ну, что я тебе говорил?»

– С ним всё в порядке? – равнодушно переспросил он.

– Не знаю. Когда он уходил, у него была пробита голова. Скорую ему так никто и не вызвал.

– Понятно, – ответил Эмиль, – спасибо.

– А, и кстати… – сказал парень и с этими словами ушёл, оставив нас одних.

По лицу Эмиля я поняла, что он на грани нервного срыва.

– Вот, – парень вернулся с ветровкой в руках. – Это куртка той девчонки, по-моему.

Он бросил куртку Эмилю, и тот поймал её.

– Ну, всего хорошего.

– Ты знаешь, что такое торнадо, Лей? – спросил Эмиль, когда мы сидели в машине. Он положил руки на руль и облокотился на них головой.

– В смысле?

– Грет – это торнадо! У меня такое ощущение, что я бегаю за ней по следам и подчищаю последствия. Полицейский участок, избитый мужик… что дальше?

– Послушай, мы же не знаем, как было на самом деле, – попыталась успокоить его я. Я держала в руках куртку Рут, словно она была важной уликой по делу о её пропаже.

Эмиль вздохнул.

– И то верно, – он повернул ключ зажигания. – Поехали.

– Куда теперь?

– Остался последний вариант, – ответил он. – Нойкёльн, как ты уже поняла, худшее место, чтобы играть в прятки. Заскочим ещё по одному адресу, а там посмотрим.

Мы проехали мимо «Котти» – района, где расположена станция метро Котбуссер тор. Здесь каждый день происходит какое-нибудь дерьмо. Вовсю торгуют наркотиками, обчищают карманы туристов, а недавно в новостях писали, что кто-то толкнул чернокожего мужчину на рельсы. «Котти» тоже было не лучшим местом для пряток. Оно не годилось даже для жизни.

Вскоре за окном мелькнула небольшая речка, мы направились по центральной трассе вдоль бесконечных салонов и забегаловок.

– Йохан – тоже торнадо, – сказала я, держа эту мысль в голове уже несколько минут.

– Это тот псих? – Эмиль посмотрел на меня. – Он не торнадо, он убийца, Лей.

– И кого он убил? – во мне закипала неоправданная злость. И на Эмиля – за то, что вешает на Йохана ярлыки, и на саму себя – за то, что оправдываю психопата. – Отца Рут? Этот ублюдок, насколько я знаю, изводил свою жену и дочь. Она поэтому и сбежала из дома. Я сама только за то, чтобы такие садисты умирали в страшных муках.

Об убийстве Йоханом того бродяги Эмилю знать необязательно. Сути это не меняет. Эмиль ухмыльнулся, наверное, впервые за всё время видя во мне не улыбчивую проститутку, а психопатку, мечтающую о возвращении смертной казни.

– Чёрт, выходит, зря её оставил ночью в камере. Думал, её заберут родители, поговорят с ней и всё закончится. В конце концов, не она же разъезжала на байке.

– Поговорят, конечно, – ответила я. – Так поговорили, что теперь один человек мёртв, двое пропали, а третий…

– А что с третьим, кстати? – спросил Эмиль. – Где Йохан?

– Я… приковала его наручниками у него дома. Надеюсь, он в безопасности.

– Как и люди вокруг него?

Мы оба замолчали. Я не знала, что на это ответить, а Эмиль понял, что перегнул палку.

– Ладно, прости.

– Ничего.

Повисла долгая напряжённая пауза.

– Тебе надо поговорить с Грет по душам, – сказала я.

– Ты думаешь, я не пытался?

– Значит, нужно попытаться ещё.

Из меня был не очень хороший советчик в семейных отношениях, но я всё же хотела подтолкнуть его к правильному решению.

– Ты не знаешь, что творится у неё внутри. Никто нам не скажет, что происходит в душе другого человека, и какое дерьмо он носит в голове. Я изо всех сил пытаюсь понять Йохана, потому что люблю его, а ты не можешь поговорить с дочерью?!

Только через пару секунд я поняла, что призналась в любви. Призналась не Йохану, а постороннему человеку, который вряд ли мог поверить в эту любовь. Эмиль промолчал, словно просил, чтобы я продолжила.

– Эти люди… они и правда торнадо, Эмиль. Сумасшедшие люди, которые оставляют после себя хаос. Но всё, что им нужно – это человек, который возьмёт их за руку и спасёт. Я попробую спасти Йохана, а ты, – я показала пальцем, – спасай собственную дочь.

– Спасибо, Лей. Я тебя услышал. Надеюсь, я ещё не получил статус самого плохого отца.

Самый плохой отец не будет целый день тратить на то, чтобы искать свою дочь по всему Берлину. Самый плохой отец не будет пытаться вытащить близкого человека из дерьма или спасать от полиции. Он разве что будет изводить собственную семью. Как это делал отец Рут или мой. На меня снова накатили воспоминания, которые я попыталась прогнать. Нет. Только не сейчас.

– Поверь мне, будь ты самым плохим отцом, – хмыкнула я, – это твой труп нашли бы сегодня утром.

Эмиль, судя по улыбке, шутку оценил. Но в его уставших глазах промелькнул страх.

Уже ближе к закату мы снова оказались в сердце Нойкёльна, проезжая по узким улочкам между частных домов. У одного из них Эмиль и припарковал машину. Он ещё раз набрал Грет и, услышав на том конце лишь длинные гудки, вышел из машины и подошёл к входной двери дома. Нам открыл рыжий кудрявый парень. Он был в одних трусах и явно смутился, когда увидел на пороге огромного мужика и девушку.

– Скотт, – дружелюбно улыбнулся Эмиль, – привет.

– Герр Вигман? – дрожащим голосом сказал парень, прикрывая трусы ладонью. Наверное, мы очень не вовремя к нему наведались.

– Скотт, ты Грет не видел?

– Грет? – переспросил он, и я едва не засмеялась от его картавости, «Гхет» звучало довольно забавно.

– Да, так зовут мою дочь, помнишь? – мне показалось, что ещё чуть-чуть и Эмиль ворвётся внутрь и сам проверит, есть ли там Грет.

– Ну-у-у, – переминаясь с ноги на ногу, протянул парень. – Она… она у меня в гараже. Вместе с подругой.

– Всё ясно, – ответил Эмиль, – спасибо.

– Но… только не говорите ей, что это я их сдал.

– Скотт, – Эмиль развёл руками и улыбнулся, – мы же не полиция, в конце концов. Что значит «сдал»? Помог её близкому человеку.

Парень неуверенно кивнул и закрыл дверь. Эмиль быстрым шагом направился к гаражу. Я бежала за ним, сжимая в руках куртку Рут.

– Господи, надеюсь, они ещё там, – бросил он на ходу.

Не могла с ним не согласиться.

У гаража он остановился и, приложив ухо к двери, прислушался. С той стороны раздавался какой-то шум, слышались приглушённые крики. Недолго думая, Эмиль постучал в дверь.

– Открывайте! – крикнул он. – Открывайте! Мы знаем, что вы там!

19

ОШИБКИ ПРОШЛОГО

Я проснулся от громкой мелодии, прозвеневшей под ухом. Решив, что это будильник, я собрался его выключить, но увидел на экране мобильника фамилию «Рихтер».

Сука.

Приподнявшись с кровати, перебарывая головную боль и протирая глаза, я приложил телефон к уху и как можно уверенней сказал:

– Алло?

– Лоренц! – крикнул Ральф Рихтер, явно уже давно находившийся на ногах. – Помнишь, что ты обещал?!

Конечно же, блядь, не помню. Я каждый раз ему что-то обещаю. И не всегда выполняю.

– Вы о… пропавшем ребёнке? Я вчера навёл справки о его…

– Каком нахуй ребёнке, Лоренц?! Я о психе! Грёбаном Морице! Помнится, ты обещал, что Хейк и Вилли справятся с поставленной задачей!

– Ну, так они расследуют это дело, – я схватился за голову, пытаясь привести мысли в порядок.

– Расследуют?! Сегодня ночью нашли труп Итана Хоффмана!

– Кого? – тупо переспросил я.

На том конце провода Рихтер тяжело вздохнул. А потом заговорил уже более спокойным голосом.

– Отца сбежавшей девочки, Лоренц. За которую псих в баре заступился. Почему я об этом деле знаю больше чем ты?!

Я вспомнил вчерашнее ночное дежурство и двух девушек в камере – эту чёртову байкершу и её рыжую подругу. Ночью их обеих забрали по домам. А теперь отец рыжей мёртв?