Джералд Керш - Ночь и город
Зои включила радио. Из-за стены донесся голос солиста танцевального ансамбля: «Я от счастья сам не свой, словно я богач какой…» Зои пританцовывала по комнате, стаскивая платье. Наконец она осталась в одних черных кружевных панталонах. Фабиан одобрительно кивнул. Но гость, не снимая пальто, сидел на краю дивана.
— Знаешь, — сказала Зои, — ты мне, пожалуй, нравишься. У тебя хорошее лицо. Потанцуем?
— Нет, спасибо, — ответил гость. — Я… на самом деле я пришел сюда вовсе не за… Не за этим. Я не хотел… ничего делать. Мне просто было одиноко. Ты ведь не обидишься, правда? Ты… Ты мне понравилась, и я… я подумал, что ты не будешь возражать… если мы полчасика побудем вместе — просто тихонько посидим.
— Вот так фокус! — удивленно проговорил Фабиан.
— Ох бедняжка! — Зои сочувственно покачала головой. — Еще бы я стала возражать. Мне очень жаль, что тебе одиноко, дорогуша. Так ты хочешь, чтобы мы просто посидели и поговорили? Выключить приемник?
— А ты не против?
Раздался щелчок, и певец замолчал.
— Ты неважно выглядишь, — сказала Зои. — Что с тобой стряслось?
— Ничего — я просто не спал.
— Почему?
— Не знаю.
— Так недолго и заболеть. Разве можно не спать? Слушай, я вот что придумала — забирайся-ка в постель и поспи полчасика, а я лягу рядом и буду с тобой разговаривать. Ну что?
— Это очень мило с твоей стороны, но я лучше посижу, спасибо.
— Хочешь, я тебе чаю приготовлю?
— Нет, спасибо. Но с твоей стороны было очень мило мне это предложить. Я очень тронут.
Зои не нашлась что ответить, и на минуту в комнате повисло неловкое молчание. Наконец маленький человек спросил:
— Ты здесь давно?
— Два года.
— Ну и как у тебя… идут дела?
— Неплохо.
Гость показал на фотографию Фабиана на каминной полке и спросил:
— А это кто?
— Один мой друг. Он пишет музыку.
— Правда? Мм… А ты давно этим занимаешься?
— С девятнадцати, около четырех лет.
— А тебе это нравится?
— Ну, не знаю… Это не так уж плохо. А знаешь, я тебя здесь видела много раз в последнее время и все думала, кто ты такой, — сказала Зои, — одна моя подруга решила, что ты детектив, но я-то знала, что ты никакой не детектив. Но я подумала: забавно, что такой, как ты, ошивается ночью по таким паршивым местам. Скажи мне, что случилось? Дома неладно или что?
— Да нет. Просто одиночество. Забавная история.
— Расскажи.
— Я бы тебе рассказал, но…
— Ну, если это секрет, можешь не рассказывать. Просто ляг и отдохни. О Боже! Похоже, тебе это и впрямь нужно.
— Знаешь, а ты очень добрая. Я чувствую, что могу тебе доверять.
— Конечно можешь. Я буду молчать как рыба.
— Ну, видишь ли, дело вот в чем… Я женат.
— Но твоя жена тебя не понимает.
— Ничего подобного. Я женат уже больше двадцати лет и очень счастлив. Но некоторое время назад моя жена заболела.
— А что с ней?
— У нее рак.
— Такого и врагу не пожелаешь, — проговорила Зои.
— Видишь ли, я бактериолог.
— Чего?
— В общем, я работал на одну компанию, которая производила дрожжи. Это была ночная работа — ферментация и тому подобные вещи…
— Должно быть, это интересно.
— Да… Но, вскоре после того как жена заболела, моя компания слилась с другой, и я потерял работу. А в моем возрасте, учитывая специфику моей деятельности, найти другую работу не так-то просто.
«Господи Иисусе! Неужели этот червяк хочет сказать, что у него нет денег?» — подумал Фабиан.
— И что же ты сделал? — спросила Зои.
— Моя жена сейчас в частной лечебнице. Ей немного осталось. Она всегда была такая мнительная. Какая-нибудь неприятность могла на неделю выбить ее из колеи. Мне не хотелось отравлять последние месяцы ее жизни, и я не сказал ей, что потерял работу. Я продолжал делать вид, что каждый вечер ухожу на работу, а по утрам возвращаюсь домой. Потом к нам переехала ее сестра, чтобы следить за домом, и я был вынужден продолжать эту игру.
— А сестре ты не мог сказать правду?
— Она бы все разболтала. Так что каждый вечер я ухожу на работу, а каждое утро возвращаюсь домой и раз в неделю приношу домой конверт с зарплатой. Я беру эти деньги из своих сбережений.
— А разве тебе не назначили пенсию?
— Нет, мне только выплатили годовую зарплату в качестве компенсации. К тому же мне удалось кое-что скопить. Мы с женой никогда не были расточительными. Мы всегда жили в достатке, но не сорили деньгами. Кино раз или два в неделю. Раз или два в год, например на годовщину нашей свадьбы, мы надевали вечерние туалеты и отправлялись в театр, а потом ужинали в каком-нибудь ресторане, заказывали бутылку вина и слушали джаз-оркестр. Никакой роскоши. Нам было очень хорошо. Знаешь, когда жену называют твоей половиной, в этом что-то есть. Если двое людей долгое время счастливо живут вместе, они и в самом деле становятся одним целым. И если попытаться разъединить их…
— Ах ты бедняжка! — вздохнула Зои. Ее глаза наполнились слезами. От нахлынувших чувств она взмахнула ресницами, и слезинка упала прямо на ее голую правую ляжку.
— Вся беда в том, — сказал маленький человек, — что мне нужно как-то убить время. Я никому не могу доверять.
— А у тебя есть друзья?
— Таких, с кем я мог бы поговорить по душам, нет. Я всегда держался особняком. Я вынужден проводить время среди незнакомцев — среди тех, кто ведет ночной образ жизни. Я не смею пойти в места, где может оказаться кто-то из моих соседей. Так что я вынужден ходить туда, где ты меня видела.
— А почему бы тебе не снять где-нибудь комнату?
— Просто потому, что я не могу быть один. Моя жизнь и без того разбита. Я не могу спать, ничего не могу делать. Я могу только бесцельно бродить.
— А ты не можешь сказать, что тебя перевели на дневную работу?
— Могу. Но это вряд ли что-нибудь изменит. Я не могу спать по ночам. Днем я могу показываться в нашем квартале, и мне не так тяжело. Но ты и представить себе не можешь, как тошно быть одному, особенно сейчас, ночью. Нет, нет, я должен упокоить ее с миром, а потом — будь что будет. Бедная женщина, она и так настрадалась из-за этой болезни.
— Сестра твоей жены, должно быть, порядочная стерва.
— Она очень злая женщина. Это так мило с твоей стороны, что ты все это слушаешь. Я так тебе благодарен, правда…
— Знаешь, я думаю, что ты ужасно милый, — сказала Зои. — Не бойся меня. Расслабься. Знаешь, ты приляг и отдохни немного. Хотя бы четверть часа. Это пойдет тебе на пользу: ты неважно выглядишь.
— Нет, я не могу отдыхать.
— Хочешь, я выйду и куплю тебе что-нибудь выпить?
— Нет, спасибо: я и так слишком много пью в последнее время. — И с этими словами он благодарно погладил ее по ноге, но, внезапно осознав, что делает, быстро отдернул руку.
По другую сторону стены Фабиан улыбнулся во весь рот.
— Так здорово, что я могу с тобой поговорить, — сказал маленький человек, — прямо на душе полегчало. Может, это и пустяки — совсем не то, что признаться в преступлении, например, но для меня это так много значит. Я просто не осмеливался сказать никому из знакомых. Может, это глупо, но я просто не мог. Спасибо. Я так тебе благодарен. Я тебя больше не потревожу. Через минуту я уйду…
«Господи! Похоже, тут пахнет настоящими деньгами!» — подумал Фабиан, пораженный новой неожиданной идеей. Он сжал кулаки во тьме и гневно взглянул на Зои сквозь просверленное отверстие. Ему хотелось заорать: «Спроси у него адрес, дура!» Он задрожал от азарта.
— Куда ты теперь? — спросила Зои.
— Не знаю. Может, выпью где-нибудь чашку кофе… — Он запустил два пальца в нагрудный карман и достал оттуда три фунтовые банкноты. — Спасибо. Пожалуйста, возьми. Я и так отнял уйму твоего драгоценного времени.
— Нет, не надо, — сказала Зои. Она оттолкнула деньги и, повинуясь внезапному порыву, поцеловала его в лоб.
Фабиан скрежетал зубами во тьме.
— Нет, я настаиваю, — проговорил маленький человек, — это подарок. Не вознаграждение, а подарок. Купи себе шляпку или еще что-нибудь. Ты очень милая девушка. Я снова приду к тебе, если позволишь. Благослови тебя Бог! Спокойной ночи!
«Чер-рт! — Фабиан рвал и метал. — Какой я дурак, что не выскользнул отсюда на пять минут раньше! Я бы уже ждал его снаружи!»
— Подожди, — сказала Зои. — Дай-ка я поправлю тебе галстук. У тебя какой-то пух на пальто — дай-ка я почищу…
Фабиан больше не мог это слушать. Он отпер дверь, выбрался из гостиной и бесшумно отворил входную дверь. Он умел беззвучно закрывать двери: он выскользнул из квартиры, словно тень, и устремился вниз по лестнице.
— Спасибо тебе, Господи! — сказал Фабиан, который был не чужд религиозных убеждений.
На улице лило. Фабиан застыл у парадного, делая вид, что пережидает дождь.
