Наталья Андреева - Угол падения
— А Лена что предприняла?
— Она начисто лишена сентиментальности. Все, что еще невозможно определить как свершившийся факт, сестра отказывается воспринимать.
— Значит, она беспокоиться не стала?
— Нет, Сказала, что попробует позвонить знакомым, тете. Я попросила срочно перезвонить, как родители найдутся. Сама хотела ехать домой, к Лене, но Вова еще не пришел, Сережку не с кем было оставить.
Так и прыгала до половины двенадцатого. А потом, когда муж пришел, позвонила Лене. Сестра сказала, что ничего по-прежнему неизвестно, и я сразу же поехала к ней. Приехала, когда их уже нашли… Там милиции полно было… — Саша не заплакала, а только затихла, поджав под скамейку ноги в простых черных туфлях. Алексей смотрел, как золотятся на солнце ее кудрявые каштановые волосы, и не хотел вообще больше думать о крови, о трупах, о ненависти. Сашины печальные глаза сливались с небом — его бездумная голубая вечность втягивала в себя без остатка.
«Мне просто приятно на нее смотреть. Просто приятно, потому что она красивая. Что плохого в том, что я смотрю на красивую женщину и испытываю чувство идиотской невесомости? Плохое есть: я не хочу от нее уходить. Никогда. Александра, Саша, Сашенька…» — метеором пронеслось в голове Леонидова, прежде чем он неожиданно для себя спросил:
— Саша, вы мужа очень любите?
Она начала медленно краснеть. Алексей смутился. Эта женщина кокетничать не умела.
— Можно, я не буду отвечать?
— Вот всегда у вас так, а вы врать не умеете'. Что плохого в нежных чувствах к собственному мужу? Я же не про любовников вас спрашиваю/
— Вы следователь, а не исповедник. Я имею право не отвечать.
Леонидов глубоко вздохнул и быстро заговорил:
— Вы мне просто очень и очень нравитесь, Саша. Я хочу совершить подлость и начать ухаживать за замужней женщиной. К моему большому несчастью, вы не современны, Саша. Сейчас замужние женщины не стесняются иметь любовников, наоборот, без мужа и любовника одновременно считается, что это не полный комплект. Если бы вы были современны, как большинство красивых женщин, я стал бы вас коварно соблазнять. Пригласил бы в ресторан, в Большой театр, если вы предпочитаете оперу, на квартиру к уехавшему в командировку приятелю, в конце концов. Но что мне делать? Я, конечно, хам. Можете меня оскорблять, если хотите. — После этой тирады Леонидов отвернулся, старательно разглядывая чахлый куст, произраставший рядом со скамейкой.
Саше жутко захотелось рассмеяться и почесать его за ухом, как пушистого рыжего кота, пытавшегося залезть в миску со сметаной, но испугавшегося строгой хозяйки с веником в руке.
— Бедный обиженный мальчик, — вздохнула она. — Алексей, какой же ты еще глупый и какой самонадеянный. Я на урок опоздаю.
Она потянула из рук Леонидова свою сумку. Он неловко отпустил, тетради рассыпались по асфальту. Саша ойкнула и нырнула под лавку, вылавливая цветасто-полосатое месиво. Леонидов тоже испуганно присел на корточки, хватая тетради и засовывая их в Сашину сумку.
— Ну что ж ты их мнешь, чудовище? — рассердилась Александра.
— Подумаешь, они все равно уже грязные.
— Брысь отсюда! — Саша подхватила сумку с подмоченными творениями изящной словесности и побежала к школе.
Леонидов стоял у скамейки, жмурясь на солнышко, и улыбался блаженно и глупо.
«Ага, по крайней мере, мы уже перешли на «ты». Даже когда она ругается, она все равно милая. Ми-ла-я».
Он еще немного повздыхал и отправился продолжать так удачно начатый рабочий день.
А направлялся капитан Леонидов в знакомый до боли дом для серьезной беседы с младшей сестрой, имеющей характер странный и резко отличающийся от сестриного. Настало время зайти в квартиру, которую он так тщательно обходил стороной.
…К дому, в подъезде которого в конце августа был убит Александр Серебряков, Леонидов не шел, а летел. Его распирало от желания вывести на чистую воду всю эту шайку-лейку, выплеснуть фонтан эмоций, как шампанское из теплой бутылки, с обильной пеной и громким свистом. Он чувствовал вдохновение, а вдохновение — главная штука в любом деле, тот самый рычаг, которым, если постараться, можно сдвинуть матушку-Землю.
Алексей вышел на седьмом этаже, привычно втянув голову и живот, как будто пуля, если она ему предназначалась, могла отскочить от накачанного пресса. На площадке никого не было, только облезлые стены и цементный пол равнодушно взирали на маленького суетливого человека. Леонидов замер у железной двери, примериваясь, куда сначала? Лена или Лана? Лана или Лена? Ладно, нечего кругами ходить. Жму.
За дверью раздались уверенные шаги.
— Елена Викторовна? Здравствуйте.
Она удивилась и слегка попятилась, пропуская в темный влажный коридор. Синеватая лампа гудела зловеще, освещая его дрожащим холодным светом. Они прошли в квартиру. Леонидов заметил, что мебель стоит иначе, чем в тот день, когда он впервые разговаривал с Еленой Завьяловой, даже занавески на окнах были другими. Создавалось впечатление, что хозяйка стремилась поскорее избавиться даже от самого духа недавно похороненных жильцов, так спешно накладывался на все отпечаток собственной индивидуальности Елены Викторовны.
— У вас перестановка?
— Избавляюсь от тягостных воспоминаний. — Она усмехалась вызывающе, словно примериваясь к Леонидову, как к партнеру на ринге: побьет или не побьет?
— Не слишком ли поспешно? — прощупал противника и он.
— В самый раз. — Даже поза ее напоминала боксерскую стойку: правая нога вперед, сжатые руки опущены, плечо прикрывает подбородок. Позже, выйдя на свет, Алексей увидел, что с сестрой у них так же мало внешнего сходства, как и сходства характеров. Если Сашина фигура тянулась вверх всей своей архитектурой, начиная от прически и кончая кончиками длинных ступней, то Лена как бы оседала на землю. У нее была короткая шея, широкие плечи и плотные бедра. Макияж на лице выглядел дорого, ногти в порядке, джинсы и свитер явно из бутика, а не с рынка.
— Чайку не нальете, Елена Викторовна? С самого утра на ногах, вот наконец добрался к вам, язык на плечо.
— В стране кризис, вы разве не в курсе? Мне за вас пайковые не заплатят.
— А вы, пожалуй, подвержены греху жадности, а, Елена Викторовна?
— А вы греху наглости?
— Что ж, один — один. Как все-таки насчет стакана чаю?
— Что ж, воды не жалко. Домашнее варенье вас устроит? Извините, после похорон любимых родителей у меня напряженка с финансами.
— Что-то вы неважно выглядите. Переживаете их смерть?
Она почти позеленела. Видно, подобные замечания насчет внешнего вида Лену Завьялову сильно огорчали. Но она сдержалась:
— Да. Самое тяжелое, что может случиться с человеком, — это потеря близких.
«Эта фраза явно не крик души», — подумал Алексей, глядя, как фальшиво изменилось Ленино лицо, пытаясь обрести не свойственное ему выражение скорби. Вслух же сказал соответствующее заданному тону:
— Я вас понимаю. Сочувствую. Занавески, наверное, из бабушкиного сундука. Хорошо сохранились.
— Если вы намекаете на мою ложь насчет затруднения с финансами, то могу огорчить: занавески мама купила за неделю до смерти. А вы всегда с юмором относитесь к чужому горю?
Алексей нахмурился:
— Если бы я не был наслышан о том, как вы относились к своим родителям, уважаемая Елена Викторовна, покраснел бы до неприличия. Но не буду. Вы, наверное, простили им все после столь преждевременной кончины.
— Сашка нажаловалась? Да она всю жизнь мне завидует, вот и наговаривает.
— Чему завидует, простите?
— Да есть чему. Идеалистка проклятая. Если и есть дураки, которые влюбляются в подобные экземпляры, то это у них быстро заканчивается. Любовь, как говорится, приходит и уходит, а кушать хочется всегда.
— Прекрасно сказано. Позвольте аплодисменты?
— Обойдусь. Кстати, не напомните свое имя-отчество? У меня плохая память на все, кроме цифр.
— Алексей Алексеевич. По фамилии Леонидов.
— Очень приятно. Запишу, если не возражаете?
— Пожалуйста. На память, значит, жалуетесь, Елена Викторовна?
— Да, у меня ретроградная амнезия. Местами. «Да ты, дорогуша, язва. И сериалы смотришь, хотя в дури этой не признаешься и под дулом пистолета», — решил Алексей, и ему страшно захотелось съязвить:
— Какими, простите, местами?
— Наглядно показать?
— Я при исполнении. Меня голова в основном интересует. Вернее, внутреннее ее содержание. Может, освежим вашу память, фотографии семейные посмотрим?
— Вас интересует семейный архив?
— Еще как. Давайте воскресим прошлое?
Она пошла. Неохотно, но пошла. Наверное, еще не сообразила, какой подвох кроется в просмотре старых фотографий.
Альбомы действительно были древние, в тяжелых, бархатных переплетах, с серыми страницами плотного картона, в прорези которых были вставлены выцветшие снимки. В бордовом бархате скопилась многолетняя липкая пыль. Алексей с умилением увидел маленькую Сашу, еще в черно-белом варианте. Леночка фигурировала уже в цветном. Вот счастливые мама с папой ведут дочек в зоопарк. Леночка на пони, старшая сестра рядом, где-то возле ее ноги… Еще Саша, уже взрослее. Алексей не удержался и украдкой провел пальцем по кудрявой головке. Сердце сладко заныло, он со вздохом перевернул страницу. Все было на месте: Лена в первом классе, Лена за партой. Похожие детские лица, школьные елки и первые взрослые вечера. А вот выпускной: уже оформившиеся девушки, со взрослыми прическами, в дорогих платьях, рядом старающиеся тянуться за ними парни. Лена в кремовом костюме, натянутом на тяжелой груди, а рядом Лилия Мильто рыжеватые пышные волосы, глаза с оттенком зелени, еще тонкая, стройная фигурка.
