Матс Ульссон - Наказать и дать умереть
– Наверняка Джек, – рассмеялся Арне.
– Подозреваю, что именно она писала мне о нашем с Бодиль купании. Замужем за Эдвардом Бьёркенстамом. Кто он такой, не имею понятия, но производит впечатление состоятельного человека. Время от времени выезжает на пляж на «мустанге» с открытым верхом или прогуливается вдоль побережья в купальном костюме.
– Она тоже хотела искупаться с тобой голой? – спросил Арне.
– Не уверен.
– Как, говоришь, зовут ее мужа?
– Эдвард Бьёркенстам.
– Где-то слышал… Нет, не помню.
Лишь только фру Бьёркенстам с предполагаемым Джеком скрылись из виду, в моем поле зрения появилась полицейская машина. Она медленно проехала вдоль побережья к разворотной площадке, потом обратно. В ней сидели мужчина и женщина в форме.
– Вот и представители закона, – кивнул я. – Симон говорит, вечером они тоже разъезжают, но я не видел.
Я предоставил Арне свою кровать и застелил чистое белье. Сам же захватил пару подушек и плед и устроился на диване в гостиной.
Как я ни любил старика, спать с ним в одной постели было бы слишком.
Я проснулся через час – зазвонил мобильник. Вернее, загудел, звук был выключен, и закрутился на полу возле дивана, как забуксовавший в песке жук.
Я взглянул на дисплей и нажал кнопку.
Тишина. Точнее, в трубке слышался странный гул, будто перекатывались волны.
– Чем занимаешься? – спросила она.
– Сплю, – ответил я. – А ты?
– Ничем.
– Это не совсем так, – возразил я. – Ты ведь разговариваешь со мной.
– Я на берегу, остальные спят. Вышла подышать свежим воздухом и позвонить тебе.
– Правильно сделала, – одобрил я.
– Не знаю.
– Что – не знаешь?
– Правильно ли.
– А зачем тогда звонишь?
– Мне нравится твой голос.
– Это действительно волны или ты поднесла к телефону раковину? Ты ведь слышала, что внутри раковины всегда шумит море.
Она прыснула?
– Кто этого не знает!
– Лично я не уверен, что это правда, – заявил я.
– Мне нравится твой юмор, – похвалила она.
– Мне тоже.
Она хихикнула:
– Больше не могу говорить, извини.
Утром, когда я проснулся, Арне был уже на ногах. Не помню, чтобы я когда-нибудь вставал с постели первым.
Я не видел его, но слышал голос и, поскольку это был монолог, понял, что Арне беседует с девочкой, которая прячется в лесу.
Я не ошибся: «дикая кошка» стояла на том же месте, что и вчера.
Я не говорил о ней Арне, не предупреждал, что она пуглива и неразговорчива, но его, похоже, это нисколько не смущало.
Он говорил, она молчала, но ему было все равно.
Увидев меня, малышка вздрогнула, но осталась на месте.
– Привет, – поздоровался я.
– Доброе утро, – отозвался Арне.
– Бодиль звонила, – обратился я к девочке. – Она на Канарах. Она говорила тебе, что собирается туда? Передавала привет.
Я понятия не имел, знает ли малышка, где находятся Канары, и зачем мне понадобилось ей врать.
Она не отреагировала.
Я поставил воду для кофе, поджарил два яйца с беконом и спросил девочку, не желает ли она чего-нибудь: молока или сока.
Она молчала.
– Хватит болтовни, девочка хочет кофе, – ответил за нее Арне и повернулся к лесной дикарке. – Правда?
Прошла целая вечность, прежде чем она кивнула.
Так за пару дней моим гостям, Бодиль Нильссон и Арне Йонссону, удалось добиться того, над чем я безуспешно работал целое лето: они заставили этого странного ребенка хоть как-то реагировать на человеческую речь.
Мы с Арне завтракали на веранде, а малышка встала со своей чашкой в сторонке и оперлась на перила. Кофе был черный, без сахара, не такой, какой обычно нравится детям.
Я поднялся из-за стола и вышел на лужайку перед домом. Она насторожилась, однако, убедившись, что я не собираюсь ее трогать, расслабилась и уставилась на меня.
– У меня был один начальник ростом мне по колено, – начал я. – Зато отличался военной выправкой. Он ходил вот так… – Я сдвинул брови и решительно зашагал по траве, а потом вытянул вперед правую руку.
Когда я оглянулся, девочка улыбалась. Это придало мне уверенности.
– У него жили две кошки, – продолжил я. – Породистые, сиамские… У которых шерсть растет там, где не надо, а где надо, не растет. И он научил их прыгать на него. Когда возвращался с работы домой, разворачивалась настоящая баталия… – Я замахал руками и упал на траву. – Как-то раз кошка вцепилась ему в горло, он схватил ее за хвост и шмякнул об пол.
– Он ударил кошку?
Если я и растерялся, то на долю секунды. Сообразил, что стоит мне прервать спектакль и воскликнуть: «Боже, ты умеешь говорить!», как она отставит чашку и бросится в лес. Поэтому я сделал вид, что ничего не произошло.
– Может, и не ударил, но вступил с ней в борьбу, – объяснил я, изображая, как берут кошку за загривок и отбрасывают в сторону, как это делает, например, Гомер Симпсон с Бартом, когда тот его доводит.
– Иногда он приходил на работу весь исцарапанный и в пластырях. А когда коллеги спрашивали, что случилось, качал головой: «Видели бы вы кошку!» Не знаю, правда или нет, но говорили, одна его кошка ходила с гипсом на лапе и хвосте.
Арне и девочка расхохотались. Она улыбалась, пока я поднимался с лужайки, отряхивался и возвращался за стол, но опять вздрогнула, когда я садился. Потом отставила чашку и, не сказав больше ни слова, исчезла за деревьями.
– По крайней мере, она выпила кофе, – заметил Арне, собирая посуду. – Кто она?
– Не знаю. Появляется здесь время от времени, смотрит и молчит.
Мы проговорили еще час, прежде чем Арне вспомнил о нашем «экзекуторе»: что о нем слышно?
– Ничего, – пожал плечами я. – Затаился, похоже.
– А эта, как ее… Монссон что говорит?
– Эва Монссон? – переспросил я. – Ничего. Полицию Мальмё больше волнует проблема нелегального оружия и организованной преступности. Похоже, это дело государственной важности, на него пустили все ресурсы.
– Гангстеры сейчас везде, не только в Мальмё, – махнул рукой Арне. – В школах рэкет, подростки торгуют наркотиками, как бывалые мафиози. А теперь еще эти… как их… «Рыцари тьмы»…
– Мне кажется, у подобных типов есть свои поклонники.
– Конечно, они ведь мафия! Совсем как в США.
Арне вздохнул. Мы спустились в гавань, где я с искренним восхищением осмотрел его «дуэтт».
– Когда я в первый раз к тебе ехал, встретил на дороге квадроцикл, – вспомнил я.
– Квадроцикл?
– Да, в нем как впаянные сидели двое здоровенных мужиков, Мне сказали, что это Бенгтссоны, отец и сын. Есть еще Джонни, он водит «мустанг» с открытым верхом.
– Я знаю, кто такой Джонни Бенгтссон, – ответил Арне. – Еще тот был мальчик, доставил полиции кучу неприятностей. Но Йоте – тот, которого ты навещал в Хёкёпинге, – умел с ним ладить.
– Йоте забыть невозможно… А что тебе известно о Бенгтссонах?
– Не так много, но, если надо, наведу справки. Джонни, говорят, до сих пор не в ладах с законом.
– А у другого, Билла кажется, не все дома? – спросил я.
– Девяностопятипроцентник – так говорили в наше время, – кивнул Арне.
На обратном пути к дому мы встретили Андрюса Сискаускаса с двумя «мальчиками». Похоже, они твердо решили построить рыбный домик.
– Поговорим позже, нам надо в Хельсингфорс, – по-деловому отмахнулся от нас Андрюс.
Все трое сели в автофургон и помахали нам на прощание.
– Давно не встречал такой прически, – заметил Арне. – Как у хоккеиста, да?
Он замолчал.
– Значит, им нужно в Хельсингфорс… – повторил Арне спустя некоторое время.
Глава 39
Дома, август
Вернувшись из Копенгагена, он долго не мог заснуть, и это было странно.
Полночи беспокойно бродил по дому, нервничал. Хорошо, что удалось купить чипсов из свиной шкурки, две упаковки еще оставалось, но он не чувствовал того удовлетворения, которое обычно наступало после удачного свидания.
Ее ребра оказались жесткими и приятными на ощупь. Она заслужила чаевые, без вопросов.
Он вышел во двор, закурил сигару и поднял глаза к звездному небу.
Тишина.
Такая, что болят уши.
Он слышал, как сворачиваются, превращаясь в пепел, кусочки табачного листа.
Он ушел в сарай. Вероятно, большой дом стоит продать и переселиться сюда. Маленькая полька несколько раз оставалась здесь ночевать.
А может, лучше уехать? Уж очень много внимания уделяет ему полиция Сольвикена в последнее время.
Он хорошо помнил случай в Далласе, после которого избегал появляться в Техасе.
В тот день он вызвал эскорт-даму по телефону, пока остальные участники конференции коротали вечер в баре. Она пришла к нему в номер, но отказалась выполнить обещанное. Тогда он засунул ей в рот кусок полотенца, включил телевизор на полную громкость, перегнул ее через колено и всыпал ремнем по первое число.
Через час явились двое полицейских.
Еще через полчаса – детектив Гонсалес, мексиканец, как и шлюха.
