Джастин Скотт - Девять драконов
— Я не знаю. Может, Альфред Цин. Возьмите себе цветы, доктор. До свидания.
Каждый день появлялись три дюжины красных роз с карточкой, на которой красовался китайский иероглиф, обозначающий любовь.
— Альфред Цин? Новоиспеченный гонконгский магнат?
— Мы старые друзья.
Альфред навещал ее каждый день, как только в больнице позволили Викки принимать посетителей, шагая по ее палате, как деловой лев, когда он угощал ее новостями о своих сделках с недвижимостью или смешил, передразнивая разных международных банкиров, с которыми любезничал. Она очень дорожила его визитами, потому что его восторг и возбуждение были заразительными; он был неистощим на выдумки и забавные вещи, и его внимание и забота, которые она принимала, были трогательными. Однажды ночью во время рецидива, которого боялись врачи, она проснулась от долгого сна и увидела Альфреда, держащего ее руку, — его лицо было океаном страха.
— Со мной все в порядке, — заверила она его.
— Дай-то Бог, — прошептал он. Он помог ей сделать несколько глотков воды из стакана.
— Как долго ты здесь?
— Недолго.
— Шестнадцать часов, — перебила его сиделка, которая прибежала, когда мониторы показали, что Викки очнулась. — Вам нужно пойти поспать, мистер Цин, а не то нам придется положить вас рядом с ней.
— Я готов, — усмехнулся Альфред, подмигивая Викки.
Но даже и тогда он тревожно искал признаки пробуждения в ее глазах. Она очнулась окончательно, и они съели свой больничный обед, отмечая, как и обещал Альфред, окончательное заключение сделки: он купил-таки Китайскую башню, которую на гонконгский манер переименовал в Цин — Китайскую башню.
Потом неожиданно Альфред исчез.
Извиняющийся факс из Торонто объяснил, что он уехал в Канаду по их делам с возвращением эмигрантов. Казалось очень странным, что он в такое время уехал из Гонконга, и Викки подозревала, что у него был еще какой-то мотив. Возможно, Альфред добивался попутно еще и канадско-китайских инвестиций — сейчас, когда он стал таким знаменитым, это могло сработать. Вскоре после этого появились первые розы, что было очень приятно, хотя она куда больше предпочла бы слышать его веселый голос по телефону или просыпаться под его улыбку.
— Ты действительно думаешь, что это Альфред посылает эти розы, тетя Викки?
— А кто же еще? Мао?
— Кто?
— Мао Цзэдун. Разве вас больше не учат истории?
— Бьюсь об заклад, это Чип, — сказала Миллисент.
— Чип? — отрезала Мелисса. — Чип не может себе позволить столько роз. Он всего лишь полицейский.
— Мелисса! — закричала Фиона. — Что это за разговор?
— Розы дорогие, мамочка, — объяснила десятилетняя девочка. — Чип не зарабатывает много денег. Посмотри на его неуклюжий автомобиль.
Миллисент фыркнула, покраснев и потеряв дар речи от такой атаки на ее предмет обожания. Викки засмеялась.
— Дитя Гонконга душой и сердцем, Фиона. Самое время отправить ее в Шотландию научиться кое-каким другим ценностям.
— Мне можно? — закричала Мелисса. — Мне правда можно, мама?
И Миллисент, которую Фиона предпочитала держать в Гонконге, чем отправлять в Гордонстаун совсем одну почти сразу после смерти дедушки, просияла от неожиданной перспективы.
— Не сейчас. Ты еще слишком маленькая.
Младшая дочь Фионы посмотрела на нее решительным взглядом.
— Тогда я поеду в Гордонстаун, когда китайцы выкинут нас отсюда.
— Никто нас отсюда не выкидывает! — отрезала Викки голосом, даже еще более резким, чем когда она предупреждала не передавать ее замечание насчет Питера. Мать и дочери обменялись взглядами и замолчали.
Наконец Фиона спросила:
— Так твой доктор фактически выписывает тебя?
Викки взяла себя в руки и с улыбкой ответила:
— Я сказала, что разнесу полздания, если он этого не сделает. Ну, спасибо вам всем. Рада, что вы зашли ко мне. Но мне нужно работать.
— Девочки, бегите вперед. Я немного поговорю с вашей тетей.
— Приходите завтра вечером, юные леди. И захватите с собой домашнее задание.
Они поцеловали Викки на прощание и убежали. Фиона закрыла за ними дверь и вернулась к кровати. Она поправила простыню и взбила подушку.
— Послушай, Викки. Старик доктор прав. Ты должна позволить хоть чему-то выйти наружу. Иначе ты взорвешься.
— Не начинай все сначала. У меня просто голова трещит.
— Если не я, так кто это сделает?
— Никто, — ответила коротко Викки. — К моему счастью. Хватит уже с меня этих докторов и терапии. Мне гораздо лучше, и я должна работать.
— Ты говоришь совсем, как твой отец.
— Ту Вэй Вонг тоже мне это сказал. Я приняла это как комплимент.
— Я не имела в виду это как комплимент, — возразила Фиона.
— Фиона, я найду этому выход наружу по-своему и в свое время. Это все, что я могу сказать. Спасибо, что пришла. Надеюсь, ты проведаешь меня с девочками утром.
— Я оставлю их, а сама повидаюсь с твоей матерью.
— Спасибо тебе. Надеюсь, это тебя не очень затруднит.
Фиона сказала:
— В сущности, она согласилась пообедать со мной в яхт-клубе.
— Не на яхте? Как тебе удалось зазвать ее на берег?
— Просто попросила.
— Ты можешь попросить ее навестить меня?
— Для твоей мамы очень тяжело приезжать на Пик. Она приходила каждый день, когда ты была в опасности. Но когда она узнала, что ты поправляешься, она решила, что все в порядке. Вся ее жизнь была здесь. Дом, друзья…
— Конечно.
— Она тоже горюет о твоем отце, ты же знаешь. Она его по-прежнему любит. Дай ей передышку, Викки.
— Извини. Мне правда жаль. Я такая глупая.
Фиона наклонилась над кроватью, чтобы поцеловать ее в щеку.
— Надеюсь, что-нибудь хорошее придет, чтобы исцелить боль твоих потерь.
— Со мной все будет хорошо, — прошептала Викки. — Я обещаю.
— Секретничаете? — пропел голос из двери.
— О, Мэри! Я так рада, что ты здесь. Моя голова словно бетономешалка.
— Мэри тебе ее вправит. Привет, Фиона!
— Мэри! Извини, мне пора бежать.
Она выбежала из палаты, когда Викки повернулась на живот, а Мэри начала массировать ей спину около шеи. Фиона изумилась перемене в подружке Питера и отношению к ней Викки. Оказалось, что у китаянки есть удивительные способности к массажу, которому она, по ее словам, научилась у дедушки.
Десять минут с Мэри Ли, и головная боль Викки исчезла. Доктора закрывали на это глаза. Неспособные справиться с симптомами последствий сотрясения при помощи лекарств, они были бессильны облегчить боль Викки. А Мэри могла. Она приходила раз или два в день. Тот же дедушка научил ее иглоукалыванию, но против этого врачи возражали. Не то чтобы они отрицали ценность древних методов лечения, но у Мэри не было лицензии, поэтому они твердо дали ей понять, чтобы она оставляла свои иглы дома.
— Китайский Новый год вырубит нас на будущей неделе, — так закончил Питер Макинтош свой еженедельный отчет о строительных делах Макфаркаров. — Иначе мы летели бы на всех парах на Лантау, Коулун и — спасибо твоим «старым друзьям» из КНР — на Кай Тэ.
Он привел с собой Уолли Херста, который никак не мог решить — стоять или сидеть в больничной палате Викки. Вид Викки, лежащей на кровати, делал его нервным. Чопорный, как ее расшитая ночная рубашка, он стоял и бросал искоса взгляды на ее грудь, а потом виновато на дверь, на факс, на видеотелефон или на вазу с розами. Викки прятала легкую улыбку. Это почти льстило ей, учитывая его маленькую чувственную женушку.
— На парах-то мы летели бы, если не считать проблему с водой на Кай Тэ.
Мистер By из Комитета по труду сдержал слово. Дела в отеле «Золотой дракон» Макфаркаров быстро двигались к завершению стараниями круглосуточно работавших бригад, импортированных из КНР. Государственные проекты были заморожены, но на Кай Тэ крыша уже на месте — впечатляющий пик из золотистого стекла, блестевший на солнце, как отполированный кинжал. Облицовочные работы были закончены, стекла окон вставлены, и завершающие работы шли по графику. Даже убранство номеров было по первому классу, докладывал Питер, что указывало на то, что By сорвал исполнителей со всех первоклассных проектов в Южном Китае.
Единственной ложкой дегтя в бочке меда было водоснабжение.
Гонконгская водопроводная компания распоряжалась двумя системами — соленая вода для туалетов и пресная — для питья и ванных комнат. Система снабжения отелей пресной водой вдруг попала под контроль со стороны правительства. Взятки, предлагавшиеся по обычному накатанному пути, вдруг перестали брать, и непривычно честные инспектора потребовали, чтобы трубы были выкопаны и заменены. Это произошло месяц назад, в начале января, когда Викки еще спала по двадцать часов в сутки. Теперь, месяц спустя, разрешение проложить новый трубопровод все еще моталось по кругу между государственными департаментами здравоохранения, окружающей среды и водоснабжения.
