Замерзшее мгновение - Седер Камилла

У Волка, единственного из них троих, была баба, и это лишний раз подтверждает, что женщины предпочитают козлов со смазливой рожей, а не нормальных ребят, но со страшными мордами. Не то чтобы с собственной мордой все было так плохо, но и красавцем его назвать трудно.

Теория о страшной морде подтверждалась и в отношении их третьего друга и товарища, Пиля. У большинства людей акне проходит с подростковым возрастом, однако Пилю не повезло в генетической лотерее. Мало того что бесчисленные оспины от выдавленных прыщей превратили его кожу в лунный ландшафт, так еще и постоянно появлялись новые, из-за чего лицо Пиля временами напоминало кусок сырого мяса. Сам он обычно говорил, что это из-за стресса, и, черт подери, действительно пребывал в подобном состоянии.

С одной стороны, наверное, хорошо, что Пиль мог свалить все на свои прыщи. Наверняка намного труднее признать, что ты просто-напросто слишком тупой: дамы сбегали, едва он успевал открыть рот. А учитывая, кто входил в его окружение — Волк например, — становилось понятно, насколько безнадежно тупым надо быть, чтобы выделяться даже на их фоне.

Вышеупомянутые дамы не сбивались с ног, пытаясь заполучить Молле, хотя одна-другая сучка и демонстрировала свой интерес. По правде говоря, он считал, что лучше оставаться одному, чем содержать склочную и сварливую бабу, которая будет во все влезать и с каждым годом становиться все толще и толще. Так обстояли дела у всех его друзей, которые по ошибке завели себе жен, не говоря уже о детях. На них можно было ставить крест.

Девчонка Волка была немного другой — по-прежнему хорошо выглядела, да и полной дурой не казалась. Поэтому еще труднее понять, почему она выбрала себе в мужья такого козла.

Он подогнал машину, и Пиль помог ему силой запихнуть внутрь Волка, во что бы то ни стало хотевшего выпить еще пивка.

Теперь Молле злился и на Пиля, который всегда был как хвост. Если бы не приказ, он наверняка сидел бы там всю ночь и слушал гнилой базар Волка, прекрасно помня, что они договорились уехать максимум в полночь. Он был как баба: боялся конфликтов, плыл по течению.

Выехав из ворот, Молле с легким беспокойством осознал, что не так трезв, как ему казалось. Внутри его плескалось несколько кружек пива. Обычно он не занимался подсчетами, поскольку ездил только по проселкам недалеко от дома, где никогда не видел полицейскую машину, но сейчас им нужно было попасть на шоссе.

Беспокойство лишь усилило раздражение. Проклятый Волк. Если бы он не пробыл там столько времени, не было бы выпито такое количество спиртного.

Злоба, заглушившая здравый смысл, заставила его взять фляжку, которую Волки Пиль передавали друг другу. Он сделал пару больших глотков. Плевать. «Если придется дуть в трубку, — подумал он, — права отберут по-любому». Кажется, он был самым трезвым в компании приятелей, но с точки зрения полиции его состояние далеко от идеала.

Помимо всего прочего начался еще и сильный снегопад. Бесполезные щетки на лобовом стекле пикапа только ухудшали обзор. Голова заболела от напряжения, когда он пытался удержать машину на дороге, чтобы этот гребаный вечер не закончился в канаве.

Как раз в тот момент, когда Волк заснул, пуская слюни, он услышал собственный крик и на секунду потерял контроль над машиной. Колеса заскользили по льду, но в последний момент ему все-таки удалось затормозить в опасной близости от канавы. Волк проснулся и уставился на него безумными глазами.

— Ты что делаешь?!

— Там что-то было. Я чуть не наехал на…

Сердце бешено колотилось. Молле лихорадочно стал вытирать изнутри запотевшее окно и увидел темную фигуру перед машиной. Он распахнул дверцу.

— Блин, глаза разуй!

Мужчина с силой ударяет кулаком по капоту и кричит:

— Блин!

Фары ослепляют Мю, она подносит руку к глазам. И все равно узнает типа, плюнувшего ей под ноги. В свое время она повидала достаточно пьяных, чтобы сразу раскусить этого: один из тех, кто впадает в ярость.

— Глаза разуй, — повторяет он, но уже не так уверенно.

Почему-то именно неуверенность заставляет ее злиться. Она отпускает велосипед и делает пару шагов навстречу мужчине.

— Это я разуй глаза? А ты как едешь, придурок чертов? Ты чуть не сшиб меня, хотя я совсем на обочине стояла!

— У тебя колесо проколото.

— Ты что, думаешь, я не знаю?

В течение нескольких секунд слышится звук от колеса, продолжавшего крутиться после того, как велосипед упал. Когда звук наконец прекращается, становятся слышны звуки леса. Падающие капли. Скрип, шелест. Между ними — полная тишина.

Мужчину не разглядеть — виден только силуэт, волосы, куртка с широкими плечами. Он делает шаг назад, выходя из круга света.

В пикапе кто-то шевелится, просыпается, стонет. Тут же открывается дверца со стороны пассажира, и еще один парень чуть не вываливается наружу. «Огромный и в жопу пьяный».

— Блин… Поедешь с нами или… Э, девушка. Можешь сесть ко мне на колени.

Он бормочет что-то и, гогоча, похлопывает себя в паху. Ставит одну ногу на землю и с трудом выбирается из машины. У него потное бородатое лицо, красные глаза.

Есть еще третий, на заднем сиденье.

Сердце Мю лихорадочно колотится, пути назад нет. «Нельзя показывать свой страх». Она чуть наклоняется к тому парню, который был за рулем, даже на расстоянии безошибочно чувствуя запах алкоголя.

— Блин, ты же пьяный. Тебе повезло. Если бы ты на меня наехал, тебя бы посадили.

Мю отступает на несколько шагов и идет к своему велосипеду.

— Свинья, — бормочет она.

— Ну извини, что ли! — Голос меняет оттенок — он, кажется, не уверен в своей злобе. — Может, положить велосипед на багажник? Ты выглядишь не очень бодро.

Нельзя показывать страх. «Только бы добраться до дома. Только бы всего этого не было».

— Если бы я даже была полудохлой, и то бы не поехала с таким алкашом, как ты.

Девчонка снова оказалась в свете фар. На этот раз она не заслоняла глаза рукой, а просто стояла как идиотка и ждала, что будет дальше. Она не могла как следует разглядеть его, а он хорошо ее видел.

Смешное милое девчачье личико, совсем не сочетавшееся с грубой мужской одеждой. Щеки на морозе покраснели, как у ребенка. «Сердитый чертов ребенок». Почему-то это показалось Молле привлекательным и трогательным. Черт, он же извинился. Предложил подвезти ее до шоссе, там она могла бы сесть на ночной автобус или взять такси. Что еще он должен сделать? Вечеринка продолжится всю ночь, и пройдет еще много часов, прежде чем узкая лесная дорога осветится фарами возвращающихся машин и мотоциклов.

Девчонке не стоило бы гулять одной ночью в лесу. С кем угодно может случиться что угодно. И никто ничего не увидит и не услышит.

Волк отпустил дверцу и подошел к Мю, как подходят к загнанному зверю.

— Ну давай прокатись с нами. У нас есть выпить и кое-что еще, тебе точно понравится. Или ты, может, не по этой части? Может, тебе член не нравится? — Его тихий голос вдруг стал трезвым и зазвучал с угрозой.

Молле чуть было не сказал Волку, чтобы тот заткнулся, но не смог. Оскорбление засело в нем как заноза. Он понял, что ему нравится внезапный страх самонадеянной девки. Теперь она уже не так уверена в себе. Наверное, решила, что лучше заткнуть пасть. И правильно сделала. Она хотела взять свой велосипед и слинять, но Волк подошел к ней и сжал руку. Тогда она закричала:

— Отпусти, ты, козел вонючий! — и стала звать на помощь.

Ну и пусть зовет. Все равно никто не услышит.

Молле тут же понял, что у нее нет шансов. Они могли сделать с ней все, что угодно, и она им не помешает. Он возбудился от этой мысли и от того, что Волк, со странным выражением на бородатом лице, тащил кричащую и брыкающуюся девчонку к машине.

Волк держал ей руки за спиной одной своей мощной лапой, а другой пытался расстегнуть штаны. Это был уже совсем другой человек, а не перебравший бубнящий дурак.

Пиль открыл дверцу машины, чтобы Волк мог бросить девчонку на сиденье, а потом встал как вкопанный, казалось, не зная, что делать дальше.