Роберт Ладлэм - Иллюзии «Скорпионов»
— Но какое приобретение для меня, мой друг. Величайшая награда за все мои годы и скромные заслуги. Прощай, мой дорогой Говард.
Ван Ностранд положил трубку, немедленно представив в воображении опечаленного, жалующегося на собственную судьбу, скучного министра обороны. Однако тут же к нему пришла мысль, что Говард Давенпорт является единственным человеком, кому он назвал имя Хоторна. Ладно, об этом можно будет подумать позже, а сейчас следует решить, какой смертью предстоит умереть Тайрелу Хоторну. Эта смерть будет жестокой и быстрой, но хирургически ТОЧНОЕ, чтобы принести ему максимальную боль. Сначала надо поразить выстрелами самые чувствительные органы, потом разбить в кровь лицо пистолетом и, наконец, воткнуть в левый глаз нож с длинным лезвием. Он будет смотреть на все это, радуясь отмщению за смерть своего возлюбленного, за смерть падроне. Откуда-то издалека до ван Ностранда донеслись голоса, звучащие шепотом во всех коридорах власти... «Настоящий патриот!» «Он как никто был предан Америке!» «Что ему пришлось пережить. А ведь у него было так много собственных проблем». «Он не мог допустить, чтобы существовала угроза нашей стране со стороны этого негодяя Хоторна!» "Не будем распространяться об атом. Нельзя допустить, чтобы возникли какие-то вопросы.
Марс, узнав об этом, без сомнения, воскликнул бы: «Почему? Такие убийства мы за деньги заказываем нашим „семьям“. Почему ты так поступил?»
«Я проявил мудрость змеи, падроне, — без сомнения ответил бы Нептун. — Я ужалил, и мне надо было скрыться в кустах, чтобы меня больше никто и никогда не увидел. Но нашлась бы люди, которые бы поняли, что это дело рук змеи, даже если она была облачена в кожу святого. А кроме того, твои „семьи“ слишком много болтают, ведут переговоры, очень долго все обдумывают. Самый быстрый путь для меня был позвонить высокопоставленному человеку, как бы сомневаясь и высказав только подозрения, и когда они узнают о моей „смерти“, то все будут глубоко скорбеть обо мне, будучи убежденными, что лишились святого человека. Все кончено! Хватит об этом!»
Но сначала должен умереть Тайрел Хоторн.
— Его звали Хоторн? — в изумлении спросил Тайрел у полупьяного пилота и владельца публичного дома в Сан-Хуане. — О чем ты говоришь, черт бы тебя побрал?
— Я говорю тебе то, что сказал мне этот шпион, — ответил Альфред Саймон. Он потихоньку трезвел при виде двух пистолетов, направленных ему в голову. — Это же самое я смог прочитать при свете приборной доски в самолете. Имя в удостоверении было Хоторн.
— Кто твой связник?
— Что за связник?
— Кто нанимает тебя?
— Откуда я, черт возьми, знаю?
— Но ты должен получать письма, инструкции!
— Передают через кого-нибудь из моих девочек. Кто-то приходит сюда под видом клиента, оставляет девчонке послание для меня и несколько долларов сверх оплаты, а через час или немногим позже я получаю это послание. Обычное дело, но я не претендую на эти их случайные дополнительные заработки, потому что хорошо отношусь к своим девочкам, да и не пытаюсь выяснить, кто передал послание, они ведь все равно не могут сказать.
— Я не понял тебя.
— Разве могут эти шлюхи во время удачной ночи вспомнить клиента? Они и последнего-то припомнить не могут.
— У него на самом деле не все дома, коммандер, — сказал Пул.
— Коммандер? — Пилот выпрямился и сел. — Ты что, большая шишка?
— Достаточно большая для тебя, детка... Какая из твоих девочек передала тебе инструкции по поводу Горды?
— Та самая, с которой я валялся. Черт побери, да она еще совсем ребенок, ей всего семнадцать...
— Ах ты сукин сын! — заорал Пул и ударом кулака в лицо отбросил пилота назад на подушки. Изо рта у того потекла кровь. — Однажды, когда моей сестре тоже было семнадцать, я на куски разорвал ублюдка, который попытался проделать с ней такое!
— Прекрати, лейтенант! Нас интересует информация, а не проблемы нравственности.
— Да я просто ненавижу таких негодяев!
— Это я понимаю, но сейчас мы ищем кое-что другое... Ты, Саймон, спросил, действительно ли я коммандер. Да, это так, и занимаю довольно высокое положение в разведке. Я ответил на твой вопрос?
— Ты можешь сделать, чтобы они отстали от меня?
— А ты можешь сообщить мне что-нибудь, чтобы я попытался сделать это?
— Хорошо... хорошо. Большинство своих темных полетов я выполнял ночью, а вылетал между семью и восьмью часами вечера, и все время с одной и той же взлетной полосы. Разрешение на взлет мне всегда давал один и тот же диспетчер, и этот порядок никогда не менялся.
— Как его имя?
— Имен диспетчеры не называют, но этот такой веселый, голос у него высокий, и он слегка покашливает. Мной всегда занимался только он, я долгое время считал это просто совпадением, не затем начал понимать, что тут все схвачено.
— Мне надо поговорить с девушкой, которая передала тебе инструкции насчет Горды.
— Ты шутишь, парень? Да вы их до смерти напугали! Они не вернутся, пока не увидят, что входная дверь починена и все выглядит нормально.
— А где она живет?
— Где она живет... а где они все живут? Прямо здесь, тут у них есть служанки, которые убирают комнаты, стирают белье и готовят чертовски хорошую еду. Так что надо исправлять положение, парень. Я тоже был офицером и знаю, как обращаться с подчиненными.
— Ты имеешь в виду, что если починить входную дверь... — Тогда они вернутся. Ты это сделаешь?
— Эй, Джексон...
— Не беспокойся, — сказал лейтенант. — Ну ты, командующий шлюхами, у тебя есть где-нибудь инструменты?
— Внизу, в чулане.
— Пойду посмотрю. — Пул исчез за дверью, ведущей в подвал.
— Как долго длится смена у тех диспетчеров, которые работают между семью и восьмью?
— Они начинают в шесть и заканчивают в час, а это значит, что у тебя есть час и двадцать минут, чтобы застать его... А вообще-то меньше часа, потому что минут пятнадцать-двадцать пять тебе надо добираться до аэропорта, это если у тебя быстрая машина.
— У нас нет машины.
— Свою могу уступить только напрокат. Тысяча долларов за час.
— Давай ключи, — потребовал Хоторн, — а то получишь дырку промеж ушей.
— С удовольствием окажу тебе услугу, — ответил пилот, взял со столика связку ключей и бросил их Хоторну. — Она на стоянке позади дома, белый «кадди» с откидывающимся верхом.
— Лейтенант, — позвал Хоторн, оборвав единственный телефон в комнате и подойдя к двери. — Пошли, нам надо ехать!
— Черт возьми, я нашел тут несколько старых дверей, которые мог бы...
— Брось их и поднимайся сюда, мы едем в аэропорт, а времени у нас очень мало.
— Я уже здесь, коммандер. — Пул поднялся по ступенькам. — А что делать с ним? — спросил лейтенант, посмотрев на Саймона.
— О, я буду здесь, — ответил пилот. — Куда я, к черту, денусь?
Диспетчера на вышке не оказалось, однако остальные присутствующие легко опознали его по описанию. Этого человека звали Корнуолл, и его коллеги были здорово обеспокоены его отсутствием в течение последних сорока пяти минут, поэтому для его замены вызвали диспетчера из отдыхающей смены.
Повар обнаружил на кухне пропавшего диспетчера, в центре лба у которого расплылось кровавое пятно. Прибыла полиция аэропорта и начала допросы, продолжавшиеся почти три часа. Отвечая на вопросы, Тай валял дурака, делая вид, что его заботит судьба друга, которого он раньше и в глаза не видел.
Наконец всех отпустили, и Хоторн с Пулом вернулись, в публичный дом в Сан-Хуане.
— Теперь я займусь дверью, — сказал расстроенный и злой лейтенант, а усталый Тайрел рухнул в мягкое кресло.
Хозяин публичного дома растянулся на диване. Через несколько минут Хоторн уже спал.
Лучи солнца, осветившие комнату, разбудили Тайрела и пилота, которые, протирая глаза, пытались сориентироваться в ситуации. В другом конце комнаты в зеленом шезлонге лежал Пул, который деликатно похрапывал, как и подобает воспитанному человеку. Разбитая дверь была приведена в порядок и выглядела совершенно как новая.
— Кто он такой, черт побери? — спросил страдающий с похмелья Альфред Саймон.
— Мой военный атташе, — ответил Хоторн, медленно поднимаясь с кресла. — Только не вздумай бросаться на меня, а то он из тебя одной ногой котлету сделает.
— Да в таком состоянии из меня и мышонок котлету сделает.
— Я так понимаю, что ты никуда не полетишь сегодня.
— Ох, конечно, нет, я слишком уважаю самолет, чтобы даже близко подойти к нему с такого перепоя.
— Рад это слышать. Ко всему другому у тебя нет большого уважения.
— Я не нуждаюсь в твоих лекциях, моряк, мне престо надо знать, можешь ли ты помочь мне.
— А почему я должен тебе помогать? Тот человек мертв.
— Что?
— То, что слышал. Диспетчера застрелили, вогнали пулю прямо в лоб.
— Боже мой!
— Может быть, ты предупредил кого-то, что мы отправились к нему?
