Гарольд Роббинс - Наследники
— А как же киностудия?
— Свою задачу он выполнил. Машина закрутилась. К тому же, он привез в Калифорнию надежных помощников, которые теперь справятся и без него. Я думаю, пора его повысить.
Он помолчал, обдумывая мои слова.
— И кем ты хочешь его назначить?
— Я попросил его прилететь сюда и разобраться с предложением Бенджамина.
— Подожди, подожди, — запротестовал он. — Это же твоя работа.
— Вернее, президента «Синклер ти-ви», — поправил его я.
— Но ты и есть президент.
— А вот в этом моя ошибка. Когда я стал президентом «Синклер бродкастинг», мне следовало взять другого человека на мою прежнюю должность. Я думаю, «Синклер ти-ви» пора обзавестись новым президентом.
— А что будешь делать ты?
— То же, что и вы, когда сидели на моем месте. Сводить всех с ума.
Синклер заулыбался, встал. Направился к двери, на полпути обернулся.
— Может, приедешь в воскресенье на обед? В Гринвиче столько снега. Очень красиво.
— Приеду, если не улечу в Калифорнию.
Он кивнул.
— И еще один вопрос.
— Какой?
— Когда мне уходить на пенсию?
Я ответил незамедлительно.
— Когда вам стукнет шестьдесят пять.
Он рассмеялся и вышел из кабинета. Заулыбался и я, глядя ему вслед. Он проиграл сражение, но выиграл войну. Все-таки он был поумнее меня. Внезапно я осознал, что он получил все, что хотел.
С работы я ушел, когда стемнело, а потому не заметил ее, выйдя на тротуар. Прямиком направился к лимузину и уже открыл дверцу, когда она хлопнула меня по плечу.
— Вы работаете допоздна, мистер Гонт.
Я повернулся к ней. Она была в другой шубке, из лисы. С капюшоном. Лицо ее оставалось в тени, и я видел лишь глаза, темные и блестящие.
— Я жду вас с пяти часов.
— Это же глупо. Если вы хотели увидеться со мной, почему не поднялись?
— Вы не поверите… но я боялась.
— Чего?
— Что вы не захотите меня принять.
— Все лучше, чем мерзнуть здесь весь вечер.
— Я нашла противоядие, — она достала из кармана шубки фляжку. Потрясла, показывая, что она уже пуста. — Так что холода я даже и не почувствовала.
— Садитесь-ка в машину, — я взял ее под руку.
Она не двинулась с места.
— Нет. Я дожидалась вас не для этого. Просто хотела извиниться за вчерашнее. Вела себя, как полная идиотка.
Я промолчал.
— Не знаю, что на меня нашло. Внезапно отказали все тормоза.
Я вновь потянул ее к машине.
— Садитесь.
Она покорно залезла на заднее сидение «линкольна».
Я последовал за ней. Шофер повернулся к нам.
— Куда едем, мистер Гонт?
— Где вы живете? — спросил я ее.
— Угол Риверсайд-драйв и Семьдесят восьмой.
Она начала дрожать и забилась в угол, совсем маленькая, прямо-таки девочка.
Лимузин влился в транспортный поток. Я включил обогреватель на полную мощность. Когда мы добрались до Центрального парка, в салоне стало жарко, как в печке.
— Так лучше?
— Д-да. У вас есть сигареты?
Я закурил одну, дал ей. Она глубоко затянулась. А вскоре перестала дрожать. Выглянула в окно.
— Куда мы едем?
— Вы же сказали, угол Риверсайд и Семьдесят восьмой.
— Я туда не хочу.
— Нет возражений. Тогда куда?
Она посмотрела на меня, дымок от сигареты медленно поднимался к потолку.
— С вами.
— Я еду домой спать. Вымотался донельзя.
Она помолчала, не сводя глаз с моего лица.
— Тогда неважно. Я могу выйти здесь.
Мы как раз доехали до середины парка. По обе стороны дороги лежал глубокий снег.
— Вы сумасшедшая. У вас уйдет не меньше часа, чтобы выйти из парка.
— Мне нравится гулять по снегу, — она наклонилась вперед, постучала шофера по плечу. — Остановите.
Он притормозил, съехал к тротуару, остановил лимузин. Она открыла дверцу, выпорхнула на асфальт. В салон ворвался холодный воздух.
— Спасибо, что подвезли.
Она захлопнула дверцу, перебралась через сугроб на тротуар и зашагала по ходу движения. Лимузин тронулся с места. Мы поравнялись. Капюшон полностью скрывал ее лицо. Наружу торчал лишь кончик носа. Но вот она осталась позади и я откинулся на спинку сидения. Мгновением позже что-то ударило в заднее стекло.
Я обернулся и тут же в стекло врезался второй снежок Я увидел, что летит третий.
— Остановись, — попросил я шофера.
Лимузин замер, и я вылез из кабины. Третий снежок со свистом пронесся мимо. Я наклонился, подхватил горсть снега, слепил снежок, бросил. Угодил ей в плечо.
— Попал! — крикнул я.
От радости я потерял бдительность, а потому не успел увернуться от ее снежка. Он разбился о мою шею, часть снега засыпалась мне за воротник, превратилась в ледяную воду.
Она бросилась к дереву, спряталась за него и начала обстреливать меня из-за укрытия. Я слышал, как она заливается радостным смехом. К счастью, снежки ее ложились далеко от цели. Когда я приблизился к дереву, она вновь бросилась бежать. Я дважды попал ей в спину, а когда она наклонилась за снегом, врезался в нее. Мы оба повалились в сугроб, я собрал пригоршню снега, бросил ей в лицо.
— Вот вам, — рассмеялся я. — Чтобы не задавались.
Она смотрела на меня.
— Вы смеетесь. Оказывается, вы можете смеяться.
— Что за чушь вы мелете?
— Это не чушь, — она покачала головой. — Вы действительно смеялись. Раньше я никогда не видела вас смеющимся.
Ее руки обняли меня за шею. Холодный нос, теплые губы, язык — как огонь. Наконец, мы оторвались друг от друга.
Наши взгляды встретились.
— Едем к тебе? — робко спросила она. — Да?
Глава 5
Самолет Джека приземлился в семь утра. В восемь пятнадцать он уже звонил в мою дверь.
Она вскочила, как от удара хлыста. Глаза ее широко раскрылись.
— Кто это?
— Не волнуйся. У меня встреча, — я вылез из кровати, накинул халат.
— Надолго?
— Пара часов, не меньше.
— Жаль.
— Ты можешь выходить, когда захочешь. Прятаться ни к чему.
— Я лучше посплю. Если он уйдет раньше полудня, приходи ко мне.
— А если не уйдет?
— Я его убью и затащу тебя обратно в постель.
Она залезла под простыню, а я пошел открывать дверь.
От волнения Джек не находил себе места. Не помогли даже таблетки снотворного, которые он выпил, садясь в самолет. За завтраком он все время ерзал на стуле.
— То есть старик не возражал?
— Абсолютно. Мне даже показалось, что мое предложение пришлось ему по душе.
— Он знает, что я еврей?
— Полагаю, что да. По-моему, ему известно все, и даже чуть больше.
— Мой бог, — он покачал головой. — Подумать только!
Еврей — президент «Синклер ти-ви». Десять лет тому назад меня бы не приняли туда дворником.
— Мир меняется, — философски заметил я.
Джек хотел встать, но тут же опустился на стул. Посмотрел на меня.
— Ноги меня не слушаются.
— Выпей еще кофе, и все пройдет, — я наполнил его чашку.
— Сейчас приду в себя. Очень уж быстро все свершилось. Еще вчера, когда ты позвонил второй раз и поздравил с назначением, я тебе не поверил.
— А теперь веришь?
Он посмотрел на меня, кивнул.
— Да. И знаешь, что меня убедило?
Я покачал головой.
— Снег. Когда самолет пошел на посадку, я увидел снег и понял, что это не сон.
— Утром о твоем назначении сообщат газеты. В половине первого ты приглашен на ленч к Синклеру. В половине третьего ты проводишь совещание с начальниками отделов.
— Ты будешь?
— На ленче — нет. Но на совещание приду.
Он кивнул.
— Все решения я буду согласовывать с тобой.
— Нет.
На лице Джека отразилось недоумение.
— Кому же я должен докладывать?
— Никому. Ты — руководитель телевещательной компании. Она — твоя. И решения тебе принимать самому. Я прошу тебя лишь об одном — держи меня в курсе событий.
— А если я наломаю дров?
— Ты же и поплатишься. Но дров ты не наломаешь. У тебя будут ошибки. Иной раз твои действия не приведут к желаемому результату. Но я готов поспорить, что гораздо чаще ты будешь принимать единственно верное решение.
— Что ж, это реальный подход, Стив, — он раскрыл «дипломат», достал несколько листков. — В самолете я просмотрел программу наших передач. У меня возникли кое-какие идеи. Хочешь их выслушать?
Я кивнул.
— Возможно тебе не понравится то, с чего я начну.
— Все равно говори.
— Я отменю тематические выпуски. С какой стороны на них ни посмотреть, прибыли они не дадут. Вместо них будем показывать фильмы, одновременно готовя новую передачу.
Я кивнул.
— Что еще мне не понравится?
— Энгел Перес. Я знаю, что ты его недолюбливаешь.
Но он умен, умеет работать и очень честолюбив. Я хочу, чтобы он стал исполнительным вице-президентом «Синклер ти-ви».
Я молчал.
— Я предупреждал, что тебе это не понравится.
— И напрасно. Тебе с ним жить. Придется постоянно оглядываться, дабы не получить удар в спину.
— Если я не смогу позаботиться о себе, нечего мне делать на этой должности.
