Джеймс Гриппандо - Легкие деньги
Райан обреченно закрыл глаза.
– Ты засунул «жучок» в машину Норма!
– Не я. Скорее это был тот раззява, что врезался в тебя возле здания суда. Обронил что-то в твой карман. Мы слышали все, что произошло в зале суда, и все, что было после.
Райан в ужасе начал рыться в карманах – сначала в левом, потом в правом. Маленький микрофон лежал на самом дне. Он вытащил его и раздавил, вне себя от гнева.
– Прекратите это! Что вам от меня надо?!
Охранник ответил самодовольным тоном:
– Держись подальше от ФБР. И забудь, кто такой Джо Коузелка!
– Или?..
– Или полиция найдет этот револьвер. Прослушает запись. Ну а потом они, конечно, постучат в твою дверь.
Райан не успел ответить – раздался щелчок, и пошли короткие гудки. Он положил трубку, но не отпустил ее. Дождь бил ему в лицо. Кому звонить теперь? Саре? Маме? Норму? Поднимая трубку во второй раз, одно он знал наверняка.
Уж точно не в ФБР.
Натан Раш положил трубку телефона-автомата и направился к машине. Перестраховавшись, он возвращался в Денвер через Пуэбло и доехал до Роки-Форд, настоящей дынной столицы мира. Рекламные щиты и пестрые знаки вдоль дороги возвещали о приближении Арканзасской ярмарки, которая проходила в августе каждого года, когда наступал сезон дынь. Все это живо напоминало Рашу о старике Дэвиде Лэттермане: он устраивал настоящие шоу, сбрасывая с небоскребов Нью-Йорка огромные дыни весом в двадцать фунтов. Те размазывались по дороге совсем как голова этого недоумка Брента.
«Лангфорд – дынная голова». В течение двадцати лет успешной работы Раш давал всем своим жертвам прозвища, и последнее особенно нравилось ему.
Парковка рядом с рестораном «У Дэнни» была забита почти полностью. Дыни пользовались здесь особой популярностью, и больше всего зрителей собиралось на субботнее шоу «Дынный бум». Раш проехал мимо нескольких рядов машин и остановился возле белого «тауруса». Стекло опустилось – за рулем сидела его напарница. Сейчас на ней не было ни черного, ни светлого парика – она оказалась натуральной брюнеткой.
– Ты прикончил его? – спросила женщина.
– Да.
– Хорошо. – Она скользнула на пассажирское сиденье.
Раш вылез из своей машины и сел за руль.
– А мы – отличная команда, да?
Он завел двигатель и выехал с парковки, не выказывая ни малейших признаков приветливости.
– Ты опять изгадила все дело, Шейла!
– Ничего подобного. Я сделала как надо.
– Нельзя было просто так вламываться в дом! Все должно было выглядеть так, будто ничего не произошло и Даффи пристрелил Лангфорда из оружия своего отца. А теперь получается, что кто-то ворвался в его дом, украл револьвер, а потом шлепнул из него Лангфорда. Мы в полной заднице!
– Дверь была заперта, что мне оставалось делать? Я думала, что здорово все провернула, быстро нашла этот чертов револьвер!
– Не такой уж ты и гений, Шейла. Девять из десяти людей хранят оружие в верхнем ящике комода.
Она посмотрела в окно..
– Мог бы и похвалить меня.
– Да за что тебя хвалить? Ты едешь в Панаму, оставляешь там свои отпечатки на стакане. Потом вламываешься в дом Даффи как полный профан. – Он покачал головой. – У меня, наверное, крыша поехала, если я поручил тебе сделать что-то большее, чем соблазнить Даффи.
Ее глаза сузились.
– У каждого из нас есть свои достоинства, – сказала она и провела кончиками пальцев по его руке. – И свои недостатки.
Раш оттолкнул ее руку:
– Все, хватит! Меня на это не возьмешь! Дальше я тебя не потащу. Коузелка не прощает ошибок.
– Ты о чем, Натан?
Он посмотрел на нее, потом снова на дорогу.
– Мистер Коузелка жутко разозлился, когда узнал, что Даффи может отдать стакан ФБР. Еще больше он взбесился, когда понял, что ты запросто назовешь его имя. И теперь у меня есть только два способа предотвратить это. Первый – не дать Даффи встретиться с ФБР. Второй… ну, ты и сама все понимаешь.
Она растерянно посмотрела на его руки, будто неожиданно испугавшись их размера.
– Мне бы хотелось узнать подробности…
– Все должно произойти очень быстро. Хоть ты и дала маху с этим взломом, вряд ли Даффи тут же побежит в ФБР. Сначала он захочет переговорить со своим адвокатом.
– И что потом?
– Посмотрим.
Ей удалось выдавить из себя слабую, неловкую улыбку.
– Надеюсь, все получится.
– Да, – сухо ответил он. – Надейся.
Сначала Райан позвонил матери. Она до сих пор сидела у Маккленци. Дождь лил не переставая, пока он рассказывал, что произошло: от провала в зале суда до последнего звонка. К тому времени, когда Райан закончил, ему можно было уже не прятаться от дождя – на нем не осталось и нитки сухой.
Казалось, мать потрясло известие о смерти Брента, но не так чтобы очень расстроило. Ее энергичность, что исчезла после смерти отца, вновь вернулась к ней. Она была готова встать на защиту своей семьи.
– Ты уверен, что он мертв?
– Я не видел тела, если ты об этом.
– Тогда с чего ты решил, что тот мужчина не блефовал?
– Он бы не стал вламываться к нам в дом и красть оружие отца только ради блефа. Я могу поехать на 287-е шоссе и узнать, если ты хочешь.
– Нет, не надо.
Ее тон насторожил Райана.
– Почему?
– Потому что полиция уже может быть там. Я не хочу, чтобы ты говорил с ними.
– С какой стати я не должен говорить с полицией?
– Сперва надо все обдумать. Что ты им скажешь?
– Я собирался рассказать, что меня пытаются подставить и обвинить в преступлении, которого я не совершал. Так я нарушу планы этого головореза.
– Прошу тебя, не надо!
– Да почему, мам?
– Потому что если ты скажешь им, что тебя хотят подставить, то придется объяснять почему.
– Мне кажется, пора уже прояснить ситуацию.
– Нет.
Райан поежился.
– Мам, что ты имеешь в виду?!
– Ты не один принимаешь решения. У меня тоже есть свое мнение.
– Мам, да о чем тут вообще можно говорить?! Меня обвиняют в убийстве!
– Еще нет. Тебе всего лишь угрожали. Они сделают это только в том случае, если ты расскажешь ФБР о том, что сделал твой отец. Если ты смолчишь, убийство Брента останется всего лишь очередным нераскрытым преступлением.
Райан хотел было возразить, но слова будто застряли в горле. Он не мог поверить, что это говорит его мать.
– Мам, да ведь человека убили!
– Не просто человека, а Брента. Прости, но я не стану проливать слезы над тем, кто избивал мою дочь. Брент мертв. И этого уже не изменить, даже если рассказать полиции о попытке подставить тебя. Но, рассказав об этом, ты уничтожишь доброе имя отца. Все это не вернет Брента, даже если бы мы этого хотели.
– Мама! Я напортачил так, что мы не сможем больше удерживать этот шантаж в тайне!
– Да черт с ним, с шантажом! Я не о нем. Я говорю об изнасиловании! Как я буду смотреть в глаза людям, которые узнают, что я сорок лет была замужем за насильником?!
Райан остолбенел.
– Я думал, ты не знаешь об изнасиловании. Ты сказала, что понятия не имеешь о содержимом сейфа в Панаме. Что ты не хочешь этого знать!
Ее голос дрожал.
– Конечно же, я все знала.
– Тогда почему солгала?
– Прости.
– Почему ты не сказала сразу?
– Райан, прошу тебя!
– Нет, – отрезал он. – Ты знала. Так почему не сказала мне?
– Я боялась, – мягко ответила она.
– Боялась чего?
– Боялась, что ты никогда не поймешь, как я могла простить его. Прошу тебя, Райан, давай не будем сейчас об этом! Муж твоей сестры убит. Я не хочу, чтобы она узнала об этом со слухов. Я должна быть с ней. Позволь мне самой все рассказать ей.
– Не пытайся спрятаться за Сарой.
– Я не прячусь. Больше не прячусь. Приезжай к ней. Потом я, Сара и ты все обсудим. Мы же семья.
– Или то, что от нее осталось.
– Прошу тебя, сын! Согласись, хотя бы сейчас…
Обида сжимала ему грудь, но Райан промолчал.
– Ладно, мам. Увидимся у Сары.
Глава 50
Райан поехал домой длинным путем, по проселочным дорогам, которые обнаружил еще в детстве, когда катался на велосипеде. Так он думал избежать сцены на 287-м шоссе. Полиция уже наверняка была на месте. После обещания, данного матери, он боялся, что не выдержит, остановится и скажет им что-нибудь, о чем потом пожалеет.
Он ехал быстрее, чем полагалось на такой дороге, выбивая из земли камешки щебенки, стучавшие о дно машины. Тут и там возникали рытвины и выбоины, отчего езда становилась еще более рискованной. Несколько раз он приложился головой о крышу. Другой водитель уже давно сбавил бы скорость. Но не Райан – не этим вечером. Колдобины, встряски, грохот, душевное смятение – все это вполне соответствовало тем путаным мыслям, что вертелись в его голове.
