Б-11 - Рой Олег Юрьевич
Но именно благодаря этому Таня могла «выключить» в себе это существо. Ее воля в ее теле превалировала над волей той, кого в древности считали богиней. Отправив Белет Эрра в глубокий сон, Таня решила воспользоваться тем, чему от нее научилась.
В ее руках оказалось настоящее могущество! Вот только цена этого могущества была непомерно высокой. Таня понимала, что, рано или поздно, Белет Эрра наберется сил и возьмет над ней верх. И она знала, что даже в аду Белет Эрра не сидела, сложа руки; используя те ограниченные возможности, что у нее были, она насылала на человечество страшные эпидемии. От Юстиниановой чумы до Ковида – все было ее работой, ко всему она приложила свою «руку». Тане страшно было даже подумать, что будет, если ее «попутчица» окажется на свободе.
Этого нельзя было допустить.
Город заканчивался внезапным обрывом – словно огромным ножом обрезанным. На краю обрыва здания были частично разрушены. Игорь осторожно заглянул за край обрыва – никаких следов обрушившихся зданий внизу не наблюдалось…
– Раньше Биармия была больше, – пояснил окружавший его с трех сторон Биарей. Часть ее осталась на поверхности. Следов теперь не найдешь – пара последних оледенений снесла их куда подальше. То, что ты видишь – только треть города.
Кстати, дома на поверхности «острова», как оказалось, не были домами: подданные Биарея жили в пещерах внутри скалы. Дома наверху остались от тех времен, когда биармийцы были еще людьми. Хотя часть из новых существ и находилась в зданиях, но постоянно в них не проживала. Биармийцы вообще, с точки зрения Игоря, вели совершенно бесполезное существование – бесцельно двигались, постоянно дрались друг с другом, постоянно друг друга ели… Биарей, кстати, порой хватал какую-то из зазевавшихся мантикор, разрывал на куски и рассовывал по своим многочисленным ртам. Зрелище было крайне неаппетитным.
Во время путешествия Игорь видел множество разных существ, некоторые из них были похуже мантикор (но преобладали, все-таки, последние). Были здесь какие-то насекомообразные существа, были паукообразные, вернее, почти насекомообразные и почти паукообразные – тела всех существ состояли из несочетаемого соединения человеческой плоти и хитина или еще Бог знает, чего.
На одной из площадей они остановились, чтобы пропустить катящийся живой шар, похожий на морскую мину или коронавирус под микроскопом. Шар состоял из человеческой плоти; из ее переплетений наружу тянулись щупальца, паучьи лапы и, что самое страшное – человеческие головы.
– Это новенький, – с теплотой в голосах сказал Биарей (говорил он, по-прежнему, хором). – За его появление спасибо стоит сказать твоей возлюбленной, вернее, ее половинке – Белет Эрра, ну, и Бел Энгралу, конечно. Шар одушевлен сознаниями тех, кто отрицал опасность новой эпидемии, и призывал людей отказаться от средств защиты. Поскольку сами они тоже не заботились о предохранении от заразы, многие попали к нам, ну, а Белет Эршигаль вырастила для них вот эти симпатичные шары. С моей помощью, конечно.
Головы кричали что-то про чипирование, про вышки 5g, но в какофонии их голосов было трудно понять, что именно. Когда шар катился, некоторые лица оказывались под ним, прижатые к дороге, и наверху появлялись окровавленными, с содранной кожей. За шаром тянулся влажно-кровавый след, который облизывали выбегавшие из домов детеныши мантикор.
В другом месте им попался одиноко стоящий дом, со всех сторон окруженный грудами костей. Биарей вздрогнул всем телом:
– Проклятое место.
– То есть, в этом жутком месте есть еще что-то похуже? – удивился Игорь.
– Да, – кивнул Биарей. – Тридцать лет назад здесь оказались заперты семь человек, пришедших сверху. Ни один из них не имел Печати, у них не было шансов слиться с кем-то из белети. Их решено было изменить, превратив в новых существ – таких, как мои подданные. Но они не согласились с этим решением, и приняли бой.
Они были истыканы иглами, как подушечка для иголок; не нашедшие Печати душееды рвали их плоть на части, а они отбивались и отбивались. У них давно закончились боеприпасы, но они сражались чем могли, пока их не разорвали в мелкие клочки озверевшие д’тупсу.
– Их было семеро? – удивился Игорь. – Тогда чьи это кости?
– Д’тупсу, конечно, – ответил Биарей.
– Но кости-то людские! – удивился Игорь.
– Я же говорил тебе, что младшие – это люди, – пояснил Биарей, – только измененные Владычицей. Лучше жить так, чем умереть, правда?
– Я хочу посмотреть на это место, – решительно сказал Игорь.
– Зачем? – удивился Биарей. – Там нет ничего, кроме костей.
– Я хочу, – с холодом в голосе повторил Игорь, и понял, что это не он говорит – за него вступился кто-то чужой. Чужой, могущественный и отстраненный, холодный, как льды Антарктиды. – Разве желание варакью-бела – не закон? Я готов принять владыку бездны, а ты мешаешь мне в том, что мне необходимо?
«Я говорю прямо как яжемать, честное слово», – совсем некстати подумал Игорь. Он себя не относил к чайлд-фри, но истеричных яжемамочек с разных форумов, для которых факт их материнства служил чем-то вроде индульгенции на что угодно, откровенно говоря, недолюбливал.
– Хорошо, – сказал Биарей, – только я внутрь не пойду, окружу здание снаружи.
– Тебе клёво, – заметил Игорь, – ты можешь в одиночку окружить здание. Ты говорил, что я тебе нравлюсь? Знаешь, ты тоже парень – не промах.
«Но в дом ты заходить боишься, – про себя подумал Игорь, – несмотря на то, что там уже все мертвы, и прошло тридцать лет. Такая ли грозная у тебя армия, что семь человек могли устроить эту мясорубку, а их память до сих пор бросает вас в холодный пот?»
– Спасибо, – пророкотал Биарей, и Игорь направился ко входу в здание, наводящее ужас на тех, кто сам был воплощенным ужасом…
– Ну, и как они? – спросил Макс у Македонского, когда тот вернулся из «кают-компании».
– Спят, как сурки, – ответил тот. – Ира с Женей прямо в изоляторе заснули, хлопцы – у себя, Макарыча только на месте нет.
– А он нам помешать не может? – спросил Макс.
Полчаса назад они сменили Мишку с Феликсом, и у них оставалось девяносто минут, чтобы демонтировать чудо-агрегат и оттащить его в подъемник.
– Нет, – покачал головой Македонский. – Поверь мне, ему сейчас не до нас. Макарыч бодрится, но с ним происходит абсолютно то же, что и с Таней. Так что…
Македонский замер на полуслове, потом добавил:
– Слушай, Макс, мы так и будем стоять и трендеть? Или пойдем зарабатывать деньги и делать то, ради чего мы вообще сюда приперлись?
– Да я что? – пожал плечами Макс, спрыгивая с ящика, на котором сидел. – Я беспокоюсь – а вдруг Макарыч нас заметит…
– …и, в гроб сходя, благословит? – криво усмехнулся Македонский. – Вот же проблема! Он один и старый, да еще и раненый, а нас двое – думаешь, не справимся?
За разговорами они вышли в коридор и дошли до тяжелой сейфовой двери, закрытой могучим засовом с двумя воротами. Это был вход на лестницу, ведущую в машинный зал платформы, где и находился двигатель будущего.
– Тащи верхний, а я нижний толкну, – сказал Македонский. – Ты выше, тебе легче будет.
Они повисли на рычагах – те двигались, но с большим трудом. Макс опасался, что конструкция будет адски скрипеть, но все происходило мягко, и, на удивление, почти беззвучно.
– То есть, ты согласен, если нужно, нейтрализовать Макарыча? – уточнил Александр Филиппович, когда засов убрался в пазы, и тяжеленная дверь мягко отъехала в сторону.
– Надеюсь, нам это не понадобится, – ответил Макс, возясь с фонарем. – Черт, у меня фонарь не зажигается.
– Ничего, зато у меня горит, – успокоил Македонский. – Одного хватит, за вторым возвращаться не будем. Иди вперед, я посвечу, только осторожнее – там метрах в трех от входа лестница.
Макс ступил в темный коридор, Македонский вошел следом, подсвечивая ему путь. Дверь бесшумно закрылась у них за спиной. Макс вздрогнул.
