Кейт О'Мара - Негодяйка
Когда она вернулась в комнату, на столе уже стояли напитки.
– Особый напиток по особому случаю, – сказал Джованни, вручая ей стакан и поднимая свой. – За нас, Карина.
Берил молча подняла стакан и сделала глоток. Это было шампанское с каким-то фруктовым соком – с персиковым, скорее всего, подумала она. Пока они пили, Джованни неотрывно смотрел ей в глаза. Потом наклонился и нежно поцеловал ее в губы. Берил почувствовала, как разливается по телу сладкое волнение. Джованни взял из ее рун стакан и вместе со своим поставил на стол. Хорошо отработанным с годами движением он заключил ее в объятия и страстно поцеловал. Берил была вне себя от счастья; никогда в жизни ее так не целовали. Она даже не пыталась сопротивляться, отдавшись во власть его опыта.
Джованни становился все более настойчив.
– О, Карина, Карина, – дышал он ей в ухо, осыпая поцелуями шею. Внезапно он подхватил ее на руки и понес в спальню, которую отделяла от комнаты тяжелая портьера. Единственным предметом обстановки здесь была большая двуспальная кровать. Одурманенная вином и волнением, Берил все-таки успела заметить, что простыни чистые и постель аккуратно заправлена.
Джованни осторожно положил ее на кровать и склонился над ней, продолжая покрывать поцелуями ее лицо и шею. Его руки скользнули по спине; он расстегнул молнию платья и осторожно стянул его с плеч вместе с бюстгальтером. Берил лежала не шевелясь, груди ее были обнажены, и он какое-то время смотрел на них бесстрастным взглядом. Потом благоговейно коснулся их поцелуем, нежно обхватив руками. Берил вновь ощутила давно забытое волнение. Она почувствовала прохладу – Джованни спустил платье ниже, горячими поцелуями выписывая контуры ее тела. Берил закрыла глаза и погрузилась в омут сладострастных ощущений.
Когда Джованни вошел в нее, она громко вскрикнула. Она прижимала его к себе все сильнее, и он погружался все глубже, мощными рывками, повергая ее в трепетную дрожь.
– Скажи, что ты любишь меня, Карина, – дышал он ей в ухо, – ты ведь любишь меня? Скажи, что любишь.
– О Боже, да, – закричала Берил, задыхаясь от вожделения. Казалось, каждая клеточка ее тела была охвачена пламенем – пламенем страсти, бушевавшим в них обоих. Его движения становились все более резкими, он проникал глубже и глубже, пока не содрогнулся в оргазме, увлекая вместе с собой и Берил в пучину неизъяснимого блаженства.
Берил разбудил утренний перезвон церковных колоколов. Она не сразу сообразила, где находится. Окинув взглядом крохотную спальню, куда едва пробивался солнечный свет, она сладко потянулась в постели, улыбнувшись воспоминаниям о прошедшей ночи. Чувствовала она себя превосходно. Джованни рядом не было, но на кухне слышались его шаги, позвякивала посуда. У Берил возникло непреодолимое желание выпить чашку чая.
Портьера приоткрылась, и в спальне появился сияющий Джованни с двумя чашками в руках. На нем была пестрая – черная с красным – шелковая пижама, которая очень шла ему.
– А, ты проснулась, Карина. Я принес тебе чаю. Я знаю, что все английские дамы любят чай. Надеюсь, тебе понравится.
Берил вдруг подумала о том, что, если бы она не успела влюбиться в него ночью, то сейчас это произошло бы наверняка.
– Как чудесно, я как раз мечтала о том, чтобы выпить чаю.
– И, как видишь, твоя мечта сбылась, – сказал он, протягивая ей дымящуюся чашку. Берил с жадностью припала к ней губами. Жидкость была похожа на чай, но вкус был ей незнаком.
Джованни с удовольствием наблюдал, как она пьет.
– Видишь, я кое-что соображаю в этом, – самодовольно заметил он.
– Но откуда? – улыбнулась она в ответ. Джованни отвел взгляд и переменил тему.
– Ты сегодня очень красивая, Карина, – сказал он. И, словно вдруг вспомнив, добавил: – Конечно, от Леони, она мне обо всем этом рассказывала. Она очень любит чай.
– Леони? – спросила ошеломленная Берил.
– Мисс О'Брайен, – объяснил Джованни. – Я работаю на нее.
– Ты знаком с Леони О'Брайен, кинозвездой? – Берил казалось это невероятным.
– Да, я очень хорошо ее знаю. Она замечательная женщина. Она – мой босс, – с гордостью сказал он.
– Она здесь, в Риме? – спросила Берил.
– Конечно. Она снимает здесь фильм с Робом Фентоном. – Джованни присел на краешек кровати рядом с Берил.
– А кто такой Роб Фентон? – спросила Берил.
– Ее приятель, – сказал Джованни, отхлебывая чай.
– Ну да, конечно, я забыла, – проговорила Берил. – Да, я читала о них. – Она вдруг задумалась. – А Аманда знает Леони О'Брайен?
– Нет, но очень хочет познакомиться.
– О да, я представляю, – сказала Берил.
– А еще, – радостно воскликнул Джованни, – я знаю, что английские дамы любят читать английские газеты. Я пойду куплю их, а заодно прихвачу и рогаликов к завтраку. А потом решим, чем сегодня займемся.
– Превосходная идея, Джованни, – сказала Берил, со счастливым вздохом вновь откидываясь на подушки.
День уже был в разгаре, когда Леони разбудил зуммер внутреннего телефона. Не обращая на него внимания, она с наслаждением растянулась в постели, ощущая удивительное умиротворение. В памяти проносились события последних нескольких часов. Видит Бог, ей пришлось многое пережить за это время, но ничто не могло сравниться с облегчением, которое она испытала, сумев достойно принять вызов. Словно тяжкую ношу скинула она со своих плеч. Все эти годы Леони оставалась заложницей прошлого. Теперь с этим покончено, и она наконец чувствовала себя легко и свободно, как будто избавилась от преследовавшего ее призрака.
Зуммер не смолкал. Леони удивилась: почему Роб не ответит? Повернув голову, она увидела на подушке записку: "Дорогая, пошел в магазин. Люблю тебя. Р.". Она улыбнулась и, неохотно спрыгнув с кровати, подошла к телефону.
В трубке раздался незнакомый женский голос, явно принадлежавший англичанке:
– Здравствуйте. Извините, что беспокою вас, меня зовут Берил Уиллоуби.
– Да? – "Неужели опять репортеры?" – подумала Леони, намереваясь отделаться от непрошеной гостьи.
– Мне очень неловко обременять вас своим присутствием, но мне необходимо поговорить с вами. Дело в том, что я – мать Аманды.
– Что?! – Леони не верила ушам своим.
– Я должна увидеться с вами, – отчаянно умолял голос в трубке, – пожалуйста. Здесь кругом слоняются репортеры… Пожалуйста, впустите меня.
– Хорошо, поднимайтесь, – коротко сказала Леони и повесила трубку. Вполне возможно, что эта женщина и сама репортер, но интуиция подсказывала Леони, что нет. Она очень надеялась, что не ошибается.
Леони вернулась в спальню и оглядела себя в зеркале. Вид немножко помятый, но в целом неплохой, отметила она. Ей даже показалось, что она помолодела – может, потому, что на лице не было грима. Раздался звонок, и Леони подошла к двери, осторожно приоткрыв ее. Женщина, стоявшая на пороге, выглядела довольно респектабельно – просто, но со вкусом одетая в лиловое хлопчатобумажное платье-рубашку; тонную талию подчеркивал широкий темно-фиолетовый замшевый пояс. У нее было миловидное, тронутое легким загаром лицо, на котором выделялись большие серые глаза, красивые платиновые волосы. "Далеко за сорок", – подумала Леони и распахнула дверь шире.
– Здравствуйте. – Тон ее был сдержанным, но довольно приветливым. Ей не хотелось выглядеть недружелюбной – женщина ведь могла на самом деле оказаться репортером. Леони же всегда гордилась тем, что сохраняла вежливость в отношении прессы, независимо от ее объективности.
– Извините, что беспокою вас, – робко сказала женщина. Леони готова была поклясться, что никогда раньше не видела ее.
– Ну что вы. – Она улыбнулась. – Входите, пожалуйста.
Берил вошла в квартиру и огляделась.
– О, как все здесь красиво, – восхищенно сказала она. – У вас, должно быть, очень хороший вкус. – И в ее голосе прозвучала легкая зависть.
– Вы очень любезны. Могу я предложить вам что-нибудь выпить?
– Да, с удовольствием. Шерри, если можно.
– Конечно, – сказала Леони. Она направилась к бару, жестом приглашая Берил в гостиную. – Пожалуйста, располагайтесь, где вам будет удобнее.
Берил мягко погрузилась в уютные кожаные подушки роскошного итальянского дивана и с интересом разглядывала обстановку, пока Леони готовила напитки. Она протянула хрустальный бокал гостье, которая явно испытывала неловкость. Леони же, наоборот, чувствовала себя хозяйкой положения. Сон пошел ей на пользу, а после пресс-конференции еще остался заряд бодрости и уверенности в себе.
Она пристально посмотрела на Берил.
– Я никогда не думала, что встречусь с вами, – медленно произнесла она, – и меньше всего я ожидала этого в Риме. Что вы здесь делаете?
Берил решила ничего не скрывать.
– Я здесь как туристка. Мой муж умер, и мне необходимо было вырваться из дома.
– Простите, – коротко сказала Леони.
Берил вдруг растерялась. Сможет ли она найти нужные слова, осмелится ли сказать то, что должна была сказать, – сейчас, когда встретилась лицом к лицу с настоящей матерью Аманды? Она всегда знала, что Леони хороша собой, но оказалась совершенно неподготовленной к встрече с такой красивой и уверенной в себе женщиной. Подобно всем кинозвездам, в жизни она казалась какой-то неземной; гораздо ниже ростом, чем представляла Берил, и очень хрупкой, почти невесомой.
