Ли Чайлд - Гость
— Я работала в службе проверки вооружения.
— Объясни, что это такое.
— Мы испытывали новое оружие, поступавшее от производителя.
— И?
— И если оно удовлетворяло требованиям, передавали его на склады.
Молчание. Харпер посмотрела на Ричера, также озадаченная.
— Ну хорошо, — сказал тот, — теперь можно уходить.
Симека провела их до двери гаража. Дернула за шнурок и погасила свет. Они снова гуськом прошли мимо машины. Поднялись в прихожую. Симека выглянула в глазок. Открыла входную дверь. На улице стало еще более сыро и холодно.
— До свидания, Ричер, — сказала Симека. — Было приятно снова увидеться с тобой.
Затем она повернулась к Харпер.
— Вы должны ему верить. Знаете, я до сих пор ему верю. А это является чертовски весомой рекомендацией.
Входная дверь закрылась у них за спиной. Они прошли по тропинке. Услышали, как позади в двадцати футах щелкнул замок. Агент местного отделения проводил взглядом, как они сели в машину. В салоне было все еще тепло. Харпер завела двигатель и включила отопитель на полную мощность, чтобы поддержать тепло.
— У Симеки была соседка, — заметила она.
Ричер кивнул.
— Значит, твоя теория неверна. Симека вроде бы жила одна, а на самом деле вместе с ней жила подруга. Так что мы вернулись на первую клетку.
— Ну, наверное, все же на вторую. Я по-прежнему утверждаю, что речь идет о какой-то подкатегории. Никому не придет в голову нацелиться сразу на девяносто одну жертву. Это чистейшей воды безумие.
— Смотря с чем это сравнивать? — возразила Харпер. — А топить мертвых женщин в ванне, заполненной краской, это не безумие?
Ричер снова кивнул.
— И что дальше?
— Возвращаемся в Квантико, — сказала Харпер.
* * *Дорога заняла почти девять часов. Сначала на машине до Портленда, оттуда маленький турбовинтовой самолет до Сиэттла, лайнер до аэропорта «Ньюарк», еще один лайнер до Вашингтона, где Харпер и Ричера встретил человек из Бюро, отвезший их на юг, в Вирджинию. Ричер почти все это время проспал, уступив накопившейся усталости. Когда машина въехала в центр подготовки морской пехоты, Ричер усилием воли заставил себя проснуться. Охранник у ворот базы ФБР снова выдал ему удостоверение гостя. Машина подъехала к главному зданию. Харпер первой вошла внутрь, и они спустились на лифте на четвертый этаж под землей, в комнату для совещаний, со сверкающими стенами, бутафорскими окнами и фотографиями Лорейн Стэнли на доске. По телевизору с выключенным звуком шел репортаж о прошедшем дне заседаний Палаты представителей. Блейк, Пултон и Ламарр сидели за столом, заваленным бумагами. Блейк и Пултон выглядели уставшими, но сосредоточенно крепились. Ламарр была белой словно листы бумаги, лежавшие перед ней. Глаза у нее ввалились, она дергалась от напряжения.
— Так, сначала дайте высказать догадку, — остановил Блейк Ричера и Харпер. — Симека получила коробку пару месяцев назад и не может точно вспомнить, при каких обстоятельствах. И сопроводительные бумаги отсутствуют.
— Она предположила, стиральная машина предназначалась для ее соседки, — сказала Харпер. — Она в то время жила не одна. Так что список из одиннадцати женщин не соответствует действительности.
Но Блейк покачал головой.
— Нет, с этим ничего не изменилось, — сказал он. — Человеку, который отбирал женщин только по бумагам, показалось бы, что все они живут одиноко. Мы связались по телефону со всеми остальными. Восемьдесят звонков. Представились сотрудниками службы доставки. На это ушло несколько часов. Но никто ничего не знал ни о каких картонных коробках. Так что восемьдесят женщин можно исключить; остаются только одиннадцать. Значит, теория Ричера по-прежнему верна. Если известие о соседке удивило его, оно должно будет удивить и убийцу.
Ричер взглянул на него с одобрением. И с удивлением.
— Эй, я никогда не скуплюсь на похвалу, чтобы воздать человеку должное, — заметил Блейк.
Кивнув, Ламарр дописала что-то в конец длинного списка.
— Я очень сожалею по поводу Элисон, — сказал Ричер.
— Возможно, этого можно было бы избежать, — ответила Ламарр. — Понимаешь, если бы ты помог нам с самого начала.
Наступила тишина.
— Значит, семь из семи, — сказал Блейк. — Никаких документов об отправке, никто из женщин не может сказать определенно, когда были доставлены эти коробки.
— Из семи женщин еще одна, помимо Симеки, думала на свою соседку, — добавил Пултон. — Трем женщинам регулярно доставляют что-то по ошибке, так что они вообще не придали коробкам никакого значения. И, наконец, еще две просто ничего не могут вспомнить.
— Симека тоже ничего не могла вспомнить, — сказала Харпер.
— Она перенесла психологическую травму, — напомнил Ричер. — Рита и так делает все, чтобы забыть о случившемся.
Ламарр кивнула. Сочувственно опустила голову.
— Так или иначе, Симека нас никуда не привела.
— А что насчет компаний по доставке? — спросил Ричер. — Вы их проверяете?
— Мы не знаем, о какой именно компании идет речь, — заметил Пултон. — На всех семи коробках документы об отправке отсутствуют.
— Возможных вариантов не так уж и много, — сказал Ричер.
— Ты думаешь? Ю-пи-эс, Фед-Экс, Ди-эйч-эл, «Эрборн экспресс», федеральная почта, черт бы ее побрал, да плюс еще куча региональных компаний.
— Проверьте все, — предложил Ричер.
Пултон пожал плечами.
— И что у них спросить? «Не можете ли вы вспомнить, не приходилось ли вам за последние два месяца в числе десяти миллиардов миллионов посылок доставить ту, которая нас интересует?»
— И все равно, вы должны попробовать, — настаивал Ричер. — Начните со Спокана. Такая глушь — возможно, водитель запомнил.
Подавшись вперед, Блейк кивнул.
— Хорошо, Спокан мы проверим. Но и только. В остальных местах сделать это невозможно.
— Почему все женщины ничего не помнят? — спросила Харпер.
— Причины разные, — ответила Ламарр. — Как верно заметил Ричер, все женщины перенесли психологическую травму. Крупная посылка, непрошенной попавшая на их личную территорию, является для них вторжением в святая святых. Я ожидала столкнуться с чем-то подобным.
Ее голос прозвучал тихо, сдавленно. Жилистые руки, лежавшие на столе, судорожно стиснули друг друга.
— Все равно, по-моему, это странно, — не сдавалась Харпер.
Взглянув на нее, Ламарр терпеливо покачала головой, словно учитель.
— Нет, я именно это и ожидала. Не пытайся взглянуть на все со своей колокольни. Эти женщины подверглись насилию, в прямом и в переносном смысле. Это оказывает на человека очень сильное воздействие.
— И теперь все женщины охвачены страхом, — добавил Ричер. — Раз вы установили за ними наблюдение, вам пришлось их предупредить. Определенно, Симека напугана. Это и неудивительно. Она живет очень уединенно. На месте убийцы я избрал бы ее следующей жертвой. Не сомневаюсь, что и она пришла к такому же заключению.
— Необходимо как можно скорее схватить этого ублюдка, — сказала Ламарр.
Блейк кивнул.
— Однако теперь сделать это будет непросто. Разумеется, мы будем осуществлять круглосуточную охрану всех семи женщин, получивших коробки с краской, вот только убийца заметит это издалека, так что с поличным мы его не схватим.
— Он исчезнет на какое-то время, — предположила Ламарр. — Подождет, пока мы не снимем охрану.
— Как долго мы собираемся вести наблюдение за женщинами? — спросила Харпер.
Наступила тишина.
— Три недели, — наконец ответил Блейк. — А дальше это уже будет безумием.
Харпер удивленно посмотрела на него.
— Должен же быть какой-то предел, — пояснил он. — Что ты хочешь? Круглосуточное наблюдение за всеми семерыми до конца жизни?
Снова тишина. Пултон сложил бумаги в аккуратную стопку.
— То есть, у нас есть три недели на то, чтобы схватить убийцу, — сказал он.
Кивнув, Блейк положил руки на стол.
— Значит, нам придется вкалывать непрерывно двадцать четыре часа в сутки, три недели начиная с сегодняшнего дня. Один отдыхает, а остальные тем временем работают. Джулия, ты отдыхаешь первой. Двенадцать часов, начиная прямо сейчас.
— Я не хочу отдыхать.
Блейк смутился.
— Ну, хочешь ты или нет, отдыхать тебе придется.
Ламарр покачала головой.
— Нет. Я должна быть в курсе. Пусть первым отдыхает Пултон.
— Джулия, никакие возражения не принимаются. Нам нужен строгий порядок.
— Но я нисколько не устала. Я хочу работать. К тому же, сейчас я все равно не смогу заснуть.
— Джулия, двенадцать часов отдыха, — настаивал Блейк. — И не забывай, у тебя семейное горе.
— Я никуда не уйду.
— Ты должна.
— Я не могу. Пойми, как раз сейчас мне нужно заняться делом.
