Дин Кунц - Казино смерти
По моему телу пробежала дрожь, когда я вспомнил ее историю о Гесселе, гестаповском палаче из парижского подвала. В ушах зазвучал обволакивающий голос Датуры: «Я почувствовала руки Гесселя… Он вошел в меня».
Выбрав подвал, я рассчитывал найти гараж или разгрузочные платформы, на которые доставлялось все необходимое для нормальной работы развлекательного комплекса. В любом случае надеялся увидеть ворота, ведущие на волю.
«Панаминтом» я наелся досыта. И предпочитал схлестнуться с Андре на свежем воздухе. Под дождем.
Длинный коридор устилали виниловые плиты. Дверей хватало в каждой из двух бетонных стен. Ни дым, ни огонь до подвала не добрались.
Поскольку двери были белыми, но не филенчатыми, проходя мимо, я проверил несколько комнат. Увидел, что все они пусты. Раньше они использовались как кабинеты или там что-то складировалось. От пожара комнаты не пострадали, и все, что в них было, само собой, вывезли.
Не проникала сюда и едкая вонь, свойственная пожарищам. Я дышал ею столько часов, что теперь чистый воздух буквально резал горло.
Пересечение коридоров предложило мне на выбор три варианта. После короткого колебания я повернул направо, надеясь, что дверь в конце коридора выведет меня в подземный гараж.
И в тот самый момент, когда я добрался до нее, услышал, как Андре с грохотом распахнул дверь на первом этаже, вернувшись на лестницу.
Я тут же выключил фонарь. Открыл дверь, переступил порог, закрыл дверь за собой, оказавшись незнамо где.
Включив фонарик, увидел обтянутые резиной ступени, которые вели вниз.
Замка на двери не было.
Андре мог тщательно обыскать весь подвал. А мог прислушаться к интуиции и двинуться прямо сюда.
Я мог подождать его здесь, в надежде пристрелить раньше, чем он пристрелит меня, когда он распахнет дверь. Или мог спуститься вниз.
Радуясь тому, что сумел поймать пистолет в воздухе, но не решаясь полагать его знаком того, что мне суждено выжить, я поспешил на второй этаж подвала, хотя ранее старался этого избежать.
Две лестничные площадки и три пролета развернули меня на триста шестьдесят градусов и привели в небольшое помещение и к двери внушительного вида. Ее украшали несколько угрожающих надписей, в том числе «ВЫСОКОЕ НАПРЯЖЕНИЕ». Особо предупреждалось, что посторонним вход воспрещен.
Я принял решение, что не отношусь к категории посторонних, открыл дверь и посветил фонарем. Восемь бетонных ступенек спускались еще на пять футов, в помещение с толстыми бетонными стенами, размером пятнадцать на двадцать футов.
По центру, на платформе, стояло что-то техническое. Возможно, трансформатор, возможно, машина времени. Лично я разницы уловить не мог.
В дальнем конце помещения, на уровне пола, в стену уходил тоннель диаметром в три фута. Вероятно, этот подземный бункер служил для установки взрывоопасного оборудования (трансформаторы-то иной раз взрывались). Но в случае прорыва водопровода тоннель мог пропустить через себя большой объем воды и уберечь от порчи установленное на платформе оборудование.
Не спустившись на второй этаж подвала по главной лестнице, я выбрал ту, что вела исключительно в бункер. И таки оказался в тупике, которого так боялся.
С того момента, как горный лев бросился на Датуру, я рассматривал варианты возможных действий, прикидывал, что пойдет в плюс, что в минус. Но в панике не прислушивался к тихому, ровному голосу моего шестого чувства.
Нет ничего более опасного для меня, чем забыть, что, помимо пяти обычных чувств, у меня есть и шестое. Если я руководствуюсь только первыми пятью или только шестым, то использую лишь половину своего потенциала.
Тупик.
Тем не менее я переступил порог бункера и тихонько закрыл за собой дверь. Проверил наличие замка, сомневаясь, что найду его, и мои сомнения полностью оправдались.
Сбежал по бетонным ступеням, поспешил к тоннелю, вокруг платформы с чем-то техническим. Увидел, что тоннель сворачивает влево и исчезает из виду. Стены были сухими и чистыми. Следов на них я оставить не мог.
Если бы Андре вошел в бункер, он, конечно, заглянул бы в тоннель. Но если бы мне удалось скрыться за поворотом, он едва ли полез бы в глубину. Скорее решил бы, что я сумел опять провести его.
Диаметр в три фута не позволял мне передвигаться согнувшись. Я мог только ползти, пусть и не на животе, но на руках и коленях.
Я сунул пистолет Датуры за ремень, у поясницы, и пополз. От поворота меня отделяли двадцать футов. Фонарь мне не требовался, я его выключил, прицепил к держалке на левой руке и полез в тоннель.
Полминуты спустя, у самого поворота, я вытянулся в полный рост и улегся на бок. Направил луч фонаря назад, изучая пол.
Несколько пятен сажи на бетоне отметили мое продвижение, но только по этим пятнам не было никакой возможности определить, что я заполз в этот тоннель. Следы эти могли появиться на бетоне и пять лет тому назад. Пятнали бетон и следы от воды, и они помогали маскировать сажу.
Вновь в темноте, на руках и коленках, я прополз поворот, а потом еще десять, нет, скорее пятнадцать футов, и остановился в полной уверенности, что от входа в тоннель меня не видно.
Сел поперек тоннеля, привалившись спиной к круглой стене, и принялся ждать.
Где-то через минуту вспомнил старый сериал о тайной цивилизации под поверхностью Земли. Может, этот самый тоннель и вел к подземному городу с женщинами в рогатых шляпах, злому императору и мутантам. Прекрасно. Наверняка там будет лучше, чем в «Панаминте».
Внезапно в моих воспоминаниях о фильме возникла Кали, которой в сценарии точно не было. Кали, с красными от крови губами, с вываленным языком. В руках у нее не было ни удавки, ни топора, ни меча, ни отрубленной головы. Нет, она пришла с пустыми руками, чтобы ей было проще гладить меня, ласкать, подтягивать мою голову к своей для поцелуя.
Один, без костра летнего лагеря и попкорна, я рассказывал себе страшные истории. Вы можете подумать, что моя жизнь позволяет мне не бояться историй с призраками, но вы ошибаетесь.
Каждый день получая доказательства того, что жизнь после жизни реальна, я просто не могу сказать: «А в действительности призраки не существуют». Конечно, мне неизвестно, что нас ждет после этого мира, но ведь я точно знаю: что-то ждет, вот мое воображение и рисует жуткие картины, которые ваше и представить себе не может.
Поймите меня правильно. Я уверен: воображение у вас мрачное, извращенное, даже, возможно, больное. Я не пытаюсь недооценить болезнь вашего воображения, и вы имеете полное право им гордиться.
Сидя в тоннеле, пугая себя, я изгнал Кали не только из роли, которую она вдруг решила сыграть в сериале, но и из головы. Сосредоточился на игуанах, которых пытались выдать за динозавров, и на карликах в кожаных штанах.
Но не прошло и нескольких секунд, как вместо Кали в мои мысли влезла Датура, разодранная горным львом, но тем не менее находящаяся в игривом настроении. Прямо сейчас она ползла ко мне по тоннелю.
Я не мог слышать ее дыхания, потому что мертвые, само собой, не дышат.
Она хотела посидеть у меня на коленях, поерзать по ним задом и разделить со мной свою кровь.
Мертвые не говорят. Но так легко верилось, что Датура может стать единственным исключением из правила. Конечно, даже смерть не могла заставить замолчать эту говорливую богиню. Она бы добралась до меня, уселась на колени, поерзала задом, прижала окровавленную руку к моим губам и спросила бы: «Хочешь попробовать меня, дорогой?»
Этого короткого эпизода, который прокрутился у меня в голове, вполне хватило, чтобы возникло неодолимое желание включить фонарик.
Если Андре собирался проверить бункер с трансформатором или машиной времени, он бы это уже сделал. А потом отправился бы куда-то еще. Поскольку и Датура, и Роберт погибли, гиганту не оставалось ничего другого, как уехать на автомобиле, который они наверняка спрятали на территории развлекательного комплекса.
А через несколько часов я решился бы выбраться из тоннеля, покинуть отель и по дороге добраться до автострады.
Я уже приложил палец к кнопке, включающей фонарь, но, прежде чем нажал на нее, за поворотом вспыхнул свет, и я понял, что Андре стоит у входа в тоннель.
Глава 54
У обратного психического магнетизма есть один плюс: я не могу потеряться. Оставьте меня посреди джунглей, без карты и компаса, и я притяну к себе спасателей. Вы никогда не найдете мою фотографию на пакете с молоком: «Вы не видели этого мальчика?» Если я проживу достаточно долго, чтобы у меня развилась болезнь Альцгеймера, и уйду из интерната, в который меня определят, очень скоро все медсестры и пациенты пойдут за мной следом, не в силах устоять перед моим обратным психическим магнетизмом.
Наблюдая за светом в начальной части тоннеля, за поворотом, я говорил себе, что выдумываю еще одну историю про призраков, пугаю себя безо всякой на то причины. У меня же не было оснований предполагать, что Андре знает, где меня искать.
