Луи Жаколио - Покоритель джунглей
Обзор книги Луи Жаколио - Покоритель джунглей
Луи Жаколио
Покоритель джунглей
Часть первая
Озеро Пантер
Глава I
Адамов пик. — Прибытие парохода. — Озеро Пантер. — Восстание сипаев.
Первые солнечные лучи начинали разгонять неясные тени с бескрайней глади Индийского океана, его спокойные и безмятежные воды едва морщило дуновение свежего утреннего ветерка. Древний Тапробан, Цейлон, волшебный остров, Земля наслаждений — Тео-Тенассерим, как называют его бирманцы, постепенно пробуждался, и свет заливал его остроконечные горные вершины, покрытые вечной зеленью, его тенистые долины, служившие убежищем для крупных хищников, его берега, изрезанные чудесными бухтами, где кокосовые пальмы, раскинув веером широкие листья, подступали к самой воде.
По всем тропинкам, стекавшимся к городу Пуант-де-Галль, легкой поступью сбегали сингальцы, неся на голове корзины с фруктами и овощами, циновки, глиняную посуду, шкуры тигров и пантер, а также местные сувениры, которые они собирались предложить многочисленным путешественникам, ожидавшимся в этот день пароходами из Европы.
Было начало мая 1858 года, самый разгар восстания Индии против английского владычества, и три корабля с солдатами и офицерами, чиновниками гражданских служб и иностранными добровольцами, а также французский почтовый корабль «Эриманта», о прибытии которых сообщалось накануне, ждали рассвета, чтобы по единственному и узкому проходу войти в гавань.
За несколько лье отсюда, на одном из высокогорных плато Соманта-Кунты, покрытом почти непроходимыми девственными лесами, на берегу маленького озера с прохладной, прозрачной водой, которое местные жители называли озером Пантер, двое мужчин, опершись на карабины, с морскими биноклями в руках, казалось, с неослабным вниманием и интересом наблюдали за прибытием кораблей. В нескольких шагах от них крепкого сложения индус-маратх с пышными усами, густыми и жесткими бровями разжигал валежник, чтобы приготовить на костре завтрак, ему помогал юноша-метис, малабарец лет двадцати.
Маратх был мужчина в расцвете сил, лет тридцати пяти, высокий, хорошо сложенный, с лицом умным и энергичным. Он сохранил все черты расы победителей и воинов, которая в течение 75 лет отчаянно сопротивлялась Ост-Индской компании. Унаследовав ненависть предков к угнетателям своего народа, он слышать не мог об англичанах, и всякий раз, как о них заходила речь, улыбка ненависти и бессильного гнева придавала его физиономии выражение особой жестокости.
Поэтому он был просто опьянен известием о восстании, которое ставило господство англичан на волосок от гибели. Восстанию этому он всячески содействовал с того самого дня, когда Нана-Сахиб призвал к мятежу полки сипаев в Дели и восстановил в королевских правах старого набоба, потомка Ауранг-Зеба.
При первых вестях о восстании он попросил у хозяина разрешения присоединиться к армии Наны, которая вела осаду Лакхнау, но тот ответил ему: «Нет, Нариндра! (Так звали маратха). Ты мне нужен. Кроме того, у тебя не раз еще будет возможность утолить свою ненависть к англичанам. Очень скоро мы будем у стен Лакхнау». Нариндра остался, и ему не пришлось раскаяться в своем повиновении.
Имя юного малабарца, который помогал Нариндре в его кулинарных хлопотах, было Ковинда-Сами, но по-дружески его называли обычно Сами. Он исполнял при хозяине обязанности его личного слуги, мы бы сказали — камердинера, если бы это слово не звучало слишком претенциозно в глуши индостанских джунглей.
Что касается двух особ, которые у подножия последнего отрога Адамова пика, возвышавшегося более чем на 2000 метров, наблюдали за прибытием в Пуант-де-Галль французского и английских кораблей, казавшихся им, учитывая расстояние, всего лишь черными точками на лазурной скатерти, то они заслуживают более подробного разговора, так как именно в них и состоит главный интерес нашего повествования.
Несмотря на бронзовый загар, которым долгая и бурная жизнь, полная приключений и проведенная под тропическим солнцем, словно патиной, покрыла их лица, с первого взгляда было ясно, что принадлежат они к белой расе. Старший, лет сорока, роста значительно выше среднего, был стройный, могучий, подвижный человек без малейшего намека на полноту. С непринужденностью и лихостью, свойственной военным, он носил типичный костюм всех настоящих охотников и путешественников, исследующих бесконечные леса Азии и обеих Америк или африканские пустыни: на нем были брюки с гетрами, доходившими до колен, охотничья куртка, подпоясанная широким ремнем, на котором висели револьверы, охотничий нож, служивший при необходимости штыком, и патронташ. Голову защищал шлем, сделанный из сердцевины алоэ и обвитый переплетенной кисеей, которая должна была уменьшать палящий жар солнца.
Внешность этого искателя приключений отличалась аристократическим изяществом, лицо его украшали тонкие, шелковистые усы, закрученные на кончиках кверху; темно-голубые глаза и хорошо очерченный насмешливый рот привлекали к себе внимание. Все черты его волевого лица невольно заставляли вспомнить о типе французского офицера кавалерии, сделавшемся известным благодаря рисункам Детайя.
Наш герой действительно принадлежал к этой национальности и какое-то время служил в армии. Благородство его манер, тщательность, с которой он заботился о своей персоне, несмотря на беспокойную жизнь, которую ему приходилось вести, изысканные выражения, которыми он пересыпал речь, — все указывало на то, что он не принадлежал к породе обычных авантюристов, выброшенных на чужеземные берега из-за прискорбных недоразумений с правосудием собственной страны. Но каково было его прошлое? Чем он занимался до приезда в Индию? Семью, друзей, родину не покидают без серьезных на то причин и без надежды на возвращение. Когда прибыл он на Землю лотоса? Никто не мог ответить на эти вопросы, даже его спутник, с которым мы вскоре познакомимся ближе.
В течение уже многих лет он странствовал по Индостанскому полуострову — от Цейлона и мыса Кумари до вершин Гималаев и истоков Инда, до границ с Тибетом и Китаем. Его сопровождал верный Нариндра, к которому присоединился юный Сами. Произошло это в ту пору, когда его нынешний спутник стал делить с ним тяготы жизни в джунглях, полной таинственных приключений. Но никогда, даже в минуты грусти и одиночества, когда человек ищет дружеское сердце, чтобы излить перед ним воспоминания о прошлом, не вырвалось у него ни единого слова, ни малейшего признания, которые имели бы хоть какое-то отношение к его прежней жизни и причинам, заставившим его покинуть родину.
