Николай Станишевский - Цветы к сентябрю
— Да, — машинально кивнул Николас и тут же подумал, откуда она узнала? Вероятно, он сам мимолётом упомянул об этом в разговоре…
К сожалению, он не помнил.
— Ну вот, — продолжала женщина. — А говорите, ничего не случилось. Ох, не нравится мне всё это, мистер Николас…
Она никуда не выходит, думал Николас. Находясь здесь постоянно, она ни с кем не контактирует. Может, имеет смысл ей все рассказать?
— Милли, — он задумчиво потёр указательным пальцем подбородок. — Скажите, вы умеете хранить тайны?
— Конечно! — женщина виртуозно смахнула нарезанный картофель в салатник. — Тем более, в последнее время я кроме вас ни с кем не общаюсь.
— Хорошо, — он, наконец, решился. — Я думаю, вам стоит кое о чем рассказать, тем более, вы практически — член семьи. В нашем Доме появился призрак.
— Да вы что? — ахнула женщина и быстро перекрестилась. — И какой он из себя?
— Это — моя покойная жена, — Николас медленно опустился на стул. — Дженни.
— Господи… — Милли тоже присела. — Вы видели свою жену?
— Точно так же, как вас.
— Бедняжка, — грустно произнесла женщина. — Очевидно, Её душу что-то беспокоит.
— Не знаю, — Николас опустил голову. — Вероятно…
— А вы уверены, что это — Она? Вы видели Её лицо?
— Нет. Черты я не разобрал. Все происходило в темноте, но фигура Её, это точно.
— Какой кошмар!
— И голос… — глаза Николаса сузились, и он посмотрел в окно. — Её голос невозможно спутать с другим.
— Она что-нибудь говорила?
— Только то, что Ей очень холодно. И ещё, что там, где Она находится — темно. Звала, чтобы я Её согрел…
— Нехорошо всё это… — пробормотала женщина. — Ох, как нехорошо! Вы верующий?
— Ну, — Николас попытался улыбнуться. — Как сказать. В какой-то мере — верю. В высший разум.
— Надо верить в Господа, — Милли укоризненно покачала головой. — Попробуйте воспользоваться Святым Распятием, думаю, это поможет.
— А что надо делать?
— Во-первых, надо спросить призрака, с чем он пришёл, — Милли понизила голос до зловещего шёпота. — Если он скажет, что со злом, тогда просто покажите ему крест. Он испугается и сразу уйдёт.
— Сказки… — вздохнул Николас.
— Э-э, не скажите. В истории было немало подобных случаев, Распятие ещё никому не вредило. Не считая, конечно, нечистой силы.
— Можно попробовать, — Николас вновь попытался улыбнуться. — Только у меня Распятия нет.
— Пустяки, я вам его дам.
На какое-то время в кухне стало тихо.
— Иногда Она звонит мне по телефону… — Николас встал, подошёл к окну и принялся рассматривать по-осеннему серую равнину.
— Как это звонит?
— Обычно. Снимает телефонную трубку, набирает номер. И говорит, что постоянно меня ждёт.
— Вот это уже интересно. Я ещё соглашусь с тем, что привидения разговаривают человеческими голосами. Но чтобы звонить по телефону… Такое я слышу впервые. Слушайте, а может, вас кто-нибудь разыгрывает?
— Кто и зачем?
— Не знаю… Давайте попробуем так — в следующий раз, когда Она появится, попытайтесь её поймать!
— Как это?
— Да очень просто. Схватите за руку — и всё.
— Не получится, — Николас отвернулся от окна и присел на подоконник.
— В первую ночь, когда я Её увидел, я хотел это сделать, но…
— Что «но»?
— Необъяснимый жуткий страх. Я даже не смог пошевелиться.
— Понятно.
Они опять помолчали.
— Ладно, Милли, — Николас поднялся. — Я, пожалуй, пойду. Не буду вам мешать.
— А вы мне не мешаете. Обед почти готов. Когда освобожусь, принесу вам Распятие.
— Спасибо, — Николас вздохнул. — Вы очень добры.
— Ну что вы! Это вы ко мне хорошо относитесь!
Из гостиной послышался телефонный звонок. Николас вновь почувствовал, как цепенеют мышцы.
— Вы думаете, это Она? — сочувственно спросила Милли.
— Вполне возможно. Телефон не умолкал.
— Надо взять… — женщина посмотрела на него исподлобья. — Может, это кто-то другой…
На негнущихся ногах Николас двинулся в гостиную. Аппарат стоял в том же месте, что и прежде, только сейчас его присутствие приобрело некий зловещий оттенок и жуткий смысл. Чем ближе Николас к нему приближался, тем сильнее он это ощущал.
«Звонок с того света», — мелькнула нелепая мысль.
Он протянул руку.
Она повисла в воздухе.
Телефон разрывался на части.
Николас снял трубку.
— Да… — он не узнал свой голос.
— Ник, — в шёпоте послышалось столько печали и тоски, что у него внутри всё похолодело.
— Я слушаю.
— Почему ты не приехал?
— Я собираюсь…
— Неправда. С того момента, как я позвонила, прошла целая вечность.
— Правда, Дж… — он запнулся. — Я уже намеревался выходить.
— Ты лжёшь… — безнадёжность шёпота сгустилась до непроглядности поздних осенних сумерек. — Зачем ты меня обманываешь? Я прожила с тобой столько лет, неужели ты думаешь, что я совсем не знаю тебя?
Николас промолчал.
— Тебе понравились мои цветы?
— Да, — он с трудом разлепил пересохшие губы. — Только когда Ты успела их туда положить?
— Это неважно. Главное, что они тебе понравились.
— Но это невозможно!
— Что?
— Невозможно… — Николас подумал, что вновь начинает сходить с ума, — чтобы ТЫ их туда положила!
— Почему?
— Но ведь ТЕБЯ… нет!
— С чего ты взял? Я — повсюду. Я — здесь и не здесь, я — везде и нигде. Я — внутри тебя…
— Перестань молоть чепуху! — Николас почувствовал, что закипает.
— Ты опять сердишься, Ник. Совсем, как в последний раз, когда ты от меня уехал…
У Николаса перехватило дыхание. Она говорила о том, что могла знать только ТА, НАСТОЯЩАЯ Дженни.
— Почему ты молчишь? — шёпот превратился в убаюкивающую колыбельную песенку. — Ты не хочешь со мной разговаривать?
— Хочу.
— Тогда почему ты не приезжаешь?
— Я же говорю, что собирался.
— Ты послал вместо себя своего товарища. Зачем?
Николас закусил нижнюю губу.
— Я не хочу с ним общаться. Мне и без того страшно и одиноко. А тут ещё он полезет в душу с расспросами. Для чего? Мне ужасно плохо. Ты не слишком хорошо поступаешь, Ник.
Николас почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы.
— Прости меня, Дженни… — прошептал он.
— Я же просила не называть меня по имени. Ну ладно. Приходи ко мне, и я все прощу. Знаешь, как нам будет хорошо вдвоём?
— Ты хочешь забрать меня к себе?
— Да.
Ни сказав, ни слова, Николас осторожно положил трубку на рычаг. Комната поплыла перед глазами, и он оперся о комод, чтобы не упасть. Трясущимися руками он взял со стола визитную карточку, которую оставил детектив и судорожно набрал номер.
На связь вышли после третьего гудка.
— Это я, — скороговоркой выпалил Николас. — Где вы находитесь?
— Подъезжаю к больнице.
— Не надо. Прошу вас, разворачивайтесь и езжайте обратно.
— Что случилось?
— Она только что снова звонила.
— И что говорит?
— Она упрекала меня за то, за то, что я вас к Ней отправил. Возвращайтесь, прошу вас!
— Но так мы никогда не узнаем сути дела…
— Возвращайтесь! — Николас повысил голос. — Я вас очень прошу!
— Но я должен хотя бы навести справки…
— Да вы что, не понимаете меня что ли, черт побери? — взорвался Николас. — Она только что сказала мне, что не хочет вас видеть! Понятно вам или нет? В конце концов, кто кому платит деньги?
— Понятно, — обиженно проскрипел детектив и отключился.
Николас положил трубку, ещё с минуту постоял, о чём-то размышляя, затем решительно выдернул телефонный шнур из розетки.
19 августа. Ночью
Сыщик приехал ближе к полуночи, сославшись на то, что задержался у своего друга полицейского. В клинике он не был, причём, заявил об этом настолько убедительно, что Николас успокоился. Проверив ещё раз аппаратуру, они удалились в кабинет, где просидели до самого утра.
Дженни в ту ночь так и не появилась.
19 августа. Глубокой ночью
Я проснулась потому, что мне снова приснился Ник. Во сне он выглядел гораздо моложе, морщинки вокруг глаз разгладились, в волосах исчезла седина. Он приветливо улыбался и махал мне рукой, словно подзывал к себе. Я вновь подошла к тёмному, запотевшему стеклу и долго смотрела, что снаружи делает ночь.
А потом неожиданно прошептала:
— Где же ты, мой доверчивый Ник?
19 августа. Утром
С утра детектив позвонил, узнал, что результаты экспертизы ещё не готовы, распрощался и уехал. Николас разжёг камин и долго сидел, глядя на весёлое, оранжево-жёлтое пламя. В комнату заглянула Милли.
— Я принесла вам Распятие, — сказала она. — Здравствуйте, мистер Николас.
