Франк Тилье - Проект «Феникс»
Аутист…
26
Шарко — на цыпочках, чтобы не разбудить Люси, — вышел из комнаты, быстро умылся и нацарапал несколько слов на клочке бумаги. И все. Никакого кофе, никакого радио, никакого шума. Беглый взгляд в сторону молодой женщины, мучительное желание обнять ее, прижать к себе перед расставанием, от которого сердце рвется на части. Стремление расстаться с ней навсегда боролось в нем с надеждой, что он найдет ее у себя дома, когда вернется. Способен ли он подарить ей хоть чуточку тепла? Способен ли он ей помочь, сделать так, чтобы ей не страшно было смотреть в будущее? Или, скорее, это она может ему помочь?
Хмурый, уже шумный город, пробки, проехать туда, куда надо, трудно, вопросов полна голова. Комиссар припарковался на стоянке интерната под названием «Блаженство» и пошел здороваться с младшим коллегой, который тоже только что подъехал и сейчас, привалившись к своей машине, прикуривал сигарету. Глаза у Леваллуа были опухшие.
— Ну и как вскрытие? — спросил комиссар, пожимая ему руку.
— Жертву пытали как минимум два часа — это когда выжигались буквы, икс- и игрек-хромосомы, — а потом выпустили из нее всю кровь. Тернэ умер не сразу, несколько секунд еще прожил. Остальное — медицинские детали, которые нам мало что дают. В общем, ночь получилась лучше некуда. Да здравствует полиция!
Парня, кажется, впечатлило увиденное. Шарко положил Жаку руку на плечо, легонько встряхнул. Они двинулись к типичному зданию эпохи барона Османа, отделенному от улицы невысокой оградой и красивым цветущим садом. В XIV округе собралось много медицинских учреждений, где занимались душевнобольными, в том числе и главное из них — клиника Святой Анны.
— А какие новости насчет книжки Тернэ?
— Несколько экспертов-биологов просидели над ней всю ночь и кое-что уже могут сказать. Но говорят, что там сплошная статистика, математика и евгеника. Во всяком случае, на сегодняшний день они не заметили больше ничего интересного. Правда, в книжке почти двести страниц и, думаю, надо больше времени, чтобы ее как следует изучить. Ну а главное — они же не знают, что искать!
— Евгеника, говоришь? А вокруг математические формулы?
— Завлабораторией сказал, что мы можем сами ее прочесть, если нам нужно больше информации. И был зол.
— Если нам нужно больше информации? Тернэ перед смертью указал именно на эту книжку — еще бы нам не хотеть максимума информации о ней!
Человека, который принял полицейских, звали Венсан Одебер. Он представился директором интерната, в котором содержались четырнадцать взрослых пациентов с тяжелой формой аутизма, то есть не способных себя обслуживать. Даниэля Мюлье, сказал врач, учитывая состояние психики юноши, несколько часов назад привезли сюда и поместили в прежнюю палату. Нет никаких сомнений в том, что Даниэль не виновен в убийстве Стефана Тернэ: по словам директора интерната, все четырнадцать его подопечных всего два дня назад вернулись из Бретани после недельных каникул в специализированном центре, стало быть, в то время, когда было совершено преступление, Мюлье в Париже отсутствовал.
Венсан Одебер кивнул в сторону одного из окон первого этажа:
— Окно комнаты Даниэля выходит во двор, и однажды ему уже случалось сбежать. Но это было два или три года тому назад.
— А что его побудило сбежать на этот раз, как вы думаете?
— Видите ли, Стефан Тернэ пообещал Даниэлю зайти за ним и взять с собой на конференцию по ДНК. Зайти он должен был вчера, а знакомы они были много лет и виделись раз или два в месяц. Даниэль всегда очень ждал этих свиданий, и он знал, что доктор всегда выполняет то, что пообещал. Но на этот раз… — Одебер помолчал, — Даниэль разволновался и, чтобы успокоиться, стал считать, сколько зерен в килограммовом пакете риса. В таких случаях подсчет рисовых зерен для него лучшее лекарство: он запирается у себя в комнате, и мы оставляем его в покое, пока он не доведет свой ритуал до конца — как правило, на это уходит часа четыре. Впрочем, ничего лучшего тут не придумаешь.
— То есть вы не заметили, что ночью он исчез?
Директор интерната сунул руки в карманы, позвенел связкой ключей, вздохнул.
— Понимаете, у нас же тут не тюрьма, нет никаких ночных обходов, никто без особой необходимости не врывается неожиданно в комнаты пациентов. Даниэль выпрыгнул в окно, перелез через ограду и оказался на улице. Дорогу он знал, поскольку не раз бывал в гостях у Тернэ.
— Есть ли надежда, что Даниэль поговорит с нами, расскажет, что видел или слышал? Может ли он рассказать, что его связывало с Тернэ?
— Абсолютно никакой надежды. Он не говорит, он не пишет ничего, кроме последовательностей букв или цифр. Еще он умеет решать математические примеры. Вот и весь его язык. Он не понимает, что чувствует сам, еще меньше — что чувствуют другие люди. Потому-то так и трудно проникнуть сквозь стену, которой окружает себя аутист. Однако Тернэ это удалось. Ему удавалось даже каким-то способом общаться с Даниэлем. Посредством математики.
— А что за форма аутизма у Даниэля?
— Одна из самых тяжелых. Мне не хотелось бы заваливать вас медицинскими подробностями, но если в общем виде, то можно сказать, что он абсолютно не способен к речевой коммуникации, что у него серьезная задержка умственного развития и что он совершенно отстранен от внешнего мира. Парадоксально, но, несмотря на такое тяжелое расстройство психики, у юноши наблюдается явление, которое называют обычно синдромом саванта. Кроме гениальных способностей ко всему, что связано со статистикой, анализом цифр или букв, у него еще и фантастическая память. Вы даже представить себе не можете масштаба этих талантов! Хотите, покажу вам его комнату? Она была оборудована специально для Даниэля и расскажет о нем больше, чем любые долгие объяснения.
Они прошли в здание, которое внутри напоминало школьное. Ряды вешалок, рисунки на стенах, пустые классы — в каждом круглый стол со стульями. Ощущение невероятной чистоты и порядка во всем. Пациенты, должно быть, находились у себя в палатах, а палаты располагались конечно же вон в том, перпендикулярном к основному зданию крыле. В коридорах царила тишина, казалось, что безумие накрыли здесь толстым одеялом, так спокойнее.
— А как Даниэль познакомился со Стефаном Тернэ?
— Это случилось в две тысячи четвертом году. Ученый сам пришел сюда, прослышав, что парнишка способен справляться с большими числами и огромным количеством букв как никто. Ему захотелось пообщаться с Даниэлем, потому что он собирался тогда написать книгу о ДНК, где поднимались в том числе проблемы статистики и анализа цифр, ну и доктор думал, что Даниэль, может быть, окажется способен помочь ему разобраться с молекулами, кое-что в них распознать…
— В каком это смысле — «разобраться»? Что именно распознать?
— Есть такое понятие «математическое описание равновесного состояния системы», и есть неумолимые законы, которым подчиняется бесконечная последовательность букв А, Ц, Т, Г. Тернэ пытался навести порядок в хаосе.
Директор интерната распахнул перед посетителями дверь одной из комнат, они заглянули туда и остолбенели. Большое помещение с белыми стенами и очень высоким потолком было сплошь заставлено книгами. На стеллажах из многих полок стояли, вплотную один к другому, сотни и тысячи совершенно одинаковых томов. Библиотека Тернэ выглядела по сравнению с этой просто смехотворно. На корешках книг были написаны числа по возрастающей: 1, 2, 3, 4…
— Точно такие же книги, какую Даниэль листал в квартире Тернэ, — прошептал Леваллуа.
В центре комнаты стоял письменный стол, на нем лежала открытая книга, за ним сидел Даниэль и что-то сосредоточенно писал. Перед Даниэлем, в карандашнице, рядом с включенным компьютером, стояли штук десять совершенно одинаковых авторучек.
Даниэль не обратил на них никакого внимания. Полностью отдавшись своему делу, он даже не посмотрел в сторону двери. Сидел, согнувшись над столом, и писал просто безостановочно. Движения его руки были мелкие, аккуратные, но очень быстрые.
Шарко присмотрелся к полкам и вытаращил глаза: между томами 341 и 343 торчал кусочек красной ткани — а ведь Даниэля обнаружили с книгой, на которой была написаны цифры 342!
— Здесь ровно пять тысяч томов, ни больше ни меньше, — объяснил директор интерната. — Книги заказал для Даниэля Тернэ. Те, которые стоят за вот этой красной ленточкой, еще предстоит заполнить. Как видите, почти все…
Пришла очередь вытаращить глаза Жаку Леваллуа.
— Заполнить? Он… Вы имеете в виду, что их заполняет Даниэль? Но что он может там написать?
Директор интерната взял с полки книгу номер один и открыл ее.
— Он записывает геном современного человека в полном виде… Это примерно три миллиарда букв А, Ц, Т и Г, которые, будучи расположены одна за другой, представляют собой расшифровку структуры ДНК в наборе из сорока шести хромосом, имеющемся у каждого из нас. Великая энциклопедия жизни. И самое великое учебное пособие, где в зашифрованном виде содержатся данные о том, как устроены наши органы.
