Дж. Лэнкфорд - Чёрная мадонна
– Ты не спишь? – прошептал Джесс.
– Нет, – прошептал он в ответ. – А тебе удалось поспать?
Джесс отвернулся и потер руку выше локтя.
– Доктор Льюистон сделал мне укол, чтобы я уснул, но лекарство не подействовало.
– Тогда иди и постарайся уснуть, – сказал Сэм. – С твоей матерью все в порядке.
– А ты и дальше будешь тут сидеть? – спросил Джесс, подползая ближе.
Сэм протянул руку к густым локонам Джесса и легонько похлопал его по голове. Его душил такой стыд, что будь на его месте кто-то другой, он бы наверняка разрыдался.
– Послушай, малыш, – произнес он, сглотнув комок, – тебе надо обязательно поспать, слышишь? С твоей мамой все в порядке. Ей было очень плохо ночью, но она осталась жива.
– Но ей вновь станет плохо.
Сэм улыбнулся.
– Не переживай. Рядом с ней два доктора. Если что, они наверняка ей помогут.
– Нет, дядя Сэм, – Джесс громко шмыгнул носом. – Они не помогли ей прошлым вечером. Это Бог ей помог.
Даффи вздохнул и про себя подумал, все ли в порядке у мальчишки с головой.
– Ты хороший мальчик. И я не сомневаюсь, что это именно то, во что поверит твоя мама.
– Но это так!
Сэм сжал ладони, размышляя, что на это ответить, а потом сказал:
– Послушай, Джесс. Правда состоит в том, что твоя мама по ошибке проглотила очень нехорошие вещи, но, к счастью, не то, что сначала подумал твой дядя Феликс. То, что она приняла, до сих пор раздражает ее желудок, и ее тело пытается избавиться от этого вещества всеми доступными способами. Твой дядя Феликс и доктор Льюистон засунули ей в горло трубку, чтобы было легче извлечь эту гадость из ее желудка. А оставшуюся часть нейтрализовали.
– Неправда. Она была… мертвой. Но я умолял Господа, чтобы он ей помог, и он ее спас. Спроси у нее сам. Она наверняка знает, потому что она особенная.
Сэм протянул к Джессу руки. Тот подошел к нему и, сев рядом, прильнул головой к его боку.
– Вот оно как? – спросил Сэм. – Ну, ну, так что же в ней особенного? Кто она такая?
Джесс спокойно заглянул ему в глаза и ответил:
– Дева Мария.
Сэм поморщился. Никто другой не мог бы сказать ему более обидных слов. Но у него долг по отношению к этому ребенку. Вздохнув, он придержал Джесса на расстоянии вытянутой руки.
– Джесс, ты замечательный мальчуган. Нет, ты просто чудо какой хороший. И мне жаль, что я не видел, как ты рос. Но вот мой совет: тебе лучше прекратить думать такие вещи, и особенно говорить их другим людям. Договорились?
Джесс нахмурился.
– Я тебя тоже люблю, дядя Сэм, но есть вещи, которых ты не понимаешь. Ты как дядя Феликс и доктор Льюистон, ты не хочешь верить собственным глазам.
Сэм фыркнул.
– Так ты меня любишь?
– Люблю, дядя Сэм, но все равно ты многого не понимаешь.
Сэм поник головой.
– Значит, ты любишь меня? Ты прав. Я многого не понимаю… – Он поднял взгляд. – Ну, хорошо, испытай меня.
Джесс опустился рядом с ним на колени и заговорил, сильно при этом жестикулируя на манер итальянцев.
– Мне трудно выразить это словами, но я постараюсь. Сознание Марии обитает на земле и ищет себя внутри себя, – произнес он и вопросительно посмотрел на Сэма, ожидая, что тот на это скажет.
Сэм шумно вздохнул.
– Ну, допустим. И кто в этом случае, по-твоему, ты, Джесс?
– Это довольно сложно объяснить. Но проще всего будет сказать, что большинство людей считают меня реинкарнацией.
– Реинкарнацией кого? Только не говори мне про Иисуса.
– В некотором роде так и есть. Мама тоже мне так сказала, и теперь я знаю, что это правда. Но я был и другими…
Сэм поймал руки Джесса.
– Дружище, послушай, тебе не стоит говорить и даже думать такие вещи. Слышишь? Нельзя, и все тут.
– Часть тебя – такая же, как я, – настаивал на своем Джесс. – Я лишь кажусь другим, потому что когда я родился, то оставил приоткрытой дверь между землей и небом. Сознание Иисуса обитает на земле. И ищет себя внутри себя.
Сэм поднялся на колени, притянул к себе Джесса и легонько потрепал по спине.
– Ну, хорошо, в первый раз я тебя выслушал.
Джесс обвил его за шею руками. Сэм, в свою очередь, покосился на Мэгги. Она все еще мирно спала, как будто с ней ничего не случилось. Теперь Сэм точно знал, кто сделал ей больно. Знал против собственной воли, легко мог представить себе ее страх. Он понимал, что поступил как последняя тварь, как животное, как пес. Он всегда был как пес. Впрочем, он не один такой. Мужчин, как он, огромное количество. Лишь приличные мужчины могли держать свои страсти в узде. И если рядом с ними были женщины, они становились их защитниками, чтобы не подпускать к ним тех других, псов.
Сэм посмотрел на черную статуэтку Девы Марии на прикроватном столике Мэгги, на возносящуюся к небесам Мадонну на стене и почувствовал, что вот-вот сойдет с ума. Он слышал разговор Феликса и доктора Льюистона. Неужели она и впрямь была девственницей до позапрошлого вечера? Тогда он не имел права обнимать ее сына.
– Ты хороший мальчик, – сказал он, убирая с шеи руки Джесса. – Я знаю, что ты любишь свою маму. Боже, как жаль, что меня не было с вами все это время!
– Неправда, ты был с нами! – воскликнул Джесс. – Ну как ты не понимаешь? Твой дух обитает во мне и в моей маме. Лебеди принесли его сюда, к нам.
Сэму тотчас вспомнился искалеченный лебедь. Он покачал головой и встал.
– Ну, хорошо, дружище. На сегодня хватит. Живо иди спать, ты меня слышишь? Честное слово, поспать тебе не помешало бы.
Сказав эти слова, Сэм спустился по лестнице, вышел на улицу и через сад зашагал к лодочному домику. Солнце еще только вставало, но Антонелла уже вовсю трудилась. Веранда сверкала чистотой. Чемодан стоял в углу. Сэм вышел на веранду. Ему страшно хотелось вновь поплавать вместе с лебедями. Ведь тогда на какой-то миг он ощутил себя счастливым.
Он посмотрел сначала направо, потом налево. Над зеркальной гладью озера повис легкий утренний туман. Увы, никаких лебедей он не заметил – ни Молчуна, ни других из его стаи. Что ж, ничего удивительного, сделал вывод Сэм, даже среди птиц уже пошли слухи о том, кто он такой. Мерзавец.
До него донесся детский плач. Сэм поднял глаза и увидел рядом с собой Джесса. Тот взобрался на ветку дерева и с тоской в глазах смотрел на него сверху.
Сэм улыбнулся.
– Эй, кто это там плачет? Джесс, с твой мамой все будет в полном порядке. Честное слово. Я бы не стал тебе лгать.
Джесс не ответил. И тогда Сэм спросил:
– Скажи, это твоя лодка там стоит? Ты на ней ходишь под парусом?
– Да, – ответил Джесс.
– Отлично. Я в молодости тоже ходил по морям. И как далеко ты на ней уплывал отсюда?
– Она умрет без тебя! – крикнул вместо ответа Джесс.
Улыбки Сэма как не бывало. Он отдал Джессу салют.
– Извини, сынок, но должен тебя разочаровать. Я – не самое лучшее, что было в жизни Мэгги Клариссы Джонсон… э-э-э… Прайс для точности. Передай ей мое «прощай». Потому что мне пора отсюда.
– Но ведь у нее душа Марии! – с мольбой в голосе крикнул Джесс. – Она простит тебя.
– О, черт! – прошептал Сэм. До него дошло, что Джесс знал, что он сделал с его матерью, и все равно просил его остаться. Сын Мэгги – никакой не Иисус, но он или с приветом, или почти что настоящий святой. По сравнению с ним Сэм ощущал себя чудовищем. Он чувствовал на себе кровь, пролившуюся из сердца Мэгги. Оставалось лишь надеяться на то, что он никогда не вспомнит подробностей изнасилования. А то, что он тогда точно с цепи сорвался, это точно. Ведь стоило ему представить себе страдания женщины, которую он любил, как его тело вспоминало, как хорошо ему было в эти сладостные мгновения.
– Есть вещи, которые женщина никогда не простит. Бесполезно даже просить.
– Но ведь она твоя возлюбленная, – возразил Джесс.
Сэм решительно шагнул в домик и схватил чемодан. Затем столь же решительно вышел вон, сбежал с веранды и, быстро поднявшись вверх по ступенькам позади кустов розовой и фиолетовой гортензии, зашагал по подъездной дорожке в сторону виа Семпионе. Никаких планов у него не было – кроме одного: как можно скорее покинуть желтую виллу на берегах Маджоре.
Глава 28
Чак Льюистон наблюдал из окна виллы за тем, как Джесс, взобравшись на дерево, разговаривал с Сэмом. Он не мог слышать их разговор. Впрочем, содержание их речей не слишком его интересовало. Толку от Сэма больше не было никакого. С другой стороны – угрозы он для него тоже не представлял. Даффи не помнил, ни кто такой доктор Льюистон, ни как он связан с Брауном, и в скором времени вряд ли вспомнит. А если что и вспомнит, то, скорее, подробности изнасилования, а пока подсознание оберегает его от этих неприятных воспоминаний. Так что лишь от него, доктора Чака Льюистона, зависит, сколько дней, если не часов, осталось жить в этом мире мальчишке по имени Джесс.
Накануне ночью он впрыснул ему специальную смесь, главным ингредиентом которой был антикоагулянт из растения, не известного европейцам, – его он сам обнаружил в африканском буше. Вещество не проявит себя в анализах крови, потому что для него не существует маркеров, а аномальные клетки, если те обнаружатся, не будут носить специфический характер.
