Дэвид Гиббинс - Золото крестоносцев
— А где находятся владения Рексниса?
— Где-то в джунглях на севере Юкатана, между местом, где мы находимся, и Чичен-Ицей.
— Весьма неопределенно, — присвистнув, заключил Костас.
— Но и фелаг избрал Юкатан местом поисков следов Харальда Хардрада, должно быть, лишь по наитию. Единственным свидетельством пребывания викингов на Юкатане является нагрудное украшение майя, которое мы нашли в Ланс-о-Медоус, и, если викинги в самом деле побывали в этих краях, то Рекснис, если и обнаружил какое-то тому доказательство, то чисто случайно. На него, вероятно, работает людей больше, чем археологов на всем Юкатане. Я полагаю, нам следует искать следы Харальда Хардрада лишь там, где археологи работают под контролем полиции.
— Раз Петер Рекснис занимается торговлей антиквариатом, то, окажись менора в его руках, он смог бы выручить за нее баснословные деньги, — предположил Костас.
— Вряд ли он стал бы искать состоятельного коллекционера, чтобы продать менору, — ответил Джек. — Петер Рекснис — нацист и может вместе со своим сыном Локи использовать менору в преступных целях, чтобы, как говорит О'Коннор, взорвать и без того нестабильный Ближний Восток.
— А что слышно о Марии?
— Переживает, что не побывала с нами в Ланс-о-Медоус и собирается вскоре к нам присоединиться. Буду рад ее увидеть, на Айоне ей оставаться небезопасно.
— Мне кажется, Мария и О'Коннор друг другу симпатизируют.
— Я тоже это заметил. Они познакомились на конференции в Оксфорде, до того как приехали к нам показать Маппа Мунди, найденную в Херефордской библиотеке.
— Занимаясь историей викингов, О'Коннор, должно быть, нажил в Ватикане врагов.
— О'Коннор постоянно рискует. Хорошо хоть Мария достаточно осмотрительна. Я давно ее знаю. Познакомился с ней задолго до сомнительной чести свести знакомство с тобой.
Костас расхохотался.
— Это судьба, — сказал он. — Что бы ты делал без разработанных мною машин? Да и в компьютерной технике ты профан. А я мог бы работать в Силиконовой долине и заработать там кучу денег. — Костас наклонил голову, защищаясь от очередного порыва ветра с песком. — Жарит, как в раскаленной печи, — недовольно пробурчал он. — На Айоне и то было лучше.
— Зато здесь безопаснее. Здесь у нас на хвосте не сидит убийца. Молю Бога, чтобы О'Коннор успел снестись с Интерполом до того, как до него доберется Локи.
— А что ты собираешься делать, если мы на Юкатане ничего не найдем?
— Понятия не имею, — кисло ответил Джек. — Ладно, там видно будет. Пора возвращаться на «зодиак».
Через три часа Джек, Костас и Джереми на предоставленном им местными властями автомобиле приехали в Чичен-Ицу, находящуюся в шестидесяти километрах от побережья. Руины древнего города занимали большую площадь, но только центральная территория была очищена от буйной растительности и по мере возможности восстановлена. Джеку было известно, что часть Чичен-Ицы еще не расчищена и находится в зарослях, разраставшихся в течение столетий после того, как местные жители по до сих пор не до конца выясненным причинам покинули этот город. Но и то, что открывалось глазам, потрясало воображение. Впрочем, некоторые постройки — пирамиды и храмы с многочисленными колоннами — были достаточно узнаваемы, а вот жертвенные платформы и ужасающие скульптуры, представляющие собой гибрид человека и фантастического животного, казались неземными, инопланетными. Все вместе производило жуткое впечатление, представлялось чем-то неправильным, и Джеку казалось, что перед ним кадры фильма о Древнем Египте или Месопотамии — фильма, в который, придав ему кое-какую историческую достоверность и аккуратность, постановщик привнес картинки, порожденные пылким воображением, опиравшимся на душераздирающую фантастику.
В Чичен-Ице Джека и его спутников встретили управленцы из археологической партии. Они сообщили, что несколько дней назад в этих местах произошло небольшое землетрясение и потому туристов сюда пока не пускают, но Джеку мешать не будут и он может заниматься делами по своему усмотрению. Джек поблагодарил и, найдя тенистое место, развернул карту местности. Рядом устроился Костас, успевший изрядно взмокнуть. Легкая одежда — панама, майка и шорты — его не спасала.
— В Гренландии было лучше? — спросил, улыбнувшись Джек.
— Терпимо и здесь, — уныло ответил Костас. — Я же грек, а грекам нипочем любая жара.
Он утерся платком.
— Викингам, если только они здесь побывали, приходилось не слаще, чем нам, — сказал Джереми.
А какова история майя? — поинтересовался Костас.
— Это одна из ранних великих цивилизаций, процветавшая с четвертого по девятый век. В середине одиннадцатого столетия, когда Харальд Хардрада служил в варяжской гвардии византийского императора, на территорию майя с севера вторглись тольтеки, поработившие местное население. Большинство здешних сооружений относится к тольтекской культуре. Пойдем осмотрим город. Здесь есть на что посмотреть.
Они пошли по дорожке, проложенной под пологом леса. Воздух, оглашали пронзительные голоса обезьян, старавшихся перекричать туканов и черных дроздов. Дорожку пересекла игуана. Стояла удушающая жара, сопровождавшаяся большой влажностью, и Джек дивился тому, как местные жители могли не только выжить в таких невыносимых условиях, но и достичь довольно высокого уровня культурного и технического развития.
Когда Джек, Костас и Джереми вышли на широкую, покрытую травой площадь, окруженную огромными каменными строениями, Костас, указав на одно из них, произнес:
— По-моему, при сооружении этой постройки не обошлось без египетского влияния.
— Это пирамида Кукулькана, одна из главных достопримечательностей Чичен-Ицы, — пояснил Джереми. — А это, посмотрите, храм воинов. Наверху храма алтарь, место жертвоприношений. Человека клали на жертвенный камень, вскрывали ему грудь и извлекали сердце.
— Я слышал об этом, — произнес Костас, — но полагал, что это — измышление испанских завоевателей, старавшихся принизить индейцев.
— Нет, это не измышления. У майя жертвоприношения были в обычае.
Джереми повел Джека и Костаса к северной оконечности площади, где Джек на одной из построек увидел рельефно вырезанную фигуру, показавшуюся знакомой.
— Это бог-орел майя, — пояснил Джереми. — Это его изображение на поделке, что мы нашли в Ланс-о-Медоус. Уверен, эта вещица пришла отсюда.
Джереми остановился у следующей постройки, широкой каменной платформы высотой с рост человека.
— Это цомпангли, платформа черепов. Здесь выставлялись головы принесенных в жертву врагов, а затем на платформе в известняке вырезали их черепа.
Это была стена с сотнями расположенных в несколько рядов барельефов, изображающих черепа с оскаленными зубами и выпученными глазами, застывшими от боли и непомерного ужаса.
— Все постройки на этой площади, — сказал Джереми, — пирамида Кукулькана, храм воинов и эта платформа, первоначально были окрашены в красный цвет.
— Полагаю, человеческой кровью. — Костас провел пальцем по одному из черепов и состроил гримасу. — Конечно, в нашей истории тоже были всякие мерзости: убийства людей в Колизее, испанская инквизиция и тому подобные проявления жестокости и насилия, но массовые убийства никогда не были узаконены. А для майя убийства путем приношения людей в жертву, выходит, считались в порядке вещей. Видно, их общество было крайне несовершенным.
— И все же майя добились больших успехов, — возразил Джереми, — в искусстве, архитектуре, да и в экономике тоже, хотя они не знали ни железа, ни бронзы. Однако все изменилось к худшему, когда в земли майя вторглись тольтеки — воины, наводившие ужас на местное население. Жертвоприношения у ацтеков, о которых в шестнадцатом веке рассказывали испанцы, ничто по сравнению со злодействами, которые за пять столетий до этого творили тольтеки. Индейцы майя, конечно, практиковали принесение жертв своим божествам, когда их покорили тольтеки; земли майя стали похожи на лагерь смерти.
— В Средневековье эти места европейцам казались адом, — добавил Джек. — Что же тогда говорить о викингах. Если они и в самом деле сумели добраться до Юкатана, то, верно, натерпелись страху, превышавшего все ужасы Рагнарека.
Джереми повел Джека и Костаса дальше. Оставив площадь с ее величественными строениями, они пошли по проложенной в джунглях и спускавшейся вниз уступами узкой дорожке и, пройдя около двухсот метров, пришли к провалу — впадине шириной примерно пятьдесят метров и глубиной метров двадцать, с отвесными, испещренными бороздами известняковыми склонами, покрытыми местами растительностью, пустившей ростки из трещин в известняке. Котлован был заполнен зеленоватой водой с выступавшими из нее чахлыми водорослями. Было ясно, что свалившимся в провал оттуда не выбраться.
