Джеймс Тейбор - Заледеневший
— Скольким женщинам на сегодняшний день Морбелл сделал прививку? — спросил Бельво.
Геррин на секунду задумался, прикрыв глаза.
— Тридцати шести. Нет, тридцати семи, считая Лиленд. Что вы надумали, Жан-Клод?
— Если из тридцати семи умерли три, то это примерно восемь процентов, правильно?
— Да, — подтвердил Геррин, понимая, к чему клонит Бельво. Не лучшая тема, на его взгляд, но разговор все же нужно было хоть как-нибудь увести в сторону.
— Послушайте, что мне пришло в голову, — обратился Бельво к собеседникам. — Примерно половина женщин на земле являются носителями гена Краусса — это примерно полтора миллиарда. Ведь по плану «Триажа» предстояло инфицировать только их.
— Да, — подтвердил Геррин, не в силах сдерживать раздражение.
— Восемь процентов от полутора миллиардов — это сто двадцать миллионов, — объявил Бельво таким тоном, как будто говорил о чем-то завершенном.
— Дэвид, — вступил в разговор Кендалл, — я не хочу даже попытаться представить, о чем идет речь.
В голосе этого стареющего человека явно слышалась нервическая дрожь. Но речь Геррина звучала по-прежнему уверенно и твердо.
— Должен напомнить, что мы не знаем, «Триаж» ли стал причиной их смерти.
— Но, черт возьми, теперь-то мы просто обязаны это предположить! — не помня себя закричал Кендалл. — Ведь это никогда не было частью того, что мы собирались делать. Бог свидетель.
— Я не думаю, он нас больше не слышит, — сказал Бельво и после недолгой паузы обратился к Геррину: — Нам надо обсудить альтернативные варианты. Что произойдет, если мы решим на этом остановиться?
— Тогда нам надо будет убрать этих женщин, — ответил Геррин.
— Убрать? Куда? — не понял Бельво.
— Я уверен, что он хотел сказать «ликвидировать», — сказал Кендалл. — Ведь именно это слово вы употребили, когда речь шла о первой женщине, или я не прав, Дэвид?
— Ну уж нет, это невозможно, — сказал Бельво, не дожидаясь ответа Геррина.
Если в голосе Кендалла слышался ужас, то в голосе Бельво сквозило отвращение.
— В действительности это возможно, — возразил Геррин. — План действий на случай непредвиденных обстоятельств был разработан с самого начала. Несчастный случай. Не связанный с нами.
— Вы никогда не говорили нам ничего подобного, — взглянул на него Кендалл.
— Не говорил. Но это условие было неотъемлемой частью плана.
— И как это должно произойти? — спросил Бельво.
— Есть несколько вариантов, зависящих от конкретных условий. Наиболее приемлемый из них — это случайный взрыв. Ранее в этом году он не сработал бы, потому что люди жили вне станции. Теперь все собрались в одном месте, поэтому…
Молчание затянулось. Нарушил его Кендалл:
— Но ведь кто-то же должен выжить, или нет? Я хочу сказать, что тот, кто сотворит это, вряд ли будет готов пожертвовать своей жизнью вместе с остальными.
— Это предусмотрено, — ответил Геррин. — Наш агент безопасности подготовит взрыв. Он будет ждать на взлетно-посадочной полосе, надеясь, что самолет возьмет его на борт.
— Надеясь?
— Да.
— А самолета, стало быть, не будет?
— Не будет.
— Но ведь ликвидация женщин означает также и ликвидацию мужчин, разве нет? — спросил Бельво. — Простите, но с этим я не могу согласиться. И участвовать в этом не намерен. — Он сел, скрестив на груди руки, лицо его помрачнело.
— Существуют всего два варианта, Жан-Клод, — пояснил Геррин. — Этот вариант или вариант, чреватый куда большим риском.
— Да нет, на самом деле все не так. — Сидевший на стуле Кендалл подался вперед; в его голосе появилась новая энергия. — Есть еще один вариант.
— Нет, — решительно произнес Геррин. — Других вариантов нет.
— Есть.
— Скажи же, Йэн, что видишь ты и чего не видим мы? — спросил Бельво.
— Мы говорим людям о том, что они инфицированы. И не только женщинам. Всем. Помещаем их в карантин на период, достаточно длительный для того, чтобы найти контрмеры.
На некоторое время в кабинете наступила тишина, затем заговорил Геррин:
— Мы можем с таким же успехом прийти в Международный уголовный суд и во всем признаться.
— Нет. Послушайте меня, — сказал Кендалл. — Морбелл может сделать заявление о том, что он идентифицировал патогенный организм, вызывающий заболевания людей. Он обнаружил его, ну, скажем, в образцах крови, которые только что взял. Ни слова о том, что этот патогенный организм был создан. Никто не должен знать, откуда он появился. Люди поверят этому, разве не так? На станции введут строгий карантин. Никто не войдет в нее и не выйдет из нее до тех пор, пока не будут разработаны эффективные контрмеры.
— Им всем предстоит зимовка. А у них достаточно возможностей и средств для проведения таких исследований? — спросил Бельво, адресуя вопрос Геррину.
— Да, — ответил тот. — Некоторые вещи поступают на полюс по урезанным лимитам, но на науку это не распространяется.
— Ну что ж, решено. Зимовка — лучший карантин, согласны? Они смогут привлечь к работе правительственные лаборатории. Даже частную индустрию, если посчитают нужным, разве не так? — обратился к присутствующим Кендалл.
— Возможно — хотя и маловероятно, — что эффективным лекарством окажется какой-то из существующих антибиотиков, — задумчиво произнес Бельво. — Правда, ему не справиться с вирусной составляющей.
— Вирусная составляющая в данном случае не важна, — сказал Кендалл. — Она является просто переносчиком. Разрушение овариальных клеток — это задача стрептококка, созданного Блейном. И мы не знаем, какой антибиотик может сработать против него.
— А нам известно, какие антибиотики в их распоряжении сейчас? — спросил Бельво.
— Солидные запасы амоксициллина, ампициллина и ципрофлоксацина. Их хватает на весь период зимовки для борьбы с инфекциями, — ответил Геррин. — Протокол по лечению любых серьезных заболеваний до наступления зимы предписывает эвакуацию в «Мак-Мёрдо» или Крайстчёрч.
— Как плохо, что у них нет клиндамицина или линкомицина, эффективных против стрептококковых штаммов.
— Против этого штамма? Мы не знаем, разве не так? Правда, нам может и повезти, — размышлял Кендалл. — Возможно, удастся сбрасывать кое-что с самолетов, если они не смогут приземлиться. Насколько я помню, так поступали и раньше при возникновении чрезвычайных ситуаций.
— Думаю, мы пришли-таки к единому мнению, — сказал Бельво. — Что скажете, Дэвид?
Оба посмотрели на Геррина. Несколько мгновений он молчал, затем глубоко вдохнул и утвердительно кивнул головой.
— Да, конечно, вы правы. Как вы сказали, Жан-Клод, мы никогда не помышляли о массовом истреблении. Только о стерилизации.
— Слава богу, — вздохнул Кендалл. — А ведь совсем недавно я думал… — Он оставил фразу незаконченной.
— Так какой наш следующий шаг? — спросил Бельво.
— Я передам наше решение Мерритт, — ответил Геррин. — Она проинформирует остальных. — Он сделал паузу. — Вы видите, Жан-Клод, Бог, в конце концов, прислушивается к нам.
45
Лаборатория, которой воспользовалась Халли, была заперта, но у Мейнарда Блейна имелся ключ. Ключ был и у Мерритт, один из двух мастер-ключей, который открывал все двери на станции. Грейтер сказал Мерритт, что возглавит поисково-спасательную группу по розыску Фиды и возьмет с собой Лиленд. Поиски продлятся как минимум два часа. Этого времени более чем достаточно.
Большинство лабораторий на станции были одного размера и формы — прямоугольное помещение шириной двадцать и длиной двадцать пять футов. Оборудование, которым была оснащена та или иная лаборатория, зависело от ее профиля. Блейн, пройдя через небольшой тамбур, вошел в лабораторию и без труда нашел то, что искал. Эмили рассказывала ему, что они держат контейнер с экстремофилом в холодильнике с целью поддержания температуры воды в нем на уровне температуры воды в криопэге. Холодильник со стоявшим в нем контейнером находился у дальней стены лаборатории.
Подняв крышку холодильника, Мейнард увидел тридцатигаллоновый стеклянный контейнер, где содержались добытые Лиленд образцы экстремофила. Он внимательно всмотрелся в воду, которая в отличие от обычной аквариумной воды не была прозрачной. Вода являлась сверхсоленой, и такая сильная концентрация соли делала воду мутной, создавая практически коллоидальный эффект.
На дне контейнера Мейнард рассмотрел культуру, собранную в криопэге. Нагнувшись над поверхностью воды, он принюхался и удивился запаху. Она пахла не так, как пахнет холодная соленая вода в океане на побережье штата Мэн; у нее был не такой мягкий нежный запах, как у воды, омывающей Карибские острова. Эта вода пахла совсем по-иному. Порывшись в памяти, Блейн с трудом подобрал отдаленный аналог — похожим образом пахла клеевая краска, которой красят салоны самолетов.
