Саймон Бекетт - Увековечено костями
Или это был ребенок.
Я не хотел заглядывать внутрь. Но выбора не было. Сделал глубокий вдох и шагнул в бар.
Там царил хаос. Столы и стулья опрокинуты, шторы порваны, бутылки и стаканы перебиты. Посреди лежал Камерон. Раскинутые в стороны руки расслабились, одежда пропиталась кровью, едва начавшей сворачиваться. На шее зиял глубокий надрез, прошедший по трахее будто в попытке освободить выступавший кадык.
Глаза были широко раскрыты в шоке, будто он не мог поверить, что Грейс сделала с ним такое.
Позади появился Фрейзер.
— О Боже… — пробормотал он.
В воздухе повисли тошнотворные пары крови и алкоголя. И еще какой-то запах. Не успели мои ошарашенные органы чувств определить, с чем мы имеем дело, как в тишине раздался пронзительный крик.
Крик ребенка.
Он донесся из кухни. Страчан тотчас сорвался с места. Мы с Броуди помчались следом. Майкл распахнул дверь, и мы все замерли от представшей перед нами сцены.
Разруха в баре не шла в сравнение с кухней. Битая посуда хрустела под ногами, еда покрывала пол кучами. Стол перевернут, стулья поломаны, свалился высокий буфет. Даже старую плиту отодрали от стены.
Однако в то мгновение никто этого и не заметил.
В углу стояла Эллен, в крови и в ужасе, но живая. Готовая замахнуться или отразить удар, она сжимала тяжелую кастрюлю так, что побелели костяшки.
Между ней и дверью была Грейс. Она крепко держала Анну, закрыв ей рот ладонью. Другой рукой приставила нож девочке к горлу.
— Стойте, не приближайтесь к ней! — крикнула Эллен.
Мы не двинулись с места. В промокшей одежде, Грейс была заляпана грязью от пути пешком в деревню. Черные волосы перепутались, исполосованное слезами лицо распухло. Даже при столь взъерошенном виде она оставалась красивой. Только теперь ее безумие было очевидно.
Как и нечто другое. Запах, который я заметил в коридоре и в баре, здесь бил в нос, застревал в гортани.
Газ.
Я посмотрел на вырванную плиту, переглянулся с Броуди. Он едва заметно кивнул.
— Баллоны во внутреннем дворике, — прошептал он Фрейзеру, не сводя глаз с Грейс. — Там должен быть клапан. Иди и закрути.
Сержант попятился назад и исчез в коридоре. За ним захлопнулась дверь.
— Она поджидала, пока мы вернемся от Роуз Кэссиди, — прорыдала Эллен. — С нами был Брюс, он попытался поговорить с ней, но она…
— Знаю, — спокойно произнес Страчан и сделал шаг вперед. — Опусти нож, Грейс.
Она посмотрела на окровавленное лицо брата. Грейс была словно натянутая струна, готовая порваться.
— Майкл… Что с тобой случилось?
— Не важно. Отпусти девочку.
Зря он упомянул Анну. Грейс рассвирепела.
— Хочешь сказать, твою дочь?
Страчан стушевался, но быстро пришел в себя.
— Она тебе ничего не сделала. Анна всегда тебе нравилась. Я знаю, ты не хочешь причинить ей вред.
— Это правда? — заплакала Грейс. — Скажи, что они все врут. Пожалуйста, Майкл!
«Ну, давай же, — подумал я. — Скажи, что она просит». Однако Страчан слишком долго колебался, и лицо Грейс сморщилось в страдальческой гримасе.
— Нет! — простонала она.
— Грейс…
— Заткнись! — закричала она, сухожилия на шее натянулись, точно струны. — Ты трахал эту суку? Ты предпочел ее мне?
— Я все объясню, Грейс, — уверил Страчан, теряя власть над сестрой.
— Лжец! Все это время ты лгал! Я смогла простить тебе других, но такое… Как ты мог?
Вокруг словно никого не существовало: только Майкл и Грейс. Запах газа все крепчал. Куда там смотрит Фрейзер? Броуди начал медленно приближаться к Грейс.
— Опусти нож, Грейс. Никто не собирается…
— Не подходите ко мне!
Броуди сделал шаг назад. У Грейс вздымалась грудь, она смотрела на нас с перекошенным лицом.
Тишину нарушил металлический звон. Эллен уронила кастрюлю. Та с громом отпрыгнула в сторону. Эллен шла к Грейс.
— Стой! — велел Страчан, однако в его голосе было больше страха, чем властности.
Эллен пропустила приказ мимо ушей. Все внимание сконцентрировалось на Грейс.
— Тебе нужна я, верно? Ладно, вот я. Делай со мной что хочешь, но отпусти девочку, пожалуйста.
— Ради Бога, Эллен, — произнес Броуди, но его слова остались незамеченными.
Эллен распростерла руки, предлагая нанести удар.
— Давай же! Чего ты ждешь?
Грейс повернулась к ней лицом, угол рта нервно подрагивал, будто сломанный часовой механизм.
В отчаянии вмешался Страчан:
— Посмотри на меня, Грейс. Забудь о ней, она для меня ничего не значит.
— Не лезь, — предупредила Эллен.
Однако Страчан неумолимо шагал вперед. Он протянул руки, будто пытался успокоить дикого зверя.
— Ты единственный родной мне человек, Грейс. Ты же знаешь. Отпусти Аню. Пусть идет. А мы с тобой уедем отсюда. Поселимся в другом месте. Начнем все заново. Только ты и я.
Грейс смотрела на него с такой неприкрытой тоской и надеждой, что всем стало неловко.
— Опусти нож, — мягко произнес Страчан.
Напряжение поубавилось. Газ сгустился. Настал переломный момент.
И тут Анна решила высвободиться.
— Мама, мне больно…
Грейс заткнула ей ладонью рот. Глаза сверкнули от безумия.
— Не следовало тебе лгать, Майкл, — сказала она и дернула назад голову ребенка.
— Нет! — воскликнул Страчан, бросившись на сестру, взмахнувшую ножом.
Мы с Броуди кинулись к ним, Эллен — быстрее нас. Она вырвала Анну, и Грейс закричала в бешенстве. Броуди ввязался в схватку, а я метнулся к Эллен, сжимающей дочь.
— Дай я осмотрю ее.
Эллен не хотела отпускать девочку. Она крепко обнимала Анну, обе были перепачканы кровью и истерично рыдали. Кровь сочилась из ран Эллен, а Анна не пострадала. Слава Богу. Я вздохнул с облегчением, и тут меня окликнул Броуди.
Он заломил за спину руки Грейс, но она больше не сопротивлялась. Оба уставились на Страчана. Тот стоял рядом и со слегка удивленным видом смотрел вниз.
Из живота торчал нож.
— Майкл?.. — произнесла Грейс слабым голосом.
— Все в порядке, — сказал он, хотя ноги подкашивались.
— Майкл! — закричала Грейс.
Броуди едва удержал ее. Я успел подбежать и взять основной вес на здоровое плечо.
— Забери Анну. Отведи ее к соседям, — велел я Эллен.
Майкл опустился на пол.
— Он?..
— Уведи ее скорей.
Мне хотелось, чтобы они быстрее ушли из отеля. Запах газа стал удушливо-тошнотворным. Я взглянул на переносной обогреватель, валявшийся рядом на боку: хорошо, что выключен. С таким количеством пропана в помещении меньше всего нам нужно открытое пламя. Интересно, что там делает Фрейзер?!
Грейс рыдала, Броуди по-прежнему держал ее. Я опустился на колени рядом со Страчаном. Он был смертельно бледен.
— Можете отпустить мою сестру, — хрипло произнес он. — Она никуда не убежит.
Я кивнул Броуди, который стоял в нерешительности. Едва тот разжал руки, как Грейс метнулась к брату.
— О Боже, Майкл… — Она со страдальческим видом повернулась ко мне. — Сделайте что-нибудь! Помогите ему!
Страчан попытался улыбнуться, взяв ее за руку.
— Не волнуйся, все будет хорошо. Обещаю.
— Не разговаривай, — велел я. — Постарайся не шевелиться.
Я начал осматривать рану. Плохи дела. Лезвие погрузилось в плоть до упора. Было страшно подумать, как там внутренние органы.
— Не смотри так мрачно, — сказал Страчан.
— Всего лишь царапина, — успокоил я. — Ложись на спину. Постарайся не задеть нож.
Одно лишь лезвие спасало его от смертельной потери крови. Пока оно на месте, процесс приостановлен. Но ненадолго.
Грейс тихо плакала, держа на коленях голову брата, ярость ее иссякла. Стараясь скрыть беспокойство, я обдумывал варианты действий. Их было не так много. Медикаментов никаких, единственный медбрат лежит замертво в баре. Если не эвакуировать Страчана как можно скорее, ему уже ничего не поможет.
Вбежал Фрейзер, чуть не поскользнулся на разбросанной пище.
— Боже! — ахнул он, увидев Страчана, но быстро пришел в себя. — Газовые баллоны заперты. Не могу открыть.
Броуди в тот момент пытался отодвинуть тяжелый сосновый буфет, блокировавший черный вход. Тотчас бросил это занятие и растерянно осмотрел разгромленную кухню.
— Где-то должны быть ключи, — сказал он.
Даже если бы мы знали, где Эллен хранит ключи, толку мало. Каждый ящик был вывернут, содержимое валялось вперемешку с осколками посуды.
Броуди пришел к тому же выводу:
— Нет времени искать. Сначала выведем всех отсюда, потом попробуем взломать клетку и перекрыть газ.
Страчана не следовало трогать, однако выбора не оставалось. Газ так сгустился, что ощущался на вкус. Скоро на кухне станет нечем дышать. Пропан тяжелее воздуха, а значит, на полу будет совсем невыносимо.
Я кивнул.
