Сидни Шелдон - Полночные воспоминания
– И встреча ваша состоялась в середине дня, когда, как было установлено, миссис Демирис умерла?
– Совершенно верно.
– От Акрокоринфа до дома на пляже четыре часа езды на машине. Я замерял время. – Наполеон Чотас взглянул на членов жюри. – Таким образом, Константин Демирис никак не мог оказаться в Афинах раньше семи, если он был в Акрокоринфе. – Чотас снова повернулся к Спиросу Ламброу: – Вы находитесь под присягой, мистер Ламброу. Правда ли то, что вы нам рассказали?
– Правда. Да поможет мне Бог. Наполеон Чотас развернул коляску и оказался лицом к лицу с членами жюри.
– Дамы и господа, – прохрипел он. – Существует только один приговор, который вы можете вынести. – Он полностью завладел их вниманием. – Не виновен. Если обвинитель попытается предположить, что обвиняемый нанял кого-либо, чтобы убить свою жену, тогда у вас могут быть какие-то сомнения. Но ведь все обвинение построено на так называемых уликах, согласно которым обвиняемый был в той комнате и сам убил свою жену. Почтенные судьи скажут вам, что в данном судебном разбирательстве следует доказать две основные вещи – наличие мотива и возможности. Не просто мотива или возможности, а обязательно и того и другого. По закону они неразделимы, как сиамские близнецы. Дамы и господа, не важно, был ли у обвиняемого мотив для преступления, но последний свидетель убедительно доказал, что обвиняемый никак не мог быть на месте преступления, когда оно было совершено.
***Члены жюри совещались четыре часа. Константин Демирис наблюдал, как они возвращались на свои места. Он был бледен и явно волновался. Чотас на членов жюри не смотрел. Он не сводил глаз с лица Демириса. Он не видел уже там ни апломба, ни самоуверенности. Это был человек, смотрящий смерти в лицо.
– Жюри пришло к какому-либо решению? – спросил главный судья.
– Да, Ваша честь. – Староста жюри держал в руках лист бумаги.
– Судебный исполнитель, принесите, пожалуйста, приговор.
Судебный исполнитель подошел к члену жюри, взял лист бумаги и передал его судье. Судья развернул его и поднял голову:
– Жюри считает, что обвиняемый невиновен.
В зале поднялся шум. Люди повскакивали с мест, некоторые зааплодировали, другие принялись свистеть.
Лицо Демириса посветлело. Он перевел дыхание, встал и подошел к Наполеону Чотасу:
– Ты своего добился, – сказал он. – Я у тебя в большом долгу.
Чотас посмотрел ему прямо в глаза:
– Уже нет. Теперь я богат, а ты очень беден. Пошли. Надо это дело отметить.
Толкая коляску с Чотасом перед собой, Константин Демирис пробрался через бурлящую толпу, мимо репортеров, к автостоянке. Чотас указал на машину, стоящую у входа:
– Вон моя машина.
Демирис подкатил его к дверце.
– У тебя что, нет шофера?
– Он мне не нужен. Машина переделана таким образом, что я сам могу ее вести. Помоги мне взобраться.
Демирис открыл дверцу, поднял Чотаса и посадил его на место водителя. Сложил коляску и пристроил ее на заднем сиденье. Затем сел рядом с Чотасом.
– Ты все еще самый великий адвокат в мире, – улыбнулся Константин Демирис.
– Да, – согласился Наполеон Чотас, заводя машину и трогаясь с места. – Что ты теперь собираешься делать, Коста?
– Как-нибудь устроюсь, – осторожно ответил Демирис. («Имея сто миллионов долларов, я построю новую империю».) – Спирос здорово расстроится, когда узнает, что ты его надул, – усмехнулся он.
– Только сделать он ничего не сможет, – заверил его Чотас.
– По контракту, подписанному им, он приобретает компанию, не стоящую ни гроша.
Машина быстро двигалась в сторону гор. Демирис наблюдал, как Чотас переключает скорости и манипулирует рычагами, регулирующими педаль газа и тормоза.
– Ты здорово справляешься.
– Пришлось научиться, – сказал Чотас. Они поднимались по узкой горной дороге.
– Куда мы едем?
– У меня там маленький домишко наверху. Выпьем по бокалу шампанского, а потом я вызову такси, и ты поедешь домой. Знаешь, Коста, я много думал. Все, что случилось… смерь Ноэлли Пейдж и Ларри Дугласа, потом бедняги Ставроса… Это ведь не имело отношения к деньгам, правда? – Он повернул голову и посмотрел на Демириса. – Все из ненависти. Из ненависти и любви. Ты любил Ноэлли.
– Да, – согласился Демирис. – Я любил Ноэлли.
– Я тоже ее любил, – сказал Наполеон Чотас. – Ты ведь и не догадывался, не так ли?
Демирис с удивлением взглянул на него:
– Нет.
– И тем не менее я помог тебе ее убить. Я так и не смог себе этого простить. А ты, Коста, простил это себе?
– Она заслужила то, что получила.
– Думаю, мы все заслуживаем то, что в конце концов получаем. Я тебе еще кое-что не сказал, Коста. Тот пожар… со времени того пожара я постоянно испытываю ужасную боль. Врачи пытались помочь мне, но ничего не получилось. Слишком уж я был изуродован. – Он нажал на рычаг, и машина прибавила скорости. Они ехали по узенькой дороге прямо над крутым обрывом, забираясь все выше и выше. Далеко внизу плескалось Эгейское море.
– Между прочим, – хрипло сказал Чотас, – у меня такие боли, что жизнь потеряла для меня всякий смысл. – Он снова нажал на рычаг, и скорость увеличилась.
– Потише, – попросил Демирис, – иначе мы…
– Я жил все это время только из-за тебя. Решил, что мы должны умереть вместе.
Демирис в ужасе смотрел на него:
– О чем ты? Давай сбрасывай скорость. Мы же разобьемся.
– Совершенно верно, – сказал Чотас и снова нажал на рычаг. – Ты свихнулся! – закричал Демирис. – Ты же богат. Зачем тебе умирать?
Губы Чотаса изогнулись в жутком подобии улыбки:
– Да нет, я вовсе не богат. Знаешь, кто богат? Твоя подруга, сестра Тереза. Я отдал все деньги монастырю в Ясине.
Они приближались к крутому повороту на узкой дороге.
– Стой! – Закричал Демирис. Он попытался вырвать руль из рук Чотаса, но это было невозможно.
– Я дам тебе все, что ты захочешь, – в отчаянии выкрикнул Демирис. -Остановись!
– У меня есть все, что мне нужно, – ответил Чотас.
В следующий момент машина перелетела через скалу и покатилась вниз по крутому склону, переворачиваясь в гротескном смертельном пируэте, пока не упала в море. Раздался оглушительный взрыв, а потом – лишь глубокая тишина вечности…
